Черный перехватил его и плотно приставил ствол к груди. Мужчина стал обливаться по́том и почти рыдать. Красный медленно прошел к его месту, попросил женщину передать рюкзак, и та выполнила просьбу. Он открыл рюкзак, вздохнул и достал оттуда прозрачную папку, в которой просвечивались какие-то документы и пачка денег купюрами по пять тысяч.

Красный вернулся к нам с рюкзаком в одной руке, автоматом, болтающимся на шее, и папкой в другой руке. Он пристально посмотрел на мужчину в очках, который, казалось, сейчас умрет от страха.

– Это, по-вашему, банковская карта? – Мужчина не ответил, он только еще больше начал трястись. Тогда красный перешел на крик: – Я спрашиваю – это, по-вашему, банковская карта?!

– Н-нет. – Казалось, красный сейчас закипит от злости из-за этого ответа. Он перестал яростно дышать, выдохнул, затем высыпал оставшееся содержимое рюкзака мужчины на пол и передал его мне.

Захватчик сказал:

– Мы потратили очень много времени. Скоро обязательно кто-то проедет. Ты соберешь наличку вот в этот рюкзак, а ты, – он указал на напарника в черном, – будешь держать всех на мушке, пока я побеседую с нашим лгуном на улице. Посмотрев в окно, вы увидите, что будет с теми, кто соврал нам про наличку, так что предлагаю вам сразу скидывать деньги в рюкзак. Пойдем, врунишка, – он обратился к очкарику, который начал молить пощадить его:

– П-пожалуйста, не нужно. Забирайте все деньги, берите что хотите, я…

Красный не стал слушать его, а просто толкнул с такой силой, что мужчина вывалился из автобуса, его очки улетели в другую сторону.

Я поняла, что нужно вмешаться:

– Остановись, не делай… – Не успела я договорить фразу, как черный ударил меня прикладом автомата чуть выше брови, отчего моя голова резко развернулась в другую сторону, а на пол капнула кровь.

– Собирай бабло, тварь!!! – сказал черный, и я медленно пошла по рядам, поглядывая, что творится на улице.

Красный отставил автомат и стал неистово избивать мужчину кулаками, а тот кричал, моля о помощи.

«Черт возьми, нужно что-то делать, он же убьет его».

Наблюдая за картиной, которая происходит на улице, многие люди, которые поднимали руки, стали опускать их, потому что не хотели оказаться на месте несчастного. Они молча скидывали деньги в рюкзак, другим нечего было положить, так как их финансы действительно хранились на картах.

Пока я шла по рядам, Черный шел за мной, и иногда я чувствовала, как дуло автомата утыкается мне в спину.

«Думай, Женя, думай».

Наконец и я положила свои деньги в рюкзак, после чего доложила, что окончила сбор. Красный как раз вернулся в автобус с избитым мужчиной. Тот еле стоял на ногах, его лицо превратилось в кровавое месиво с гематомами и кровавыми ссадинами. Кулаки Красного были сбиты.

– Возвращайся на свое место, – сказал он человеку, которого жестоко избил, и тот медленно потянулся к сиденью, капая кровью.

Мы с Черным стояли у задней двери автобуса, которая также была открытой.

«Что ж, пора рискнуть. Его автомат как раз направлен на улицу, а не на людей».

– Деньги собраны, – сказал Черный, и Красный двинулся к нему.

Я заметила, что Черный отпустил руки с автомата и тот болтался у него на шее. Потерял бдительность, идиот.

Я бросила рюкзак, после чего схватилась за оружие и резко потянула его в сторону двери, куда смотрело дуло автомата. Парень потерял равновесие и начал падать, а я так же резко вскинула руки вверх, и это движение позволило мне снять ремень с шеи Черного. Я направила автомат в сторону Красного, а упавшего на пол Черного ударила подошвой по затылку, и он потерял сознание.

Красный был в шоке от такого развития событий, также было видно, что трое остальных автоматчиков, все это время стоявших на улице, с расстояния заметили, что в автобусе творится что-то неладное, но не могли разглядеть происходящее. Пока что они не решаются подойти. Мне нужно использовать это.

Красный направил на меня оружие и заговорил:

– Отдай деньги и автомат, и я не убью никого из пассажиров. Зачем ты направила на меня оружие, красавица? Чем ты мне угрожаешь?

– Не тебе, но ему. – Я наступила ногой на лежащего без сознания Черного, голова которого свешивалась со ступеньки автобуса и была в висячем положении. – Как думаешь, если я сейчас со всей силы ударю ему по затылку, сколько шейных позвонков сломается? Твой дружок выживет?

В такой позе один-единственный целенаправленный удар ногой по затылку действительно может лишить человека жизни. Надеюсь, до этого не дойдет. Я замечаю, что Красный засуетился – скорее всего, все захватчики друзья и дорожат друг другом.

– О, интересно, кто кого опередит – твоя нога или мой автомат? Я ведь могу и грохнуть кого-то.

– Знаешь, а я вот думаю, что не можешь. Вам нужны только деньги, и убивать вы не намерены. Сомневаюсь, что ты вообще кого-либо убивал в своей жизни. Показательное избиение беззащитного человека – все, что ты можешь. Жестоко, но меня не впечатляет. Поэтому бросай оружие и вали отсюда вместе с дружками, пока я тебя не пристрелила.

– Что, просто возьмешь и застрелишь?

– Без зазрения совести.

Я вижу, что трое караульщиков идут в сторону автобуса.

Черт, не успела дожать Красного. Я практически уверена, что он не будет стрелять по людям, а приближение троих автоматчиков заставляет идти на риск.

Что ж, с богом.

Я выбегаю через заднюю дверь, и Красный бросается за мной. Я резко забегаю за автобус, выглядываю из-за него и стреляю по ногам. Стопроцентное попадание, Красный с громким стоном падает на землю. Автоматчики, которые уже были на уровне передней двери автобуса, рассредоточиваются, и один из них обходит автобус с другого фланга – со стороны водительской двери.

Черт подери, я на другой стороне дороги как на ладони против троицы вооруженных людей. Хорошо, что двое других не выходят с правого фланга – видимо, задержались посмотреть, что там с Красным, дилетанты.

Из-за водительской двери выбегает автоматчик, которому я стреляю по ногам, и он падает. Резко подбегаю к нему, он не успевает нащупать выскочивший из рук автомат, и я отбрасываю его в сторону. Оббегаю автобус и, недолго думая, вновь стреляю в ноги двум оставшимся в строю захватчикам. Попала! Оба падают, но один успевает выстрелить, и пуля просвистывает мимо моего плеча, задевая его. Не поддаваясь резкой боли, я подбегаю к свалившимся автоматчикам, чтобы не дать им выстрелить вновь, и отбрасываю оружие в сторону.

Все кончено. Сзади едет легковая машина – водитель будто бы специально ждал, пока закончится наш конфликт с захватчиками. Он останавливается поодаль, издалека заметив, что на дороге творится что-то неладное. Видимо, вид девушки, складывающей автоматы в одну кучу и выволакивающей из автобуса человека без сознания, привел его в ступор.

Я жестом показываю подъезжать ближе, но вряд ли я выгляжу дружелюбно с автоматом на шее. Я кладу автомат на землю и поднимаю руки вверх, чтобы водитель видел, что я не имею злых намерений.

– Подъезжайте! Я вас не трону. Это они злодеи! – кричу я, чтобы водитель черного «Шевроле» отчетливо меня услышал, и указываю пальцем на злодеев, у четверых из которых ранения в ноги разной степени тяжести. Я отволокла их подальше от автобуса, люди начали понемногу выходить.

Наконец мужчина выходит из машины, подходит ко мне и говорит:

– Что здесь произошло?

– Захват заложников и попытка ограбления, которую мне пришлось предотвращать. Слушайте, я была немного занята, а к пассажирам обратиться не успела. Можете вызвать полицию и «Скорую помощь»?

– Д-да, конечно.

Пока полицейские приехали и опросили всех пассажиров автобуса, время перевалило за 13.00. А ведь мы уже три часа, как должны были быть в Клиногорске. Никто не собирался торопить служителей закона, ведь люди были слишком уставшими для этого.

Когда меня опросили, я отошла в сторону, но видела, как один за другим пассажиры показывали на меня пальцем. Видимо, говорили, кто именно дал отпор захватчикам. Я не падка на лесть, но мне приятно – все-таки я, без преувеличения, всех спасла.

Во время допроса у полиции было очень много вопросов о моей профессии, и я рассказала им правду. Правоохранители согласились с тем, что я действовала в рамках закона и мои действия были продуманной самообороной. Хотя одному из захватчиков, Красному, досталось особенно сильно – я задела артерию, и при таком ранении в ногу он бы истек кровью и умер менее чем за час. Понимая это, до приезда «Скорой» и полиции я туго перетянула раненое бедро автоматчика в красном его же ремнем.

Когда парней забирала полиция, им сняли балаклавы. На вид каждому из них было не больше 25 лет. Что вынуждает молодых ребят идти на такое и творить зверства, подобные тем, что Красный сотворил с мужчиной в очках? Для последнего отдых закончен – его отвезли в ближайшую больницу Клиногорска, до которого по серпантину оставалось примерно три часа пути.

Судя по всему, у мужчины как минимум сотрясение. Я отделалась легкой царапиной, которую уже обработали.

Водитель Михаил был в шоковом состоянии, поэтому ему сказали занять место в салоне, а за руль сел капитан полиции.

Немного меньше чем через три часа мы были в Клиногорске. Боже, какой же тяжелой для нас выдалась эта дорога. Пятилетнему мальчику, который был единственным ребенком в салоне, наверняка потребуется психолог.

Я поймала себя на мысли, что устами ребенка иногда действительно глаголет истина, вспомнив, как малыш не хотел ехать.

Когда мы вышли из автобуса и забрали сумки и чемоданы из багажного отделения, ко мне подошел Михаил:

– Спасибо вам, Женя. Если бы не вы, мы все были бы мертвы.

– О, да что вы. Они бы нас не убили, просто забрали бы деньги. Тому парню в очках не повезло, но хорошо, что все обошлось без жертв.

– Все равно это ваша заслуга. Уверен, каждый из них вам безмерно благодарен. – Михаил имел в виду пассажиров, которые незаметно обступили меня.

После этого каждый из них поблагодарил меня – кто-то сухо, другие более торжественно, некоторые вообще пытались меня обнять, но я настояла, что это лишнее.

Я решила дать им один общий ответ:

– Послушайте, то, что произошло – случай неприятный. Спасибо вам за теплые слова, надеюсь, никому из нас больше не придется бывать в таких ситуациях. – Легкой улыбкой я дала понять, что ухожу.

Пассажиры тоже стали расходиться, мальчик, который не хотел ехать, махнул мне рукой, и я махнула в ответ. Хорошо, что нам попались дилетанты, а не террористы, тогда без жертв точно бы не обошлось. Велика вероятность, что и меня убили бы.

Я захожу в гостиницу «Чистые воды», беру ключи от номера, который бронировала заранее, и поднимаюсь туда. Закрыв за собой дверь, понимаю, что так и не сделала фотографии горных пейзажей, когда мы ехали по серпантину. Конечно, после того, что случилось на дороге, мне было не до пейзажей.

Я валюсь на мягкую кровать, не скидывая пыльной одежды и обуви. Сейчас немного полежу, приму душ – и в бар. После такого стаканчик виски не помешает.

Черт возьми, имеют ли люди моей профессии право на отдых? Почему такие ситуации, как произошла только что, буквально преследуют меня?

Валяясь на кровати и раздумывая о несправедливости этого мира, я на секунду захотела встать, сдать ключи, взять билеты на ближайший рейс до Тарасова и уехать. Проспать всю дорогу, не обращая внимания на эти горы, какими бы прекрасными они ни были, и вернуться к своей чертовой работе.

Похоже, Женя, все, для чего ты живешь в этом мире, – это спасение людей. Ни толики радости для себя, никакого будущего, только жизнь в угоду другим.

Душ выбивает из моей головы подобные мысли.

«Ну-ка, остынь и переставай ныть», – будто бы говорит мне мой внутренний голос.

«Да, черт подери», – отвечаю я ему.