Впереди весь световой день, надо потратить его с пользой. За рекой ландшафт начинает подниматься, вдалеке сгущаются деревья, это уже похоже на холм с твёрдой почвой, которую населяют лиственницы, ёлки и другие деревья. Шансов выжить там больше, и я не теряю надежду найти признаки цивилизации. Не хочется мокнуть, переходя реку, найду сужение шириной около метра и перепрыгну… Ну вот я перебрался, хотя перепрыгнуть мне не удалось, почва под ногами шаткая, и прыгать на кочку показалось мне авантюрой. Пришлось раздеться, перебросить одежду на тот берег, перейти вброд, согнать с себя воду ладошками и на чуть мокрое тело обратно надеть одежду. Кожа покрылась мурашками, ощущение дискомфорта подгоняет. Трясусь и торопливо натягиваю штаны, прилипающие к влажному телу. Почва под ногами так и норовит уйти из-под ног, опрокинув меня. Решил, что лучше так, чем идти в мокрой одежде. До ночи она может и не высохнуть. Тогда-то я бы и пожалел, что поленился снять её сейчас.

Путь к лесу был долог, несколько раз встречал полянки с ягодой и останавливался их поесть. Под ногами почва стала твёрдой, но идти от этого стало ненамного легче. Вместе с тем, растительности становилась всё больше и больше, она хватала меня за ноги всё крепче и крепче. Постоянно приходилось завязывать шнурки. Мало того, что растительность их развязывала постоянно, она ещё их и изрядно потрепала. Шнурки стали похожи на лохматых гусениц. Кустарники, которые я мог обойти, обходил. А через те, что росли стеной, приходилось проламываться. Руки и лицо исцарапал ветками. Не сильно, кровь не шла. Остались только красные полосы. Тем временем солнце стремилось уйти за горизонт, а это означало, что пора сооружать себе лежак. Благо я уже был на пороге густого леса, тут наверняка найдётся валежник или ветки какие-нибудь подходящие. Немного углубясь в лес, я нашёл подходящее место для ночлега. Дерево повалило вместе с корнем, он поднялся вертикально, образовав как бы стену. Кроме того, там, где раньше был корень, теперь яма. И получилось в итоге углубление, с одной стороны которого стена более полутора метров. Останется накидать веток одним концом на такую стену, а вторым – на другую сторону ямы, и у меня будет готов шалаш, напоминающий виг-вам, только с одной стороны с прямой вертикальной стеной. Наломав веток для ночлега, я довольно быстро соорудил себе шалаш. Тут оказалось довольно комфортно и, на удивление, тепло. Часок светового дня у меня ещё оставался, и я начал присматриваться к местным зверькам. Белок я уже давно приметил, пока ещё собирал себе шалаш. Глядя на этих зверьков, совсем и не подумаешь, что они могут издавать такие звуки. Их крики больше подошли бы каким-нибудь мартышкам. Белки тут крупные и с абсолютно чёрным мехом. Вот если бы соорудить какую-нибудь ловушку… ещё я приметил маленького бурундучка. Он бегает по земле, пищу собирает, вероятно. А самое интересное, что я тут видел, – это утки. Пока я шёл к лесу, косяка три пролетело. Но как их можно поймать пока в голову не приходит. Одной голубикой сыт не будешь. Но терять драгоценное время, чтобы строить ловушки и выжидать, мне не хочется. Буду идти в поисках цивилизации, пока остаются силы. А когда они будут на исходе, вернусь к мыслям о ловушках. Инстинкты берут верх над сознанием. Я трачу очень много калорий, ягоды их не восполняют, тело находится в стрессе. И пока я думаю о еде, о голоде, эти мысли вызывают чувство злости. Наверное, если бы я был животным, этот коктейль гормонов (коим являются любые наши чувства и эмоции) помог бы мне добыть пропитание. Такой инстинкт позволит переступить через внутренние ценности, общественные нормы поведения ради того, чтобы выжить. Например, в военное время, находясь в осаде, испытывая голод, спрятать мешок картошки и, ни с кем не делясь, есть его, хоть и со слезами, с ненавистью к себе, но всё же спастись, глядя, как коллеги по несчастью иссыхают и гибнут. Но прямо сейчас мне это мешает, у меня есть разум, есть план. Бороться с этим чувством – всё равно что бороться со своей природой, это будет неэффективно. Мне нужно возвысить своё сознание над своим телом. И путь к этому обратен борьбе. Мне нужно расслабить сначала своё тело. Сесть поудобнее, расслабить мышцы лица, шеи, плеч, рук… спины, ног. Моё тело полностью расслаблено. Приходит чувство безопасности, покоя. Я продолжаю слышать пение птиц, колышущиеся от легкого ветерка кроны деревьев, но как будто из другого места. Как будто этот шум стал «спокойнее», а я отдалился от него. Я всё чувствую, всё осознаю, но всё это не имеет никакого значения. В моём мире такое состояние называют «состоянием чистого сознания». Тут нет эмоций, в этом состоянии замедляется сердцебиение, дыхание становится плавным, спокойным. Тело сосредоточено на органах восприятия, начинаешь замечать то, что не замечал раньше, пища становится вкуснее, улавливаешь запахи, которые не замечал. А самое главное – освобождается сознание от оков тела. Именно в таком состоянии принимаются наиболее эффективные решения. Состояние первичнее действий – это то, чему нас учат с раннего детства. Чувств злости и раздражительности нет, моё сознание возвысилось над инстинктами моего тела. Я вернул правильное состояние для выживания. Теперь, когда всё на своих местах, можно погрузиться в сон. Солнце спустилось к горизонту. Я залез в свой шалаш, поправив ветки за собой, как бы закрыв дверь, и погрузился в воспоминания.

Нет сомнений, что именно Аннет, женщина, с которой я делил постель, рассказала Совету о моём намерении спасти жителей Экзо 2. Больше ни с кем я не делился этим. Всё началось девять лет назад, когда они смогли разогнать частицу водорода до скорости, превышающей скорость света в Большом адронном коллайдере. В Совете начались разговоры о том, что не за горами тот день, когда жители Экзо 2 смогут построить что-нибудь наподобие нашего трансформатора сингулярности. И тогда моей лаборатории поставили задачу изучить уровень агрессии этих существ и просчитать вероятность того, что они начнут захватывать другие, менее развитые миры, после возможной постройки своеобразного трансформатора сингулярности.

Спустя девять лет изучения и наблюдения за ними и геополитикой стран, меня, Аннет и ещё пятерых неизвестных мне научных руководителей вызвали в Совет на доклад. Тогда мне стало интересно, почему именно сейчас.

Это было ясное утро. Проснувшись в добром расположении духа, увидев рядом лежащую на боку Аннет, я придвинулся к ней и обнял её. Глаза её были закрыты, но увидев, как по её лицу поползла сладкая улыбка, я понял, что она уже не спит. Я прижался к ней ещё сильнее и стал целовать её в шею, щёку. Она открыла глаза, наполненные любовью, теплотой, и повернулась ко мне.

– Сварить тебе кофе? – сказала она немного заспанным, но таким родным голосом.

– Конечно, – с улыбкой сказал я.

Она поцеловала меня и пошла на кухню. Пока я собрал постель, кофе был готов. Умывшись и одевшись, мы сидели на кухне и завтракали.

– Что ты будешь говорить на Совете сегодня? – спросила она.

– После того, как я предоставлю доклад о всех войнах на Экзо 2, о том, что вся их планета разрознена на страны, многие из которых ведут захватническую политику, и, вероятно, подобным образом они будут вести себя с другими мирами. О высоком уровне агрессивности граждан, о неумении договариваться друг с другом, о низком уровне уважения к чужим чувствам. Напомню, что это очень молодой народ и очень перспективный. Скажу, что нам нужно установить контакт с землянами и поделиться нашей культурой. Научить их жить в любви, мире. У нас ещё есть на это время, пока они не научились перемещаться между мирами.

С этими мыслями я погрузился в сон. Ночь я спал крепко, не просыпаясь. Мой шалаш оказался удивительно тёплым. Проснувшись утром, я испытал огромную благодарность к моему шалашу… и почему-то был безумно счастлив. Пожалуй, я самый счастливый человек в этом мире, во всяком случае, я чувствую именно это. Если я замёрзну на этой планете через недельку-другую, то так тому и быть. Последние дни своей жизни я буду счастлив, радостен, наполнен благостью и любовью. Я сел, сомкнул руки над головой в виде домика. Остриём этого домика – ладошками – вонзил в стены своего шалаша и резко развёл руки в сторону, одновременно вставая. Ветки разлетелись в стороны, а я, словно герой боевика, разломал стену и прошёл сквозь неё. Нет логичного объяснения, зачем я так сделал, мне просто так захотелось. Жить играючи веселее.

Маршрут на сегодня построен, буду дальше подниматься по холму. Я закрыл глаза, медленно, с наслаждением, наполнил лёгкие воздухом, и так же медленно выдохнул. Я спокоен и счастлив, можно идти.

Несколько часов я поднимался вверх. Один раз мне удалось перекусить ягодами брусники по дороге. К слову, эта ягода оказалась невероятно вкусной! Раньше я пробовал такую ягоду, но она в подмётки не годится этой, только что сорванной с ветки. А вот с водой в такой местности проблема, луж нет. Так как в горку подниматься тяжело, я часто останавливался, чтобы передохнуть. Пить хотелось всё больше и больше. Ягодой я лишь ненадолго перебил жажду.

Примерно через полдня пути я встретил чудо. Иначе я не могу это назвать. Это был шум ударяющийся воды о камни – так должна звучать горная река, она может быть небольшой, но очень бурной. Идя на этот шум, я не видел реку. Я видел огромные камни, покрытые мхом, в диаметре около метра, и они не заслоняли реку, как будто это они так шумели. Шум был настолько сильным, что если бы я был не один, то нам пришлось бы кричать, чтобы услышать друг друга. Это был ручеёк или речка, проложившая себе дорогу прямо под камнями… такие камни называют курумником. Я с трудом нашёл промежуток между камнями, чтобы засунуть туда руку и напиться водой. Она очень холодная и напиться ею почему-то никак не получается, чувствую, что брюхо уже заполнено водой, но пить всё равно хочется, хоть и меньше. После попытки напиться, я расслаблено сел на камень. Холм, на котором я находился, довольно высокий, и передо мной открывается потрясающий вид на бескрайнюю тайгу, краски которой перемешались множеством оттенков зелёного и жёлтого. Весь лес как будто зелёно-желтое море – оно то вздымается волнами-холмами, то опускается низинами. В такие моменты ощущаешь величие природы. Камню, на котором я сижу, миллионы лет, когда-то это была гора, а теперь она разрушена на камни, и остался от неё лишь крупный холм. Сотни, а может, и тысячи лет тут растёт лес. Возможно на этом самом месте, где я нахожусь, никогда не ступала нога человека… И тут я услышал выстрел! Он вдалеке, но нет сомнений – это выстрел! Где-то рядом есть человек! И я побежал в сторону, откуда раздался шум, немного приблизившись, я стал периодически кричать: «Помогите!» Дыхание сбилось, адреналин заполнил мои жилы, теперь он мой друг. Я бежал вдоль по холму, не зная усталости, я рисковал сорваться и покатиться вниз по холму, но это был оправданный риск, я уверен в своих силах. Бежал я так около получаса, а после силы стали меня покидать, пришлось сбавить темп. И я услышал метрах в десяти от себя русскую речь: «Эй, ты кто такой?» Это был крепкий мужик с небольшой бородой, лет сорока пяти, в военных штанах, сапогах и в телогрейке с ружьём на плече и рюкзаком на спине. Вид у него был настороженный и сосредоточенный. Я остановился, встал буквой «Г», упершись ладонями на колени, и попытался поскорее отдышаться.

– Меня зовут Фогель, я третий день блуждаю тут, – ответил я.

– Меня называй Санычем, – сказал мужик, слегка расслабившись.

Он подошёл и полез в брезентовый армейский вещмешок, он достал оттуда хлеб с копчёным шматом сала, термос. Налил содержимое термоса в крышку из-под него же и по очереди подал всё это мне. Это был какой-то странный чай. «Наверное местные травы заваривает», – подумал я. Сало и хлеб тоже были какими-то странными, но чертовски вкусными. Много раз я пробовал местную еду, эта пища отличалась по вкусу. Я набил рот сначала салом, потом хлебом, не успев прожевать, запил чаем. Я как дикий зверь накинулся на пищу.

– Это сало кабана, а хлеб я сам пеку, – пояснил он. – Как ты тут оказался, Фогель? И что это за странное имя у тебя такое? – После небольшой паузы спросил он.

– Ты всё равно не поверишь, – сказал я, продолжая уплетать угощения.