– Слушай, Иван! Мне не нравится, что ты почему-то все решаешь сам за нее. Ты поговори с ней, дай ей возможность самой разобраться в своих чувствах. Пусть она выберет, кто ей нужен, ты или я. Выберет тебя, я уйду с вашего горизонта, ну, а если выберет меня, тогда ты уйдешь.

Глаза Марченко потемнели. Рука его машинально потянулась к кобуре с пистолетом. Виктор схватил его за запястье.

– Командир! Ты что совсем рехнулся? Перед тем как обнажить ствол, подумай! Я твой заместитель, а не какой-то рядовой боец. Кому и что ты докажешь? То, что ты любишь ее, я и так знаю. Но я ее тоже люблю и еще люблю тебя, как командира и как друга! Тогда скажи, что мне теперь делать? Оттолкнуть ее от себя? Я это сделать не могу… Я же, не хватаюсь за оружие?

Марченко убрал руку от кобуры и опустился на табурет.

***

Они сидели и смотрели друг на друга. Первым заговорил Абрамов.

– Командир, мы с тобой на войне и жизнь каждого из нас принадлежит не только нам, но и нашим родным и близким. Пусть Татьяна сама решит, без всякого нажима с твоей и моей стороны.

Марченко схватил котелок, в котором была вода, и, сделав два глотка, остатки вылил себе на голову. Он встал с табурета и, похлопав себя по карманам, достал сигареты. Они закурили.

– Пойдем ко мне, – тихо сказал он, – получено новое задание.

Абрамов встал и направился вслед за ним. Марченко шел впереди его, ссутулившись, то ли от тяжести полученного задания, то ли от тяжести их разговора. Они вошли в его комнату и плотно закрыли дверь. Марченко развернул карту и произнес:

– С территории Пакистана прорвалась крупная группировка моджахедов. По данным штаба, численность банды свыше трехсот человек. Цель банды – заблокировать вот эту дорогу. Если им удастся ее оседлать, то связь с нашими гарнизонами в этой части провинции будет под угрозой. Командование это понимает и сейчас готовит большую армейскую операцию. В том, что они разобьют моджахедов, я не сомневаюсь. Теперь самое главное. Мы не должны дать ей возможности уйти обратно в Пакистан под натиском наших войск. Армейские части не могут преследовать эту банду в условиях высокогорья и поэтому командование поставило перед отрядом конкретную боевую задачу: загнать банду вот в это ущелье и полностью ее ликвидировать. По-моему, все предельно ясно. Уходим сегодня в ночь на двух бортах. Берем только боеприпасы и взрывчатку.

– Командир, люди устали. Неужели в штабе этого не понимают? Мы только четыре дня назад пришли с дороги и опять в горы.

– Вопрос, Абрамов, не ко мне. Кстати, хочу тебя обрадовать. Есть приказ министерства обороны СССР № 152–45 от 19 февраля 1980 года. Согласно ему предусмотрена полная замена резервистов на кадровый офицерский и солдатский состав. Так что скоро ты, возможно, будешь смотреть лишь по телевизору о том, что здесь происходит. Я уже немного подсуетился в отношении тебя. Радуйся, Абрамов. Кстати, ты почему не доложил руководству базы, что у тебя одна мать и ты единственный кормилец.

– У меня еще есть две сестры, – ответил Абрамов. – В моей анкете все это указано. Да и что это поменяло бы?

– Как что? Тебя просто бы не правили в Афганистан…. Да и сейчас, я могу просто не брать тебя на «дорогу»….

– Как не брать? А что подумают ребята? Скажут, что я струсил!

Виктор посмотрел на Марченко, стараясь отгадать, шутит ли он или говорит правду.

– Чего уставился? Я вполне серьезно тебе говорю об этом. Я уже написал в штаб о твоей замене.

Сказать, что Виктор обрадовался этой новости, значит, не сказать ничего. Но он сдержал переполнявшие его эмоции и спросил, стараясь придать своему голосу обычный оттенок.

– Во сколько уходим?

– В три тридцать утра. Проследи, чтобы люди были готовы. Напоминаю, сухой паек на сутки, все остальное: боеприпасы и взрывчатка.

– Все ясно, командир.

Абрамов посмотрел на него и, развернувшись, вышел из комнаты.

«Для чего он мне все это сообщил? Чтобы обрадовать этим приказом или дать понять, что он не должен встречаться с Татьяной, так как уезжает в Союз, а они остаются в Афганистане?» – подумал Виктор.

Он вышел на улицу и, достав из кармана сигареты, закурил. Выпустив струю голубоватого дыма, он бросил сигарету в пустой цинк из-под патронов, используемый ими в качестве урны.

– Дневальный! – громко крикнул Абрамов. – Труби построение!

Через минуту Виктор обошел строй и объявил о подготовке к выходу на дорогу.

***

Кто-то сказал, что настанет день, когда человек научится понимать сущность всего живого, осознает свое ненасытное желание познать мир во всех его тонкостях и изгибах, которые ребенком принимает с первым своим криком. Абрамов вспомнил свое детство, свой маленький игрушечный автомат: он бегает по улице и с нескрываемым упоением убивает «фашистов», получая от процесса большое удовольствие. Мать тревожно смотрит на него и укоризненно качает головой. Ей явно не нравится его игра, но она молчит, не смея сделать сыну замечание под суровым взглядом отца. Отец, прошедший ужасы Великой Отечественной войны, считает, что мужчина должен уметь защищать не только себя, свою семью, но и Родину…

Они летели в вертолете. Было душно и от этого очень хотелось спать. За бортом вертолета был слышан ровный шум двигателей. Снаряжение давило на плечи. Виктор вглядывался в медленно проплывающие внизу горы: это все стало неотъемлемой частью его повседневной жизни, которая началась с момента вручения ему под роспись повестки из КГБ.

Под ними были горы и над ними были горы. Раньше, еще в школе Абрамов мечтал побывать в горах, полазить по скалам, теперь же, каждый раз отправляясь туда, он проклинал их.

«Если вернусь домой, то больше никогда не сделаю ни одного шага в сторону гор», – в очередной раз решил он.

Бойцы заметно оживились, предчувствуя посадку вертолета. По салону прошел второй пилот и, наклонившись, что-то сказал на ухо Марченко. Тот лениво открыл глаза и молча, кивнул ему. Вертолеты сначала зависли над поляной, а потом плавно коснулись земли. Спецназовцы по одному выскочили из машин и, сгорбившись, побежали в сторону командира. Быстро отбежав к лесу, бойцы скрылись в зелени кустов и деревьев. Вертолеты, как бы нехотя оторвались от земли и скрылись за соседней горой.

Марченко махнул Виктору рукой и Абрамов чуть ли не бегом направился в его сторону.

– Вот что, Виктор! – произнес Марченко. – Еще там, на базе, я хотел попросить у тебя прощения. Ты – взрослый мужик и должен понять, что я не хотел этой стычки.

– Брось, командир. Я давно забыл об этом….

– Ты, может быть, и забыл, а я вот нет.

– Тогда и ты забудь, – сказал Абрамов. – Так будет проще и тебе, и мне.

– Ты знаешь, Абрамов, нехорошо идти в бой с обидой на своего товарища. Пойми меня правильно, я не боюсь, выстрела в спину, потому что хорошо знаю тебя. Я просто хочу перед тобой по-человечески извиниться.

– Все нормально, командир, – снова произнес Абрамов. – Здесь не место выяснять отношения. Я сказал, что уже забыл, значит, простил.

Он обнял Виктора за плечи и внимательно посмотрел в его глаза, пытаясь найти в них подтверждение его словам.

– Все ясно, – сказал он и дал очередную команду.

Они побежали вперед. Рядом с Виктором по-прежнему держался Лавров. Он тащил, помимо пулемета, еще несколько пулеметных лент и был весь в поту. На его лбу от напряжения набух кровеносный сосуд, который придавал его лицу суровое и мученическое выражение. Абрамову очень хотелось пить, но нужно было терпеть, так как лишней воды, ни у кого не было. Марш только начался и когда он закончится, никто не знал.

– Перейти на шаг! – послышалась команда Марченко. – Всем отдышаться. Привал – пятнадцать минут.

Бойцы повалились на землю, и, широко открывая рты, ловили разреженный горный воздух. Виктор поправил на себе лямки мешка и тоже присел рядом с ними. Над нами прошла пара МИ–24, отстреливаясь тепловыми ракетами.

«Наверное, ищут духов, – подумал Абрамов, провожая вертолеты взглядом. – Где эта дорога? Так можно уйти и в Пакистан».

Он невольно вспомнил дошедший до них слух о проведенной недавно операции, когда летчики десантировали наш спецназ на территорию Ирана. Произошел боевой контакт с местными пограничниками. Только через взятых в плен солдат спецназовцы узнали, что они находились на территории Ирана. Ребята говорили, что правительство кое-как замяло это происшествие.

– Вперед! – скомандовал Марченко.

Все поднялись, выстроились в цепочку и начали забег до очередного привала. Все бежали, размышляя о чем-то своем. Абрамов думал о матери и Татьяне. От этих мыслей ему становилось несколько легче.

«Интересно, о чем сейчас думает Марченко? Наверное, тоже о Татьяне, – подумал Абрамов. – А о ком сейчас думает сейчас Татьяна? Обо мне или о нем?»

Виктор невольно усмехнулся.

«Наверное, все же обо мне», – решил он и тут же наткнулся на спину, остановившегося на тропе Лаврова. Оказывается, была команда о привале, но почему-то ее не услышал.

– «Замок», к командиру, – передали Абрамову по цепочке.

Виктор сбросил с себя мешок с боеприпасами и направился к Марченко. Командир сидел под деревом, перед ним на земле лежала карта района.

– Садись! – коротко бросил он Виктору. – Нечего маячить перед глазами.

Абрамов сел на землю рядом с ним и стал внимательно следить за пальцем, которым командир водил по карте.

– Вот дорога, – сказал и показал пальцем Марченко, – а это нужное нам ущелье. Вот здесь граница с Пакистаном – до нее километров 45, если не меньше. Так вот, я закрываю дорогу с этого конца ущелья, понятно? Когда они полностью втянутся в ущелье, ты блокируешь их с тыла. Задача ясна?

– Сколько их? – спросил Абрамов.

– Если б знал прикуп, жил бы в Сочи, – произнес он и посмотрел на Виктора. – Думаю, будет чуть больше сотни. Сейчас их начнут долбить наши части. Им ничего не останется, как снова направиться обратно в Пакистан.

Он сделал небольшую паузу.

– Они туда, а мы с тобой их закрываем и добиваем. Выхода у них не будет, и они окажут максимальное давление на нас, пытаясь вырваться из ущелья.

– Командир, я думаю, что нужно заминировать вход и выход из ущелья. Если начнут прорываться обратно, то я взорву ущелье и тем самым ослаблю их давление.

– Правильное решение. Забирай два фугаса, бери больше гранат и патронов, так как помочь тебе сразу не смогу. Кстати, все хотел тебя спросить, Виктор, ты почему ты без брони?

– А ты?

Он похлопал Абрамова по плечу, и они разошлись в разные стороны.

***

Отряд подошел к ущелью. Группа Марченко двинулась вперед, а они остались на месте. Небольшой двадцатиминутный отдых, и бойцы начали минирование. Основной фугас разместили над скалой, которая, словно зуб, нависла над узкой дорогой.

– Может, заложим и второй? – спросил Виктора Лавров. – Ты посмотри, какая порода. Вдруг одного не хватит, что будем делать? Они же сомнут нас махом.

– Хорошо, – ответил Абрамов. – Устанавливайте и второй заряд, и не забудь установить растяжки, как только «духи втянутся в ущелье.

Лавров и двое бойцов снова ушли в горы, чтобы заложить второй фугас. Остальные заряды они разместили по обе стороны дороги. От жары и нервного напряжения все бойцы покрылись потом. Закончив минирование, они начали готовить боевые позиции, маскируя все это камнями и ветками деревьев. Все было сделано на совесть, здесь халтуры быть не могло, каждый хотел выжить и понимал, что от обустройства позиции зависело, выживешь ты в этом бою или нет.

Солнце стояло высоко и сильно припекало их натруженные спины. Рядом с ним, в метрах десяти, была позиция Лаврова. Виктор посмотрел в его сторону. Лавров лежал на спине и, не отрываясь, смотрел в небо. Почувствовав его взгляд, он повернулся к нему и улыбнулся. Улыбка у него не понравилась Абрамову, она была какой-то неестественной и натянутой. Он улыбнулся ему в ответ и помахал рукой.