– Признаться, я не думала о том, какой он герой, пока ты не сказал. Да, он рисковал… Но он просто стоял рядом, а когда я дернулась к кругу, то схватил меня и потащил назад.

– Он даже успел тебя на руках поносить? – глаза Тиммета сверкнули.

– Ты ревнуешь?

Тиммет страшный собственник, хотя на Тайру у него никогда не было никаких прав, и Тайра никогда не давала ему повода на что-то рассчитывать. Но это никогда не мешало Тиммету считать ее своей, желать смерти каждому, кто подойдет близко. Младший брат ее покойного мужа… Долгое время он жил в Молхе, неподалеку отсюда, мало общался с семьей, но десять лет назад приехал и сходу положил на Тайру глаз.

– Ревную, – согласился Тиммет.

Вот только дело сейчас не в этом.

– И что не так? – спросила Тайра.

У Тиммета ноздри дрогнули. Он взял из вазочки имбирное печенье, принялся жевать, кажется, только для того, чтобы потянуть время. Ему что-то в этом не нравилось, но раскрывать карты он не хотел.

– Мэт? – Тайра ждала объяснений.

Тиммет скривился.

– Ты знаешь, что этот Мораг Эйден едва ли не лучший дознаватель империи? Он не наместник, его прислали сюда не управлять Ритханом, не вести дела города… Он ищейка. Его прислали, чтобы он сунул нос везде, где только может сунуть.

Да, очень похоже, это Тайра уже поняла.

– Тебе есть, что скрывать? – спросила она.

Тиммет зло скривился.

– Не будь дурой! Нам всем есть, что скрывать. Хочешь сказать, ты непричастна? Ты ничего не сделала? Не смеши меня! А сколько у нас еще осталось потомков хойне, обладающих хоть каким-то даром? Пусть не чистокровных, но хоть каким-то… Он напишет доносы на всех, и на тебя тоже. И всех повесят. Проклятие хойне умрет вместе с самими хойне, никого не останется. Ты же помнишь, как все было, Ти? Или ты думаешь, он влюбится в тебя и пожалеет? Насколько я знаю, он не жалеет никого.

Честно говоря, вот тут не по себе стало.

Да, Тайре есть, что скрывать. Та ненависть черного круга – она и ее ненависть тоже. Неосознанно, но так вышло. У нее были все основания ненавидеть. Но ведь это ничего не меняет.

Очень может статься, что либо наместник, либо она.

Глава 6. О хойне и рудниках

Эйден просидел с отчетами до полуночи. В участке. Отдавать бумаги наместнику с собой комиссар категорически не хотел, да Эйден и не очень настаивал, он привык работать в любой обстановке. А старый городской дом Маэйра все равно не был его домом, что здесь, что там…

Городская ратуша сгорела два года назад. Согласно бумагам – выгорела до основания, но проезжая мимо, Эйден видел вполне восстановленное здание. Свежая краска, новые ставни, наново перекрытая крыша, но стены старые, крепкие… Потом нашел, что дом после пожара выкупил за бесценок некий Олисаро, из местных землевладельцев. Вероятно, дела у этого Олисаро шли неплохо, потому что восстановить такое по карману не каждому, дешевле снести и возвести новое. Очевидно, были свои мотивы. Или сгорело не так уж сильно.

Два года назад тут горело многое. Удобно, следов уже не найти.

Но Эйден искал даже не старые следы, ему интереснее было, что происходило потом.

С одной стороны, казалось, что ничего не происходило, все спокойно. Да, наместники умирали с завидным постоянством, но жизнь в городе шла своим чередом. Простых людей проклятие не трогало.

Магия хойне, это магия жизни, по большей части. Но у жизни всегда есть оборотная сторона.

С хойне вообще все не просто. Не все хойне наделены даром… вернее, не все наделены даром в достаточной степени, чтобы дар проявился. Часто это лишь искра, едва тлеющая. Древняя кровь слишком размылась, хойне стали слишком людьми, чистокровных совсем нет. Говорят, древние горные чистокровные хойне были настоящими рогатыми и косматыми чудовищами, которые по своему желанию могут оборачиваться людьми. Но уже у полукровок оставалось только одно человеческое обличие, дальше и вовсе кровь терялась. Раньше хойне жили по всему Арваронскому хребту и дальше к Желтым горам. А еще были степные и лесные хойне… но от тех сейчас даже живой крови не осталось, только предания.

Магия хойне – дикая, без заклинаний, обрядов и начертанных рун. Лишь усилие воли.

Именно поэтому с хойне было столько проблем. Если искра крупная, а держать ее в узде молодой хойне не умеет, то можно ненароком вызвать бурю. Взрослые, как правило, учатся управлять своими эмоциями и своим даром. Но даже у взрослых и опытных выходит не всегда. Именно потому, что слабая кровь. В обычной жизни дар не заметен, кажется не нужно учиться, все равно толку не будет, силы нет, опасности никакой. Но иногда прорывается.

В критический момент даже слабая искра может вспыхнуть ярко.

Ненависть хойне – убивает, пробивая любые щиты имперских магов. Надежной защиты от направленного проклятия нет, можно лишь укрыться и обойти.

Империя всегда видела в хойне опасность – их дар невозможно контролировать. Никогда не знаешь, где ударит в следующий момент. Поэтому уже много веков предпринимались усилия, чтобы разбавить кровь хойне человеческой, размыть, чтобы дар затерялся. Пытались провернуть это мирно, разными способами. Но столкновения все равно были.

Открытая война с хойне всегда выходила боком.

Война в Алокасте выжгла город и окрестности на много миль. Не в сражении, не боевая ярость, а горе жен и матерей, потерявших близких. Поэтому ударило не сразу, а с отсрочкой, по нарастающей. И справиться с этим оказалось невозможно.

Здесь все было иначе. Мелкий локальный конфликт, и даже не между империей и хойне, а между отдельными людьми и наместником. Конфликтом с империей он стал потом. Вопрос денег.

Рудник в Ршорхе, за Ирай Тохом, который долгие годы приносил хорошую прибыль в имперскую казну, начал истощаться. Подняли материалы – когда-то здесь были и другие рудники, чуть дальше. По документам, рудники полностью выработанные, но стоило документы поднять и отправить проверки, как завертелось.

После этого во внезапно вспыхнувшее народное недовольство порядками империи верилось с трудом, хотя поставлено все было гладко и складно.

Началось все с неурожайного лета.

Нет, лето было обычным, но как-то не задалось. Пшеница посохла или пошла гнилью на корню, виноград не вызрел, с овощами тоже что-то пошло не так. А к осени случился еще и падеж овец. Все разом.

Нужно было платить налог Малькассе, а платить было нечем, самим не хватало. А на уступки никто идти не собирался. Наместник Айкор Реттрей приложил все усилия, чтобы стрясти с Ритхана все, что полагается по закону. Возможно, и сверх того. Возможно, предполагал, что дело не чисто, и не хотел спускать с рук. А может, просто был сукиным сыном и идиотом. Сейчас уже не узнать.

Но бунт вспыхнул.

Погибло много людей, причем с обеих сторон. Многое изменилось.

Древний род Маэйра угас, прямых потомков не осталось, большая часть имущества была продана и перешла другим людям, вроде того же Кастадо. Империи – почти ничего, городской дом и кое-что по мелочи. Но ведь прибыль приносит не дом, а земли, виноградники, пашни, стада овец особой местной породы с тонкой шелковистой шерстью. Такая шерсть на вес золото.

Про рудники все тихо забыли, больше никаких упоминаний. Только где-то вскользь, что рудники действительно иссякли, больше тут делать нечего.

И все вроде бы хорошо, кроме наместников. Но этим летом снова неурожай.

По бумагам.

Вот только по дороге сюда Эйден видел совсем другое. Он останавливался в полях, смотрел – отличный год, всего вдоволь.

И все же, перед ним сейчас на столе лежало несколько начатых дел и несколько принятых заявлений, что местные отчаявшиеся фермеры грабят чужие поля, забирая последнее, грабят городские амбары, каждый раз слезно объясняя тем, что семьям нечего есть. Все эти дела пойдут в официальные отчеты для Малькассы – люди голодают, и от голода готовы на многое.

Борген смотрел на это сквозь пальцы. Но у Боргена была своя стратегия, в чем-то очень успешная. Свои мотивы и убеждения. Он надеялся сломать это изнутри, но сил ему не хватило.

По отчетам, Боргена убили уличные карманники, польстившись на кошелек. Его попытались ограбить, он попытался сопротивляться, и пырнули ножом. Убийцу не нашли. Да разве найдешь, когда свидетелей нет? А теперь уж и вовсе – почти месяц прошел. Концы в воду.

И это притом, что хоть кражи в Ирай Тохе не редкость, но убийств почти нет. Здесь спокойно. Боргену просто не повезло. Проклятие так сработало, трагическая случайность, несмотря на все амулеты.

Совершенно случайно пять раз ударили ножом, а потом бросили в канаву.

Может и так, конечно, всякое бывает… помутнение рассудка у обычного воришки? Но верилось с трудом.

Эйден просмотрел дела всех карманников, которые были задержаны в последнее время, отобрал для себя троих, с которыми хотел бы поговорить лично.

В целом, в городе на удивление тихо. Возможно, здесь так всегда – все свои, друг друга знают, простая размеренная жизнь. За последние две недели – никаких пропавших, никаких убийств, никаких серьезных происшествий, кроме краж зерна и небольшого пожара на одном их складов. Но и пожар потушили, никто серьезно не пострадал.

Вот только отчеты отчетами, а расширение круга говорит само за себя. С пастухами поговорить? Отправить людей во все окрестные деревеньки? Поспрашивать по кабакам – вдруг кто расскажет что интересное.

Работы предстояло много, и концов пока нет.

Глава 7. О том, как опасно идти в бар после работы

– Местного темного, что там у вас… – с кабаками Эйден решил не тянуть, один был совсем рядом с участком, на той стороне площади. Как не зайти.

Пока шел – показалось, тень скользнула за ним. Кто-то следил… Может быть, один из тех карманников, которые готовы зарезать за кошелек. А может, у Эйдена паранойя, и это просто случайный прохожий, спешащий домой в поздний час.

Ему бы тоже пора, день был тяжелый, а завтра не лучше.

– Тоханский портер, господин. Желаете что-то еще?

– Только портер, несите.

Хотелось даже не сесть, а прилечь, голова гудела. Это все магия. И та, что была в круге, и та, с помощью которой Тайра тянула из него нити прицепившегося проклятия. А может и не тянула, кто знает, на самом деле, что она делала с ним. У Тайры Орах свои интересы и свои причины ненавидеть, ее можно понять.

Но Эйден решил, что будет доверять ей. Просто потому, что хоть кому-то нужно доверять, а Борген отзывался о ней с большим уважением. Борген далеко не дурак. Ненависть госпожи Орах – это боль и эмоции, а не холодный расчет.

Сейчас нужно понять, с какой стороны подступиться к делу.

И действительно немного выпить перед сном, а то и без того бессонница мучила, а теперь и совсем не уснуть.

– Господин наместник? – его окликнули откуда-то из угла.

Это интересно.

Эйден обернулся.

Высокий худощавый мужчина, резкие черты лица, тонкие пальцы, синий сюртук с серебряными пуговицами. Интересно, он уже сидел в баре, когда пришел Эйден или появился позже? Эйден готов был поклясться, что еще недавно тут этого мужчины не было. Впрочем, может быть, сидел где-то в углу или выходил по нужде…

– С кем имею честь? – поинтересовался Эйден.

– Тэм Харо, – тот подошел ближе, ухмыльнулся чуть кривовато, протянул руку, пальцы у него были холодные и гладкие, но рукопожатие крепким. – Я занимаюсь строительством в городе. В частности, вместе с господином Боргеном мы строили больницу, он всей душой болел за благополучие Ритхана. Чудесный был человек!

Глаза у этого Харо холодные, трезвые, цепкий взгляд.

Присматривается к новому начальству?

– Я не знал его лично, – сказал Эйден. – Но собираюсь найти тех, кто его убил.

– Верите, что это возможно? Что ж, удачи вам, – Харо довольно фамильярно хлопнул Эйдена по плечу. Впрочем, в баре это уместно.