Нападение на дракона – это преступление. А я никогда не пойду на что-либо противозаконное. Но если что-то можно все же сделать?

ИЮЛЬ

ЗОИ

[Камера движется за ней следом. Время от времени мы видим туристов, собравшихся на какой-то пустой стоянке; они вытягивают шеи, держат телефоны наготове. Полицейские в форме стоят за лентой, натянутой, чтобы сдержать толпу.]

Туристы хотят, чтобы это опять случилось, и у них на глазах. Теперь у нас есть настоящая достопримечательность, и городское управление в ужасе. Там хотят, чтобы президент прислал минитменов. (Качает головой.)

Нет, я по-прежнему не знаю, почему драконы прилетели в Маннапорт.

Но кажется, я завела себе нового друга, а может и двух.

Началось это еще до Дня независимости. Городской управляющий и члены совета, которые все еще хотели найти выгоду в нашей «бесполезной» драконьей заразе, решили остановиться на туризме. Прислали фотографа, чтобы их поснимал, и наняли консалтинговую компанию, которая придумала городу бренд: «Сад драконов у залива». Дважды в день из Бостона и Портленда прибывали туристические автобусы, также велись переговоры о партнерстве с круизными компаниями.

Мне все это не нравилось. Я боялась, что туристы спугнут драконов. Большинство ведь поселилось вокруг заброшенных участков и пустых домов и питалось насекомыми и растениями. Некоторые даже научились оставлять навоз всегда в одном месте, откуда санитарная компания могла вывозить его раз в неделю. Я думала, что драконы и горожане найдут способ, как мирно сосуществовать. И я не хотела, чтобы этот процесс нарушался.

Но существовала проблема и более серьезная, чем туристы.

Набирала силу антидраконья группировка – туда входили родители, которые опасались, что драконы испортят умы их детей, просто люди, которым нечем было заняться, и владельцы недвижимости, которым надоел весь этот бардак. Они называли себя Рыцарями Маннапорта и делились в интернете идеями о том, как избавиться от драконов.

Я сидела на их форуме под вымышленным именем. Когда они решили использовать празднование Дня независимости для операции «Святой Георгий», я придумала свой план.

Перед закатом, пока многие семьи направлялись на Скерри-филд смотреть салют, Рыцари садились в пикапы и минивэны. Они съезжались со всего города к заброшенной стоянке на Хэнкок, где гнездилась одна из самых больших драконьих стай.

Я приехала туда до захода солнца. Двор зарос травой, которая доставала мне до груди, а дом тихо ветшал без половины крыши и с зияющими дырами в трех стенах. Десятки мелких драконов уже устроились на ночлег в развалинах двора. Некоторые хлопали крыльями и открывали глаза, воркуя в ответ на мое приближение, но большинство спали.

Я нырнула в траву и скрылась из виду. От почвы исходил едкий запах, почти такой же, как в местах, где жили колонии диких кошек. Когда сгустились сумерки, с поисков пищи вернулись еще несколько драконов – небольших, размером с птиц. Они находили, где примоститься, прятали головы под крылья или в пучках травы, и засыпали.

Я слышала, как храпели те, что были ближе всех, – еле слышно, даже с присвистом. Прохладный ветерок смахнул пот с моего лба и дал отдохнуть от душного летнего воздуха. Я невольно вздрогнула, вдруг вспомнив, что в этом доме раньше жил мужчина, которого пару лет назад застрелили на каких-то разборках из-за сделки по продаже наркотиков. По улице промчались сирены с синими мигалками, заставив меня резко прийти в себя.

Боль сжала мое сердце, будто кулак. Я не могла дышать. Я изо всех сил сопротивлялась тьме, которая угрожала пробудиться в моем сознании, прорваться через замки в мысленном хранилище, которое я держала запечатанным, через завалы психического мусора, что там были.

Я не могла думать о ней, не могла, не могла…

Темнеющий вечер пронзили яркие лучи, прорезали воздух надо мной, будто светящимися копьями. Гул электрических двигателей стих, свет погас. Хлопнули двери, послышались шаги. Возбужденный шепот. «Рыцари» приехали.

Я слышала, как они разгружали что-то тяжелое. В машинах у них были запасные батареи, мотки проводов и электрические дубинки для защиты дома. Их план состоял в том, чтобы накрыть весь участок сетью из проводов под напряжением и разбудить спящих драконов петардами.

«Чем больше мерзких гадов убьет током, тем лучше», – написал кто-то на форуме.

«Идеальный план – убить драконов драконьим электричеством!»

«Мой двоюродный брат – юрист. Он считает, если мы так сделаем, то сможем заявить судье, типа драконы сами залетели в сеть, и это не будет считаться нападением».

Я встала и показалась из густой травы.

– Вы этого не сделаете, – сказала. Я была так напугана и взбешена, что мое тело дрожало почти так же сильно, как голос.

Рыцари встрепенулись, в свете одного только уличного фонаря, который стоял вдалеке, остановились. После некоторого замешательства из группы вышел мужчина. Я узнала его по фото с форума: Александр.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Предотвращаю ошибку, – ответила я.

– Драконам здесь не место, – сказал он. Он подошел ближе, и я увидела горечь и раздражение на его лице. – Они вредят людям. Ты не понимаешь.

– Эти не вредят, – возразила я, стараясь сохранять спокойствие в голосе.

– Вредят, тоже. – Я услышала в его голосе боль, беспомощность и неспособность объяснить, что он имел в виду.

Я чувствовала себя столь же беззащитной. Я не знала, как описать свои наблюдения за драконами в парке по вечерам. Не знала, как объяснить, почему мне хотелось плакать и смеяться, когда я слышала, как драконы щебечут и пищат по ночам.

Поэтому я просто сунула в рот свисток, который висел у меня на шее, и подула в него изо всех сил. Свист получился такой громкий, что я подумала, он навсегда останется у меня в ушах, как сирены из моих кошмаров.

Весь двор вокруг вдруг взорвался. Драконы, разбуженные моим пронзительным свистом, взметнулись со своих мест. Небо потемнело, заслоненное крыльями; когти затоптались по траве. К свисту присоединился какофонический хор драконьих голосов, и воздух наполнил резкий запах мочи.

Мгновения спустя волнение стихло – почти так же быстро, как началось. Драконы улетели. Я вынула свисток изо рта и сделала глубокий вдох. Александр стоял как вкопанный, вид у него был ошеломленный.

У моих ног что-то зашуршало. Мы оба посмотрели вниз.

В траве копошился одинокий зверек. Я опустилась на колени и увидела: он был размером с щенка, только изящнее и с более вытянутым туловищем. Голова такой же формы, как у теленка; пара крошечных изогнутых рогов; усики, как у североатлантического омара; ошейник из ярких разноцветных перьев; серебристые чешуйки на спине; кожистый животик; четыре птичьи лапы с когтями; длинный змеиный хвост – это была помесь множества драконьих видов, которая прибилась здесь к людям и приспособилась жить на этом материке.

Крылья – как у летучей мыши – были порваны. Летать он не мог. Я нежно взяла его на руки, будто котенка. Он дрожал, прижимаясь ко мне, как маленькая вращающаяся динамо-машина.

Зверек нерешительно открыл глаза. Они оказались ярко-голубыми. Я содрогнулась, едва не выронив дракончика из рук. Это был последний цвет, что мне хотелось видеть.

– Брось его! – приказал Александр.

Я подняла глаза и увидела, что он держал в руках электрическую дубинку – ей можно было убить незваного гостя одним ударом.

Я повернулась к нему спиной, чтобы защитить дракона.

– Ш-ш-ш-ш. Все хорошо. Я тебя не брошу.

Дракончик заверещал, как раненый кролик – резко, почти невыносимо. И затрясся у меня на руках еще сильнее. Я попыталась погладить его по спине, как котика и как мама гладила в детстве меня по волосам, чтобы я уснула. Чешуйки были теплыми и мягкими на ощупь – совсем не такими, как я ожидала.

– Ты его послушай! – воскликнул Александр с ужасом и вскинул дубинку. – Он сейчас огнем дыхнет! Бросай живо или умрешь!

– Нет! Он кричит только потому, что вы его пугаете. – Никто никогда не видел, чтобы наши мелкие драконы дышали огнем. – Я была уверена, что они этого не умели. Я попыталась закрыть дракончику глаза одной рукой, чтобы тот не видел Александра. И надеялась сама не растерять решимость перед их пронизывающей голубизной.

Он проделал еще пару шагов и навис надо мной.

– Ты убил Джоуи! Ты убил Джоуи!

Я заглянула ему в глаза. Они были дикие, безрассудные, не видящие ничего перед собой. Неужели и я так выглядела, когда просыпалась от кошмаров и бабушке приходилось меня успокаивать?

– Нет! Он ничего не сделал! – закричала я во все горло. – Вы выбрали не того дракона! Не того…

Александр занес дубинку. Я не сомневалась, что он был готов ткнуть ею в меня, если это, по его мнению, было необходимо, чтобы убить дракончика.

Дракон заворочался у меня на руках. Я напряглась, чтобы его удержать. Но крошечный дракон оказался для меня слишком силен. Он быстро дернул головой и сбросил мою руку, которой я его прикрывала. Я вдруг почувствовала волну тепла и непроизвольно отшатнулась. Само время будто бы замедлилось. Зрение затуманилось, я смутно понимала, что происходит.

Видела, как дракон раскрыл челюсти. Увидела кончик дубинки в воздухе – в считаных дюймах от себя. Увидела, как дракон встретился взглядом с Александром. Могла ли я истолковать то, что увидела в его голубых нечеловеческих глазах?

Потом дракон отвернулся, будто угроза неминуемой смерти имела значение не большее, чем след падающей вдалеке звезды. Дракон пошевелился тяжело – будто это был сам Три Ущелья^[22], самый большой из всех когда-либо зафиксированных драконов, – посмотрел вверх на звезды, и из его широко раскрытой пасти вырвался ослепительный столб света.

Это было все равно что смотреть на реку жидкого золота и серебра – калейдоскоп мигрирующих бабочек, галактику из блестящей росой паутинки и усыпанного жемчугом тюля, что расстелилась по всему небу. На вершине сверхнагретого плазменного потока охлаждающее пламя разветвлялось, изгибалось и принимало новые цвета – индиго сентября, красной крови мучеников, желтых бархатцев, голубого драконьего шепота…

Я тоже раскрыла рот – в бессознательном подражании дракону. Это был лучший салют, что я видела в жизни. Я, опять шестилетняя, носилась по рядам магазина для художников. Мы с мамой, смеясь, бросали в корзинку тюбики с гуашью и акварелью. Нам не нравились названия, которыми подписывал цвета производитель, и мы придумывали свои. Мы могли бы провести вместе весь день, ничего не делая. Мы хотели раскрасить дракона, которого видела бабушка.

– Ты же всегда будешь со мной, мама?

– Конечно. Тебе от меня не избавиться, дракошка.

Слезы застилали мне глаза, все было как в тумане. Я не вспоминала этого много лет.

Запрокинутое лицо Александра было залито изменчивым жидким светом великолепного зрелища, которое разворачивалось наверху. Дубинка упала на землю.

– Я и не представлял… – слышала я, как он бормочет. – Так вот что ты видел…

Дракон опять закричал и выпустил новый чудесный, сверкающий поток огней.

Жар прошел над моим лицом – или скорее, пролился мне в лицо. Я не знаю, как его описать, разве что я чувствовала, будто мое сознание поглаживают рукой, прогоняют что-то болезненное, какое-то препятствие, вроде скалы под самой поверхностью воды. На мгновение что-то темное, твердое, с зазубренными краями, будто отмель, грозило пробиться сквозь безмятежную гладь, но потом невидимая рука снова коснулась моего сознания и отмель рассеялась и растворилась, ее унесло потоком света и тепла.

[Мы на заброшенном участке. Зои поднимает руку, прося съемочную группу не потревожить драконов, затаившихся в траве. Она достает телефон, чтобы показать нам фотографию.]

Я пыталась нарисовать то, что видела. Получилось не очень.