Заслони крылом (страница 2)
– Да весь «ЗАСЛОН» бы знал уже. Все полёты пишутся, всё в систему загружается. Вы бы точно знали, вы же наш психолог.
Синичка поймал взгляд Леонова. Коротко кивнул.
На экране видеосвязи Рита терпеливо повторила:
– И всё же я прошу вас припомнить. Возможно, было что-то, что вы не сочли важным…
Птаха взвился:
– Это вы не считаете важным то, что мы говорим. Не вы, Рита, лично, а вообще. Ну да, что с нас, чудиков небонутых, взять, летаем на устаревшей технике, которая никому нафиг не упёрлась, поглазеть по праздникам разве что, все же теперь сами на аэротакси, с автопилотами… А для нас они – живые! Сто раз я говорил, что он «себя ведёт», иногда даже подсказывает мне, как повернуть. Не словами, конечно, но я-то его чувствую! Не знаю я, как объяснить. Кто не летал, не поймёт.
Леонов нахмурился. Что-то новенькое. Ребята, конечно, увлечённые, между собой и не такое говорят – но то между собой. Летуны.
– Мне вы такое не говорили, – мягко сказала Рита. – Я бы запомнила.
– Вы бы меня от полётов отстранили. Теперь уж точно отстраните. И Стрижа мне не вернёте. Его там, наверное, уже по винтикам эксперты разобрали. А знаете, что? – Птаха повысил голос. – Это он меня спас. Выбросил у самой земли. Я точно знаю.
В ночь на следующий день, кабинет Леонова
Леонов откинулся в кресле. Глаза горят, словно песком засыпаны. Кресло вибрирует, разминая усталые мышцы. Хотя тут уже только сон поможет. Часов этак на пятнадцать. Сколько можно смотреть и пересматривать? Запись беседы Риты и Птахи, видео крайнего выступления Стрижей. Что он надеется тут найти? Что его не отпускает?
Богдан перевёл взгляд на стену, увешанную фотографиями – ещё старыми, бумажными.
Стена памяти. Самолёты различных конфигураций, цеха, лаборатории, взлётки, он сам, его друзья – инженеры, лётчики…
Взгляд выхватил нужное.
Стриж.
Модель 1А. Самый первый, в разработке которого он принял участие.
И первый, который он угробил.
Не бездарно, нет – но до чего же обидно…
Тоже вот так же внезапно отказало управление. Только не было тысяч зрителей и жилых домов рядом. Он спасал только машину. Как спасал бы живое существо. Друга. Думал, что сможет посадить. А в итоге тот спас его. Выкинул, как «восьмёрка» Птаху. Но тогда самописец не позволил установить истину. Кто-то, может, и по сей день считает, что Богдан тогда сам дёрнул рычаги, смалодушничал. Но молчат. Формально-то предъявить ему нечего. И совесть чиста. Но почему же всё-таки…
Леонов решительно свернул видео беседы. Выбрал нужную директорию, вошёл. Пробежался по данным, увеличил, приблизил нужное. Уже поднимаясь из кресла, коротко взглянул в окно.
Светает. Летом уже в три светло как днём, только пасмурным. Всё вокруг – небо, деревья, дома – подёрнуто серой дымкой и оттого кажется не совсем реальным.
Как сумасшедший вираж, которым Стриж-8 ушёл от жилого дома, едва не снеся крылом угловой балкон. Крутануть бочку на таком повороте, среди домов, докрутить её уже над крышами – и ничего не задеть крыльями… Такое проделывают живые птицы – аэродромные, да и любые стрижи. Им это – как дышать. Но истребитель с размахом крыльев двенадцать метров и свыше десяти тонн весом…
(и без пилота в кабине)
Как там Птаха сказал – стрижи не складывают крылья…
Богдан встряхнулся. Схватил куртку, сбежал вниз. Запрыгнул в аэромобиль.
Перед рассветом, кладбище самолётов ЛИИ «АО «ЗАСЛОН»
Испытателям нечего делать на кладбище самолётов. Всё, что имеет ценность для изучения и доработки, снимают и доставляют в лаборатории без них. Хотя, конечно, с опытом у каждого появляется своё личное кладбище. И кто-то становится на нём первым.
То, что осталось от его первого Стрижа, даже сохранило узнаваемые очертания. Даже под брезентом. Он единственный укрыт – как Богдан его оставил. За столько лет никто не позарился, не распилил на лом. Хотя, конечно, теперь и материалы совсем другие, кому нужно старьё. Да и места полно.
Богдан сдёрнул брезент, постоял, погладил сломанное крыло.
– Ну привет, братишка.
Ну не придурок ли, что он здесь делает, у него живой самолёт в ремонтном ангаре, вот его и нужно исследовать, а он здесь… чтобы что?
Стремянка бы не помешала. Хотя… Корпус лежит прямо на земле, с уклоном на сломанное левое крыло. Подтянуться, закинуть ногу… порядок. Ручки открытия фонаря нет. Как нет и самого фонаря.
Когда долго не летаешь, тело успевает забыть, как же тесно в кабине. В скафандре и то просторнее. Критерий минимума массы. Хорошо, что массы за эти годы не особо прибавилось, держит себя в форме, иначе бы просто не втиснулся.
Самолёт не горел. Он просто разбился. Панели слева пострадали сильнее – РУД, автопилот, навигационный прибор… Да, именно левым боком самолёт ударился об землю, но так ли здесь осталось, как было после крушения? Всё было смято, но так ли разворочено? Столько лет прошло…
Хорош параноить, что ты рассчитывал здесь найти?
А если здесь что-то изменилось?
Кому и зачем понадобилось разворотить всю панель?
Скрыть, что отсюда что-то извлекли? Что-то небольшое?
– Зачастили что-то, Богдан Сергеевич.
Богдан замер. Шагнул назад к охраннику.
– Кто?
– Вы, и ваши… Всех и не запомнишь.
Раннее утро, ремонтный ангар ЛИИ АО «ЗАСЛОН»
Богдан помедлил перед дверью. Закрыл глаза, привыкая к темноте. Приложил пропуск, ме-е-едленно потянул дверь от себя.
Приборные панели Стрижей-8, конечно, отличаются от тех, что у «единичек». Но не слишком. Если сравнить… да что ты сравнивать собрался? Если это то, о чём ты думаешь…
– Мяа-а-а-а-а!!!
– Бл…ь!
Серый силуэт метнулся из-под ног в траву. Одна из аэродромных кошек. Скоро в кабинах дрыхнуть будут. Или у Президента на столе. Прямо на клавиатуре. Ссс…священные животные. Ну всё, всех оповестил о своём прибытии.
Вот и хватит таиться.
Богдан резко распахнул дверь. И успел увидеть, как в дальнем конце ангара между кабиной Стрижа и поднятым фонарём что-то шевельнулось.
– Стоять!
Богдан в несколько прыжков добежал до Стрижа, взлетел на крыло.
– Ах ты ж, мать твою…! А ну вылезай! Башку отверну! Охране сдам!
Богдан выволок Синичку на крыло, спрыгнул, сдёрнул того на пол. Синичка не мешал, даже обмяк, как котёнок в зубах у мамы-кошки. Лишь спросил с серьёзным видом:
– Именно в таком порядке?
– Что?
– Сначала башку, а потом – охране?
– Могу и так. Что ты здесь делаешь?
Синичка дёрнул плечом, выразительно опустил глаза. Богдан ослабил хватку, подумал – и убрал руки. Это уже лишнее. Синичка выдержал паузу и с достоинством ответил:
– Работаю.
– Ночью?
– Рабочий день закончился, можно спокойно поработать. А что, это запрещено?
– Нет, но… А чего шарахнулся?
По правде – не выглядит он ни испуганным, ни пойманным на горячем.
– Всегда вздрагиваю от скримеров в кино. Охрану-то звать будете?
Вот же стервец хладнокровный.
– А на свалке ты что делал?
– Свалке?
– На кладбище самолётов.
Нет, не врёт. Слишком неподдельное удивление в глазах.
Синичка похлопал по карману толстовки.
– Эта птичка живая.
– Не понял?
– Он у меня. На чипе. Я его забрал сразу. Верну, когда ремонт закончат.
Богдан посмотрел на самолёт за плечом Синички. Вспомнил рассказы Птахи про то, как этот Стриж иногда начинал «вести себя», как будто имеет личную волю. Личность.
В мозгу сверкнуло, и пазл сложился.
– Так Птаха не выдумывал?
Синичка улыбнулся.
– Он правильный парень. Такой, как надо. Поэтому Стриж его и выбрал. Как когда-то выбрал вас, Богдан.
Леонов вновь взглянул на Стрижа. Перевёл взгляд на карман толстовки Синички, рука дёрнулась, но осталась на месте. Синичка проследил движение взглядом. Сказал:
– Он вас узнает, я уверен.
Раннее утро, ЛИИ АО «ЗАСЛОН», лётный симулятор
– Дурацкие очки, – ругнулся Леонов, поправляя гарнитуру. – Не трогай, я сам. Сделали бы нормальные, типа лётных.
– Вы вообще в шлемах летаете, – заметил Синичка. Сел на место инструктора, запустил загрузку симулятора.
– Наши удобнее.
– Не волнуйтесь так, Богдан.
– Запускай.
Радость встречи, узнавание. И ревность. Самая настоящая. Отчасти тоскливая и безнадёжная. Не отбирать же его теперь у Птахи, они с парнем друг к другу прикипели.
Богдан сорвал гарнитуру. Повернулся к Синичке. Ишь, лыбу сидит тянет. Понимающую такую.
– Он летает как настоящий стриж. Никто из птиц не летает лучше стрижей, и эти самолёты сделаны по их подобию – но даже я не знал, что они на такое способны!
– Я записывал их полёты, – пояснил Синичка, не отрываясь от настроек. – Птичек.
– То-то ты на взлётке торчал часами.
– Ага. Оцифровал и залил ему. Посмотреть, что он будет делать. Ему понравилось.
Спокойно, Богдан. Держи себя в руках.
– То есть, ты запустил в мой самолёт – в новейший, неиспытанный истребитель – непонятно что…
– ИИ.
– …свой хренпоймический неиспытанный ИИ – вот так, без предупреждения… Нахрена? А главное – зачем? Ты смерти мне желал?
Синичка выдержал взгляд.
– Нет. И он – тоже. Но это было безответственно, признаю.
– Он признаёт!
– Я сам пришёл в ужас, когда понял, что могло случиться. Долго не мог решиться выпустить его даже в симулятор. А потом уже он там и жил. Все эти годы.
– Все эти годы? Тебе самому-то сколько?
– Шестьдесят два. Как и вам, Богдан.
– Иди ты!
– Проверьте.
– Не выглядишь ты на столько, – уверенно сказал Леонов. – Ноль солидности.
– Вы тоже не особо. Вы и тогда выделялись.
– Но как?! Как ты до этого додумался?
Синичка тихонько засмеялся.
– Богдан, я слишком долго работал с вами. Со всеми вами. Знаю, как вы, лётчики, привязаны к своим машинам, говорите о них как о живых, обычным людям не понять. Я тоже летал. На планере, в юности. Любил фильмы, где люди летают на драконах.
– Шёл бы в лётчики. У тебя и типаж подходящий, чем меньше рост – тем лучше перегрузки переносятся.
Синичка помрачнел.
– Врачи запретили. Потому и работаю с вами, здесь, в «ЗАСЛОНе». В другом месте предлагали больше. Да-да, ещё больше. Но здесь я ближе к небу. И среди своих. Небонутых.
– А согласовать эксперимент – не? Не бывает?
Синичка мотнул головой.
– Это личное. Сначала я должен был сам… И вообще, где начинается авиация, там заканчивается дисциплина. Сами знаете.
– Ах ты ж…!
– А охрану вы так и не вызвали.
Богдан не стал развивать тему.
– И что теперь?
– Верну его обратно. К Птахе на борт. Когда всё уляжется. Пусть летают.
А ведь прав. Хоть и тихушник и мутный хрен.
Не отбирать же его теперь у Птахи. Да и какая разница, с кем он летает – главное, что летает. И все живы.
– Но как-то это нечестно, – задумчиво сказал Синичка вслед Леонову. – Не находите?
Богдан выпустил ручку двери, и та мягко захлопнулась. Обернулся.
– Ты о чём?
– Не одному же Птахе такое счастье. Ребят ещё семеро.
Вечер, ЛИИ АО «ЗАСЛОН», лётный симулятор, помещение отсмотра полётов
– Смотрите, я же говорил, что с этим у меня синхрон идеальный!
– А у нас зато «зеркало» сразу получилось!
– Птаха, спорим, мы с моим даже вас уделаем!
Парни сгрудились вокруг симулятора. Разбор полётов. Кому с кем летать – уже ясно. Как-то само собой всё сложилось.
Богдан оглянулся на Синичку. Сидит, смотрит на ребят со странным выражением. Улыбка довольная, а в глазах… да нет, пожалуй, не тоска. Тень.
Оба обернулись на звук распахнувшейся двери. Ребята – парой секунд позже.