Эйден усмехнулся и беззвучно выругался, только губы шевельнулись, но и так понятно. Что-то очень нелестное о Тайре. Но без злобы. Долго смотрел на нее.

– Только попав в военное училище после приюта, я много дрался с другими воспитанниками. И пальцы, и колено, и шрам на затылке – все оттуда.

Да, все так… очень похоже на правду. Но с пальцами – что-то другое.

– Пальцы лечили магией.

– Да, пальцы лечили магией, – согласился он. – Но сути это не меняет.

– Это ведь очень дорого. «После приюта» – значит, семьи у вас не осталось. Кто же сделал это для вас тогда?

– Вы не до конца понимаете, госпожа Орах. У меня остались родственники, но они предпочли держаться от меня подальше, и я отлично их понимаю. Но дом моего отца все еще принадлежит мне, и сбережения отца перешли тоже, хоть и значительная часть пошла на погашение счетов и долгов. Я остался сиротой, но не нищим. А мага нанял отец того парня, который мне пальцы ломал. Чтобы дело замяли и не портили хорошему мальчику карьеру.

Тайра кивнула. Да, она понимает. Про карьеру особенно – кому нужны неприятности, если можно откупиться.

– И все же, что вы не поделили?

– А это не ваше дело, госпожа Орах, – сказал наместник таким тоном, что сразу ясно – дальнейший разговор невозможен. Принялся собирать остатки обеда в сумку.

* * *

Потом они ехали молча.

Тайра наблюдала за ним, все еще пытаясь понять, что же не так. Новый наместник отличался от всех предыдущих… но чем именно, Тайра сказать не могла. Он совершено точно не походил на Боргена, слишком принципиальный и резкий. Но и на других не походил тоже. Пятый наместник, все они разные, но…

Дело в том, что для Эйдена это дело почти личное?

Почему его отправили сюда? Нет, почему поехал он сам – Тайра понимала, у него были причины. Но почему император одобрил это? Больше некого, остальные боятся умереть? Или в нем есть что-то такое, чего нет в других? Упрямство. Он докопается до правды, чем бы ему это ни грозило. А докопавшись…

Что будет, если он узнает все?

Если доживет.

Даже Тайра всего не знает. Хотя была так близко… Каро всегда оберегал ее от темных дел семьи, и сейчас… Ей ведь все равно придется столкнуться. Больше оберегать некому, никого не осталось. Она тоже причастна.

Но она так надеялась все забыть и жить дальше. Хоть немного забыть.

Не выйдет.

Тайра ждала допросов, но Эйден всю дорогу думал только о чем-то своем.

Тайра уже подумала, что сегодня никаких разговоров не будет, они оставят это, по крайней мере, до завтра, сегодня с них хватит черного круга.

Но тут чуть в стороне, на холме старый каменный дом. Эйден тоже заметил его. И Тайра поняла, что вот – сейчас.

– Это ведь дом Маэйра? – спросил наместник.

Да.

Праздный вопрос на первый взгляд, любопытство, дом отчетливо выделяется своими высокими шпилями, его нельзя не заметить. Но в праздное любопытство этого человека Тайра больше не верила.

– Был когда-то, – сказала она. – Маэйра больше не осталось. Сейчас этот дом принадлежит лорду Мально Кастадо.

– Лорду! – Эйден фыркнул. – До Резни, насколько я знаю, он был торговцем шерстью, а не лордом. Нужно наведаться к нему. Вы не составите мне компанию?

Тайре это не нравилось. Эйден совершенно точно знал больше, чем говорил, и его мотивы понять можно… Он будет копать, пока не докопается до истины, хвататься за любую возможность. Но только Тайра не очень хочет в этом участвовать.

А еще, «Резней» это называли только местные. Малькасийцы предпочитали называть это «бунтом хойне» или «Соломенной ночью», тогда сгорели все принадлежащие малькасийцам дома в городе, включая государственные постройки.

– Я? Зачем мне ехать туда?

– Вы хорошо знаете дом, – пожал плечами Эйден. – Полагаю, и лорда Кастадо знаете неплохо.

Это не нравилось определенно. Если он хочет копать – пусть копает, Тайра тут не причем.

– Что вы знаете обо мне? – сказала она.

– Ничего особенного, мне доступны только официальные открытые сведения, то, что и так известно всем. Ваш покойный муж был внуком Шиммура Маэйра, последнего настоящего айни-ункара хойне. Полагаю, вы не раз были в этом доме.

Говорить об этом определенно не хотелось. О Шиммуре…и тем более о Каро… это до сих пор причиняло боль. Тайра и не думала, что это заденет так сильно.

– Шиммур Маэйра умер больше десяти лет назад, задолго до… тех событий. И с его смерти я почти не бывала здесь.

– Ваш муж не слишком-то ладил с родней?

– Какое вам дело? – резко спросила Тайра. Сейчас страшно жалела, что поехала, что поддалась на все это, но теперь сбегать было слишком глупо, некуда, они и так возвращаются домой, а подобных вопросов не избежать.

– Полагаю, ваши семейные отношения имеют значение для всего Ритхана, – сказал Эйден. – Для Ирай Тоха точно имеют, так что мне придется разобраться.

– Не лезьте в это!

Вышло грубо, эмоционально, но иначе Тайра не могла.

– Я здесь именно за этим, – сказал наместник очень спокойно и равнодушно. – Чтобы лезть. И времени у меня немного. Нимаш Маэйра, дядя вашего мужа, насколько мне известно, был настроен очень радикально, высказывался не только за независимость Ритхана, но и за изгнание всех малькасийцев с этой земли. А ваш муж…

– Не смейте говорить о моем муже!

Тайра даже сама не могла понять, что так сильно ее в этом пугает. Два года назад все закончилось. Она осталась одна… После Резни ее допрашивали не раз, все что могли – вытащили наружу, даже то, о чем сама Тайра не могла знать. И повторить все это она была не готова.

– А ваш муж выступал за мягкие реформы, – закончил Эйден. – Он полагал, что все мы можем жить в мире.

– В мире! Вы знаете, что с ним сделали?! – хотелось схватить наместника и тряхнуть посильнее, а лучше врезать в морду. О каком мире можно говорить?

– Его пытали, – сказал Эйден холодно. – Очень жестко пытали, насколько мне известно. Хотели получить всю информацию о заговорщиках. Но он молчал. Когда поняли, что он ничего не скажет, то переломали ему все кости и привязали к столбу на площади. Официальный отчет говорит, что он умер через сутки, его сняли. Сплетни говорят о неделе. Но срок, полагаю, не важен.

Ее муж, ее сыновья… мальчики считали себя взрослыми, не хотели оставаться в стороне.

Тайра поняла, что губы дрожат, и дрожит подбородок. Слезы подступают к глазам, она сейчас расплачется. Но плакать нельзя. Не перед ним – уж точно. Тайра должна быть сильной.

– Я вас ненавижу, – только сказала она.

– Ненавидите меня за то, что наместник Реттрей сделал с вашим мужем два года назад?

Вот так, из его уст, это звучало не слишком разумно. По-идиотски. Но это так.

– Да, – сказала Тайра.

И не только за это.

– Понимаю, – сказал Эйден, устало вздохнул. – Ненависть помогает держаться, помогает сохранить силы, чтобы не упасть и идти дальше. Но это путь в никуда. Ненависть сжигает душу.

Дико слышать такое от него, особенно потому, что вовсе не лицемерие, наместник говорит искренне. Правду Тайра всегда чувствовала хорошо. Но…

– Вы считаете, я должна простить? – это казалось почти насмешкой. Издевкой. Такое не прощают.

– Кого простить? – спросил он. – Насколько мне известно, Реттрею выкололи глаза, отрезали уши и язык и повесили там же. В качестве мести. Он давно мертв.

– Мертвым прощение не нужно?

– Нет, – спокойно сказал он. – Прощение нужно живым. Даже не прощение. Нужно найти новые цели и жить дальше.

– Вы что, проповедовать сюда приехали?! – это раздражало невыносимо. – Вы ничего не знаете об этом!

Наместник повернулся к ней.

– Если понадобится.

Да. Понадобится проповедь – будет проповедь.

Глава 5. О незваных гостях и родственных связях

– Ти, ты разве не впустишь меня? – он стоял на пороге.

Тайра не впустила бы, если б могла. Но это не вопрос, не просьба, он войдет все равно.

– Заходи, Мэт.

– Ты мне не рада? – он самодовольно ухмыльнулся. – Мне казалось, у нас с тобой общие интересы.

– Чего ты хочешь?

– А ты не допускаешь, что я мог просто заглянуть по-родственному, на чашечку чая?

Тиммет прошел в дом, в гостиную, плюхнулся на диван.

– Не допускаю, – сказала Тайра.

– Когда ты злишься, ты особенно хороша! – Тиммет заулыбался шире. – Сразу видно этот огонь в тебе! Горячая штучка. А знаешь, я все еще не теряю надежды.

Он развалился на диване, откинувшись назад, разглядывая Тайру, словно раздевая взглядом.

Сукин сын!

– Каро был твоим братом. Как ты можешь?

– Да брось, Ти. Ты никогда не любила его. Ну… может только в самом начале, но последние годы – точно нет. К чему это лицемерие? К чему раньше времени зарывать себя в могилу?

– Чего ты хочешь?

– А чая не будет?

Тайра сжала зубы, кивнула выглянувшему к ним дворецкому – пусть принесут.

– Так чего ты хочешь? – села в кресло напротив.

– Как тебе новый наместник? – спросил Тиммет.

Тайра и не сомневалась, что он пришел за этим.

– Солдафон, – сказала холодно. – Упрямый и резкий. Потащил меня к черному кругу, ему, очевидно, так и не терпится умереть.

– И как, нашел там что-то интересное?

Тиммет даже чуть вперед подался. Немного, но Тайра уловила это. Ему очень важно знать, что нашел наместник, но он старательно делает вид, что все это сейчас – просто болтовня. И еще – Тиммет чем-то взволнован.

«А что такого случилось здесь около недели назад, что могло вызвать вспышку ненависти»?

Что если Тиммет знает ответ?

Проблема в том, что ни одному их них Тайра не готова доверять.

– А разве можно что-то найти? – спросила Тайра. – Там ничего нет, только черная трава.

– И что же наместник? Посмотрел на черную траву, помолчал и уехал? Ничего не сказал?

– К чему ты клонишь, Мэт?

– Мне просто интересно, – Тиммет небрежно дернул плечом. Слишком небрежно, чтобы это выглядело естественным, может быть, для кого-то другого, но не для Тайры.

И Тайре ведь нечего скрывать?

– Он показал мне, что круг раньше был больше, но потом уменьшился, вероятно, при Боргене, тот очень старался. А потом начал расти опять. Не знаю, что это значит. Мы не успели обсудить, как меня начало затягивать в круг. Это было так странно… Я не собиралась приближаться, но ноги сами несли.

– Хм-м… – теперь Тиммет подался вперед уже совершенно отчетливо, не скрываясь, его заинтересовало. – В тебе до сих пор осталось столько ненависти? Или… что это? Твоя магия тянула тебя?

– Ты что-то знаешь об этом? – сказала Тайра.

Он покачал головой.

– Я что-то слышал о таком, что круг притягивает… но никогда не сталкивался. Правда. Не особенно-то верил. Выходит, ты ненавидишь империю сильнее всех? – он ухмыльнулся, почти с подвохом, и все же, что-то его беспокоило.

– Мне не стоило подходить так близко. Я думала, что для меня круг не опасен, если не переходить границ.

– Но ты же не перешла?

– Наместник успел оттащить меня в сторону, – сказала Тайра.

– Так он спас тебя? – у Тиммета вышло язвительно и зло.

– Не должен был?

– Ти… – он потер переносицу. – Я, безусловно, рад, что все закончилось хорошо. И, пожалуй, мне есть за что господина наместника благодарить. Но все это выглядит подозрительно, ты не находишь?

Находит.

Принесли чай. Тиммет взял чашечку, покрутил в руках, отпил немного.

– А именно кажется подозрительным тебе? – спросила Тайра.

Он хмыкнул.

– Наш наместник в первый же день спас тебя. Такой герой! Жизнью, небось, рисковал? Может быть, он знал заранее и позвал тебя туда именно за этим? Произвести впечатление. И потом ты будешь на все готова для него?

А вот сейчас кажется подозрительным еще больше. Только совсем не то, о чем говорит Тиммет.