В конце концов, у нее есть туз в рукаве, о котором пока не знает никто. Танька нервно одернула узкие рукава вечернего платья, расправила опускающийся в глубокий вырез светлый закрученный локон и решительно потянула тяжелую дверь. Остановилась на пороге отделанного мрамором холла… совершенно пустого. Над головой на высоте второго этажа смыкали полукруг перила балюстрады, со сводчатого потолка хрустальной гроздью свисала многоярусная люстра – выключенная. Лишь свет обыкновенной настольной лампы рассеивал мрак, отражаясь в хромированных перилах пропускного турникета, воткнутого посреди холла. Сидящая за старым скрипучим столом вахтерша оторвалась от вязания и недоуменно воззрилась на девочку в бальном платье.

– А где бал? – растерялась Танька. – В Интернете было объявление…

– Вот это? – вахтерша ткнула в объявление на стене. Такое же, как и в Интернете:

«Студия бального танца: краковяк, полька, галоп, мазурка, полонез. Опытные педагоги, лауреаты конкурсов бальных танцев. Занятия в группах. Кавалерам – 50% скидки. На новогодние и майские праздники – настоящий бал! Бальные платья у женщин и смокинги/фраки у мужчин».

Только внизу еще была приписка: «Для тех, кому за тридцать».

– А ты небось нафантазировала? Я в твоем возрасте тоже мечтала… – вахтерша ностальгически вздохнула.

– Ну кто-то же здесь есть! – взмолилась Танька. Она не могла ошибиться: не на Дворец же культуры железнодорожников намекала Кумушница! Там и балов не бывает. – Можно, я хоть посмотрю?

– Смотри, – пожала плечами вахтерша. – На садовую лестницу иди, они там фотографируются. – Вахтерша ткнула спицами в дверь на другом конце холла. – Закончат – сюда отплясывать придут. Только на кавалера не рассчитывай! – вслед Таньке прокричала она. – За кавалеров тут убивают.

Танька распахнула дверь. То ли пять, то ли шесть тетенек, чьи округлые телеса были втиснуты в кружевные бочки кринолинов, позировали на ступеньках. Между ними, придавленные, как повидло между толстыми кусками хлеба, вымученно улыбались двое тощих лысоватых мужичков в мешковатых фраках. На Танькин вкус кавалеры и впрямь были… с пятидесятипроцентной скидкой, но, судя по ревнивым взглядам дам, тут и такие редкость. Чуть в стороне дожидалась единственная стройная и профессионально ухоженная женщина, судя по всему, она и была «педагогом, победительницей конкурсов».

– Ну что, девки, хватит щелкаться? – прокуренным басом сказала тетеха в ярко-розовом платье с рюшками и детской циркониевой диадемой на крашеных блондинистых волосах. – Пошли… побалимся.

Танька тихо хрюкнула, потрясенная новым дополнением к великому и могучему русскому языку. Розово-циркониевая блондинка развернулась, как авианосец у речного причала, мужичков раскидало кринолином:

– Эй, ты кто такая?

– Я… Наша школа планирует бал на окончание девятого класса… – импровизируя на ходу, начала Танька. – Мне поручили посмотреть…

– Вас, наверное, наш менеджер прислал! – Преподавательница гибким танцевальным движением обошла циркониевую блондинку, одним взглядом словно вобрала в себя всю Таньку, включая платье, сумочку-мешочек на запястье и туфли – и расцвела улыбкой: – Только организация бала или подготовительные занятия тоже? – Она чуть сдвинула брови, оглядела Таньку еще раз и удовлетворенно кивнула. – Вы, я вижу, танцуете, и именно бальные!

– Как вы сразу определили? – почтительно восхитилась Танька.

– Постановка ног, голову держите, спину… У кого учились?

– У папеньки в имении, моя гувернантка mademoiselle Жюстин… – автоматически начала Танька и осеклась. – Это немножко из другой жизни, – пробормотала она.

– Потом, может, про свои дела поговорите? – громыхнула блондинка. – У нас время оплачено.

– Ох, простите, конечно! – Преподавательница кивнула Таньке и заторопилась обратно в холл. Гремя связкой ключей, объявилась вахтерша. Иронически поглядела на мыкающуюся в хвосте бальной процессии Таньку, распахнула белые с позолотой двери и щелкнула выключателем. Залу залил свет.

– У нас тут выставка местного художника «Знаменитые люди нашего города». Портреты не посшибайте своими плясками, – строго объявила вахтерша. На тетенек в кринолинах с одной стены мрачно глядел полуголый Султан Рахманов⁹, а с другой – восседающий на тачанке батька Махно. Холл и остальные залы так и остались погруженными во мрак. Свет в зале казался слишком ярким, оттого зловещим, в нежилой тишине дворца голоса звучали странно и неприятно, так что все невольно старались говорить шепотом. Только розово-циркониевую тетеньку ничто не смущало.

– Щас на ужин после бала соберем! – пробасила она, шурша целлофановым пакетом.

Танька неслышно скользнула в полумрак холла. Ее глаза вспыхнули сапфировой синевой: вахтерша ее не увидит, не увидит… На цыпочках, чтоб не стукнуть каблуком, она прокралась к вделанному в стену старинному зеркалу в золоченой раме. Она так и не поняла, что имелось в виду в стишке Кумушницы про «того, кто в зеркале живет», зато пережитый в Иркином доме страх заставил ее весь день изучать материалы про зеркала. Перерыла все, даже записи Иркиной бабушки, хотя теперь вовсе не была уверена, можно ли им доверять. А ведь раньше, когда они еще не знали, что бабка – одна в двух лицах! – дурила их год за годом, Танька считала ее заклятья самыми надежными. Что ж, осталось только узнать, верно ли она угадала, что задумал серокожий.

Сквозь дверной проем видно было, как в зале, словно пышнохвостые рыбы в аквариуме, перемещаются бабы в кринолинах… ой, простите, дамы… в общем, здешние тетки. Вытаскивают из пластиковых пакетов пластмассовые судочки и расставляют их на принесенном из столовой пластиковом столе.

– Тю! Чипсы! – заглядывая в судочек, разочарованно протянула розово-циркониевая блондинка. – У меня, вон, гляди, голубцы!

– Голубцы разве на балах ели?

– Так и чипсы не ели!

Едва слышно щелкнул рычажок зажигалки. Вахтерша за столом прислушалась, но было тихо, и она снова вернулась к своему вязанию. «Меня нет, меня тут нет, тут никого и ничего нет», – держась так, чтоб ее отражение оставалось за рамой, Танька накапала воском на пол и закрепила перед зеркалом высокую толстую свечу. Двойной огонек – настоящий и отраженный – заплясал в темном холле. Прижимаясь к стене возле зеркала – «Главное, самой не отразиться», – Танька вытянула руку и губной помадой нарисовала на стекле лестницу с нечетным числом ступенек. И бегом рванула обратно в зал.

– Посуду после бала ты убираешь! – встретила ее строгим взглядом розово-циркониевая блондинка. – Могла бы хоть моющее средство принести, халявщица! И не лезь мне под ноги – затопчу!

– Не ссорьтесь, милые дамы! – прокричала преподавательница и похлопала в ладоши, привлекая к себе внимание. – Сегодня у нас не просто бал – у нас бал с большим, прямо гранд-сюрпризом!

– Сюрприз? Сюрприз! – заволновались дамы. – Новый танец? Новая музыка?

– Мужики, – припечатала розово-циркониевая.

– Я даже не рассчитывала на такую честь… Наверное, мы должны благодарить за это нашего менеджера… Сегодня! Сейчас! С нами! – Она торжественно вскинула руку и выкрикнула в темноту холла: – Двукратный чемпион мира по бальным танцам! Танцмейстер! Основатель собственной школы танцев в Рио-де-Жанейро, Лиссабоне и Житомире! Маэстро Диего Мигель Мария-и-Вальдес дель-Торрес!

– Я ж говорила, что мужики! Диего и Мигель, с сестрой Марией, – сказала циркониевая блондинка. – Чур, один мой!

Во мраке раздались шаги. Цок. Цок. Металлические набойки постукивали по ступенькам. Цок. Цок. На уходящей вниз (на самом деле – к столовой) лестнице появился смутный силуэт. Цок. Цок. В падающем из зала свете показалась сперва голова – с прилизанными чернявыми волосами, бледной кожей и худым костистым лицом истинного мачо. Цок. Цок. Блеснуло серебро отделки на достойном матадора ярко-алом жакете. Цок. Цок. Человек поднимался ступенька за ступенькой, уже видна была вся высокая, гибкая фигура с немыслимо тонкой талией и узкими бедрами, стянутая широким алым кушаком. Цок. Пластичным движением он ступил в холл и пошел, с каждым шагом проступая из мрака. И встал на пороге, обзирая испуганно сбившихся в кучку дам пронзительными, неожиданно раскосыми, прям «эльфийскими» глазами.

– Венский вальс, дамы, – прошептал он страстным, пронзающим до глубины души голосом. Циркониевая блондинка прижала пухлую руку к декольте.

– Вы! – длинный палец маэстро указал… прямо на Таньку.

– Она вообще не из нашей танцшколы! – возмущенно завопила блондинка.

– Маэстро согласился дать нам урок при условии, что мы не будем с ним спорить. – Преподавательница торопливо сунула диск в плеер, и взвилась мелодия венского вальса.

Подобрав самый краешек подола, Танька аккуратно перешагнула подставленную ножку блондинки и скользнула к блистательному кавалеру. Маэстро склонился, Танька присела – ее юбка распускалась по паркету как нежный цветок. Она ступила в кольцо рук маэстро: спина изящно выгнулась, голову держим гордо, локоть парит в воздухе, а не провисает на партнера, танцуем на всю ступню, на носке не подпрыгиваем… Ее юбка порхала мотыльком в такт кружению музыки, кружению пар, и неважно сейчас, что бал не настоящий, а половина этих пар – чисто женские и только у двоих есть партнеры…

– Ну так зачем вы меня сюда… пригласили? – не глядя на партнера, спросила Танька.

– Ты – не она. Я чувствую на тебе ее отпечаток… Но мне нужна ведьма Ирка Хортица!

– Впору обидеться. – Танькина юбка превратилась в неистовый вихрь.

– На что? – Глаза ее партнера расширились от изумления.

– У меня большой выбор. Можно на то, что никому-то я, бедненькая, не нужна. А можно – что вы считаете мою подругу Ирку дурой.

Партнер сбился с такта – так он был ошарашен. Они с трудом разминулись с циркониевой блондинкой – в районе живота ее обнимал один из двух мелких лысоватых кавалеров. Блондинка все время порывалась вести.

– Вы столько раз пытались ее убить и всерьез рассчитываете, что она к вам явится? – Танька склонила головку к плечу и опустила взгляд. Зная Ирку, к тому, кто собирается ее убить, она бы полезла сама с когтями наперевес, но ни за что не отправила бы подругу. Но Ирки здесь нет, возмущаться некому, а врагу незачем знать, какая Ирка на самом деле.

– Мы не пытались ее убить! – партнер сделал разворот в опасной близости от столика с закусками, от взмаха Танькиной юбки в воздухе реяли чипсы.

– Наверное, вы просто не поняли друг друга. Наверное, заманить в ловушку и натравить мертвецов – проявление глубочайшей симпатии и уважения! – в словах Таньки было столько яда, что даже удивительно, почему партнер не упал замертво. Зато он начал оправдываться:

– Мы охотились на Водяного Змея, он опасен для Повелителя и его планов! Никто не думал, что хортицкая ведьма окажется рядом с ним!

– А когда она оказалась совсем-совсем рядом, скомандовали: «Убейте ее!» Ирка слышала, – непреклонно объявила Танька.. и-и-и… раз-два-три шага вперед, раз-два-три шага назад, снова кружение…

– Это змей! Другой змей, огненный. Повелитель приказал помогать змеям… другим змеям. Против тех змеев. – На лице партнера мелькнула растерянность, похоже он сам запутался в змеях и приказах. – А тот змей, другой… Мы помогли ему получить этого змея… Водного… и он нас предал! Тот змей… – Растерянность переросла в отчаяние. – …Это он велел убить хортицкую ведьму, не я! Поднятые мертвецы всегда жаждут живой крови – стоит потерять контроль, сразу кидаются. Я бы никогда и ни за что не причинил вреда хортицкой ведьме! – торжественно провозгласил он. – Наш Повелитель желает видеть ее целой и невредимой.

Ниче-е-его себе! Только поддержка позволила Таньке скрыть потрясение. Когда тебя поднимают в воздух, и юбка вздувается парашютом, некоторое смятение выглядит вполне логично.

– Ах, как интересно! – Танька была искренней – и вправду, это занятное заявление меняло очень и очень многое. – Давайте я вам Иркину фотографию подарю. – ехидно предложила она. – Вот ваш Повелитель и увидит ее – целой и невредимой.

– Э-э… Повелитель не просто хочет посмотреть на нее…