Абрамов взял трубку и услышал возбужденный голос Марченко.

– Абрамов, срочно приезжай в штаб.

– Что случилось, Иван Тимофеевич?

– Приедешь – узнаешь.

Виктор положил трубку и направился во двор. В коридоре он столкнулся с медсестрой.

– Товарищ лейтенант! Я шла к вам, чтобы обработать раны. Вы куда? Надолго?

– Я в штаб, когда вернусь, не знаю, – ответил Виктор.

– Смотри сами, если осколки камней вовремя не убрать, то можете остаться рябым на всю жизнь. Так и будете ходить с черными точками.

Абрамов с интересом посмотрел на нее. Татьяна стояла в коридоре и держала в руках какое-то медицинское блюдечко, на котором лежали пинцет, марля, какие-то медицинские приборы и пузырьки с жидкостями. Лучи солнца падали ей со спины, и сквозь белую ткань халата отчетливо выделялась вся прелесть ее фигуры.

– Татьяна, я не против процедуры, но давайте сделаем это после моего возвращения из штаба, – попросил ее Виктор. – Как приеду, так сразу сообщу вам о себе.

– Хорошо, товарищ лейтенант, – ответила она. – Кстати, я могу вас называть Виктором в отсутствие подчиненных?

Абрамов усмехнулся ее просьбе.

– Хорошо, – ответил Абрамов. – Я не возражаю, если мы будем один на один.

Татьяна мило улыбнулась и прошла мимо него, обдав его каким-то нежным запахом разноцветья. Виктор проводил ее взглядом и, схватив автомат, выскочил на улицу.

– Рахимов! – окликнул он водителя хозяйственного взвода. – Поехали в штаб.

Пока машина медленно продвигались с одного конца города в другой, Абрамов вспоминал свое последнее посещение штаба.

…На допросе раненый им моджахед упорно молчал. Судя по внешнему виду, его сильно помяли местные работники из контрразведки.

– Ну и что мне с ним делать? – обратился к Марченко, знакомый Виктору майор Власов.

Марченко пожал плечами, давая понять, что этот вопрос его не волнует.

– А ты, что скажешь, Абрамов? Что пожимаешь плечами, это – твой крестник, это ты его подстрелил.

– Ну и что? Я там много настрелял душманов, – ответил Виктор. – Вам, товарищ майор, виднее. Если молчит – пустите в расход.

Абрамов невольно обратил внимание на побелевшее лицо переводчика. Видимо, он еще не привык к подобным выражениям, и услышанное повергло его в шок. Все, кто был в комнате, как один повернулись сначала в сторону переводчика, а затем посмотрели на стоявшего в дверях Марченко. Он улыбнулся Виктору и перевел свой взгляд на Власова. В комнате на какой-то миг повисла мертвая тишина.

Майор поправил очки и взглянул на Абрамова, намекая, что именно он должен расстрелять пленного. Не говоря ни слова, Виктор встал с табурета и вышел из штаба на воздух, так как ему просто не хотелось марать свои руки и совесть убийством раненого врага.

«Помни, сынок. Наступит время, и все мы когда-то предстанем перед Богом. Нужно будь таким чистым душой и телом, чтобы прикоснувшийся к тебе, Бог не испачкал свои чистые белые одежды», – почему-то он вспомнил в этот миг слова матери.

– По-моему, ты рановато представил Абрамова к награде, – произнес Власов, обращаясь к Марченко. – Да и приказ о назначении его твоим заместителем, я пока еще не подписал. Мутный он у тебя…

Лицо Власова при этом исказила гримаса отвращения, словно он прикоснулся к навозу.

– Ему не Орден Красной Звезды, а дисциплинарный батальон, – продолжил майор. – Выходит, мы с тобой – преступники, расстреливаем пленных, а он – ангел. Ничего, Абрамов, мы подождем немного, куда ты денешься. Если не здесь, то в Союзе поговорим, если тебя не замочат духи. Надо же, пожалел какого-то моджахеда.

– Вы не правы, товарищ майор. Абрамов – смелый и находчивый боец. Если бы не он, мы бы все полегли на той дороге. А то, что не стал расстрелять пленного, это правильно. Я его за это и уважаю.

Абрамов стоял на улице, курил, поджидая выхода Марченко. Вдруг из дверей штаба показался писарь, который стволом пистолета подталкивал в спину хромающего душмана. Они завернули за угол здания. Через минуту раздался глухой выстрел.

Звук выстрела иглой вонзился в сердце Виктора. Он посмотрел на писаря, который, улыбаясь, вышел из-за угла здания и, взглянув на него, стал засовывать пистолет в кобуру. Наконец, из дверей появился Марченко, который направился в его сторону.

– Дурак! – коротко произнес Марченко, – дурак и слюнтяй. Это – война, у нее свои законы.

– Я не слюнтяй, – угрюмо ответил Виктор, – но, в раненых пленных стрелять – последнее дело. Перевязать и бросить, это я еще понимаю. Выживет или нет, не имеет значения, не наше дело. А вот так стрелять я не хочу и не буду. Мне плевать на этого майора! А почему ты сам не взялся его застрелить? Что, тоже совесть не позволила? Быть воином и палачом совершенно разные вещи.

– Про дисциплинарный батальон Власов, конечно, загнул. Ничего он тебе не сделает. Ты – боевой офицер и нечета этой штабной крысе. Единственное, что он может сделать, лишить тебя заслуженной награды и должности. Я смотрю, парень, ты, как и я, тоже не наградной.

– Да и Бог с ними, с наградами, главное сейчас, вернуться домой. Пусть хоть калекой, но вернуться. А вас за что прокатили с наградой?

– Меня? А за тебя, наверное. За то, что сказал этому сотруднику из особого отдела, что он чудак на букву «м».

Виктор удивленно посмотрел на него, не веря своим ушам.

– Чего уставился? Дурак ты, Абрамов, потому что до сих пор не въехал в суть проблемы. Теперь Власов начнет копать под тебя до тех пор, пока сам в этом не закопается, – произнес Марченко.

Они сели в ожидавшую их машину и поехали на новую базу.

***

Через сорок минут Абрамов выскочил из кабины машины и, предъявив часовому документы, прошел в штаб полка.

– Марченко не видели? – обратился он к одному из попавшихся ему офицеров.

– Это из спецназа, что ли? – спросил он Виктора. – Он у Власова, в Особом отделе.

Абрамов остановился около знакомой ему двери. Открывать ее было противно, но приказ, есть приказ, и Виктор, глубоко вздохнув, постучал в дверь.

– Входите! – раздалось из-за двери.

Абрамов открыл дверь и зашел в кабинет.

– Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу капитану, – произнес Виктор.

Власов по-барски махнул ему рукой. Он повернулся к Марченко и четко доложил.

– Товарищ капитан, лейтенант Абрамов по вашему приказанию прибыл.

– Абрамов! Меня попросил вызвать тебя майор Власов. Он хочет с тобой переговорить один на один, – произнес Марченко и показал Виктору кулак.

«Этого еще не хватало», – подумал Абрамов.

Марченко встал с табурета и без разрешения вышел из кабинета Власова.

– Садитесь, Абрамов, – сказал вполне дружелюбно Власов, указывая ему на табурет, на котором минуту назад сидел Марченко. – Скажите, Абрамов, что ты думаешь о последнем рейде вашей группы?

– Что конкретно вас интересует, товарищ майор?

– Скажите, почему так получилось, что вы сошли маршрута и попали в засаду?

– Не знаю, товарищ майор. Я в тонкости выхода посвящен не был. Знал только, что будет толмач и показчик, которые и должны были нас вывести на исходную точку. Кто эти люди, откуда они, я не знаю.

Майор встал из-за стола и подошел к Виктору. Он медленно нагнулся к нему и, дыхнув на него перегаром, задал очередной вопрос:

– Скажите, правда, что именно вы предложили Марченко ликвидировать их?

– Кого их, товарищ майор?

У Абрамова екнуло сердце. Он хорошо помнил момент, когда они отошли вдвоем с Марченко, и он сказал ему, что не верит этим людям. Однако, разговора о ликвидации этих людей у него с командиром не было.

«Неужели Марченко меня слил и попытался сделать из меня крайнего в провале этого рейда? – от этой мысли Абрамову стало не по себе. – Нет и снова нет. Марченко не из таких, кто снимет с себя ответственность и переложит ее на плечи подчиненных. Это Власов пытается разыграть свою карту, вбить в нас сомнение. Сейчас он думает, что я, испугавшись необоснованного обвинения, начну валить все на Марченко. Нет, майор, я просчитал твою комбинацию».

Виктор поднял на него глаза и сделал удивленное лицо.

– Извините меня, товарищ майор, но я вас не понял? О чем вы говорите? Марченко – мой командир, я – его подчиненный. Я не могу советовать своему командиру, что ему делать. Насколько я понял, это были ваши люди из штаба. Ни я, ни тем более Марченко, не могли даже подумать об измене с их стороны. Они, наверняка, погибли в ходе боя.

– Может, ты мне все-таки расскажешь, кто их ликвидировал там на дороге? Ты или Марченко?

«Это уже теплее, – подумал Виктор, – сейчас ты больше боишься за этих людей, чем за нас. По всей вероятности, тебе поручили расследовать обстоятельства их гибели, вот ты нас и сталкиваешь лбами, стараясь хоть что-то получить от меня и Марченко».

– Не знаю, товарищ майор, темно было. Вы знаете, как бывает темно ночью в горах? Поэтому ничего существенного сказать не могу, чего не видел, того не видел. Начался бой, заметьте, ночной бой. Я не видел в бою никого, кроме своего соседа по огневой точке и атакующих нас моджахедов. Мне было не до этих людей. У вас, что есть предположение, что их не моджахеды убили, а наши ребята?

– Я тебе об этом не говорил, – произнес Власов. – Мне кажется, Абрамов, что ты снова включаешь дурака.

– Я, товарищ майор, все понимаю. Вы пытаетесь найти черную кошку в темной комнате. Не ищите, ее там нет. А ваша попытка повесить провал этой операции и гибель бойцов спецназа КГБ на кого-то из нас – просто беспочвенна. Ни я, ни тем более Марченко не знали о засаде. Думаю, вам нужно искать крота здесь. Мы тоже были в этом бою и могли легко погибнуть.

Власов, как охотничья собака, застыл в стойке. Он медленно повернул к Виктору свою лысеющую голову и удивленно посмотрел на него. Чтобы сохранить лицо, он вдруг заинтересовался висевшим на моем поясе кинжалом.

– Откуда у тебя, Абрамов, такой дорогой персидский кинжал? Мародерством занимаешься?

– Не отгадали, товарищ майор. Это – подарок моего боевого друга, которого после штурма дворца Амина отправили в Союз.

– Смотри у меня, Абрамов. Я шутить с тобой не буду. Ты сам понимаешь, что бывает с мародерами во время войны.

– Спасибо за напоминание, товарищ майор. Если у вас нет больше ко мне вопросов, разрешите идти?

– Свободен. Кстати, Абрамов, считай, что наш с тобой диалог еще не окончен. Я сделаю все, чтобы ты уехал в Союз в наручниках, тебя не спасет ни отвага, не полученные ранения.

Виктор остановился около двери и посмотрел на Власова.

– Не тем вы занимаетесь, товарищ майор. Вам бы на «дорогу», тогда поймете, кто враг, а кто – нет.

Абрамов вышел на улицу, где его ждал Марченко. Судя по его напряженному лицу, он явно волновался за него. Виктор улыбнулся ему в ответ. Командир достал из кармана пачку сигарет и, выбив из нее две сигареты, одну из них протянул ему.

– Ну и как? – спросил он.

– Как всегда, – ответил Виктор. – Сука – он, командир.

Они закурили и направились к ожидавшей нас машине.

***

Он сидел с Марченко в кузове плечом к плечу. Машину сильно трясло на ухабах, и они, покуривая сигареты «Дымок», вели с ним ни к чему не обязывающие разговоры.

– Слышишь, Абрамов? Как тебе наша сестричка? – неожиданно поинтересовался у Виктора Марченко. – Мне кажется, достойная женщина. Я такой красивой еще не встречал.

– Мне она тоже нравится, – коротко ответил ему Виктор.

– В каком смысле нравится? – с напряжением в голосе спросил его Марченко. – Ты, брат, случайно на нее не запал?

Абрамов посмотрел на него, стараясь понять, в связи, с чем он спросил его о ней. Этот вопрос явно был не простым его любопытством.