Виктор молчал, не зная, что ему ответить. Он посмотрел на лица бойцов, в них не было ничего, кроме усталости. Где-то вдалеке застрекотал вертолет. Абрамов сидел и смотрел в черное небо, усыпанное миллиардами звезд. Здесь на юге небо особенное, не такое, как в средней полосе России. Глядя на звезды, он почувствовал, что засыпает. Чтобы не заснуть, Виктор встал и начал ходить. Наконец, он увидел красные огни вертолета. Он выстрелил в черное небо ракету. Прошло пять минут, и машина плавно села в тридцати метрах от них. Бойцы побежали к вертолету. Минута, другая и Абрамов поднялся в воздух. Вот и аэродром. К борту подбежал Марченко и обнял его. Виктору опять повезло, что он вернулся невредимым из очередного рейда, оставив там, на горных дорогах и тропах почти всю свою группу.

***

Они всю ночь пили, поминая погибших мальчишек. Настроение у Абрамова было ужасное.

– Командир, – обратился он к Марченко, – думаю, что все достойны правительственных наград, особенно погибшие.

– Да, конечно! – ответил Марченко, разливая спирт из котелка. – Но, вчера руководством КГБ было принято решение расформировать нашу группу. Ребят разбросают по разным подразделениям.

– А как же ты? – спросил Виктор.

– Пока неясно. Думаю, что и меня куда-нибудь затолкают. Кстати, пришел приказ в отношении тебя. Поздравляю. Скоро, поедешь в Союз, жди команду…

Абрамов внимательно посмотрел на него.

– Тебя предписано отправить домой, как резервиста, Абрамов. Теперь все группы будут формироваться лишь кадровыми офицерами, – произнес Марченко, доливая в кружки со спиртом воду. – Тебе не терпится узнать, когда это произойдет? Могу сказать, что к концу мая ты будешь у себя в Казани. Доволен?

– Ты знаешь, Иван, мне даже не верится в это, – ответил Виктор. – Мне кажется, что эта война затянется для меня навечно. Вот сейчас я сижу с тобой, пью спирт, а душа у меня там, на перевале, где я оставил своих ребят. Думаю, что я был плохим командиром, если допустил подобное. Ты, наверное, не потерял бы столько людей.

– Не вини себя, Абрамов. Ты все делал правильно. Это – война, а она без жертв не бывает. Ты мог и сам там остаться, об этом подумай. Главное для нас, чтобы мы в мирной суете не забыли о них, сложивших здесь головы. Мы должны всех помнить поименно, а если кто-то из нас вдруг забудет, то обязательно напомнить ему об этих ребятах.

Виктор промолчал, командир был в очередной раз прав.

– Ты не хочешь завтра сгонять со мной в госпиталь? Заодно простишься с Татьяной. Она очень переживает за тебя.

Абрамов посмотрел на него: он был искренен в эту минуту.

– Я буду очень рад, если ты возьмешь меня с собой.

– Вот и хорошо. Значит, договорились. Я знал, что ты не откажешься, и поэтому договорился с командованием. Здесь же всего сто километров в оба конца. Сейчас, когда мы вытеснили из района моджахедов, все должно быть спокойно.

Они выпили по последней порции и разошлись отдыхать. Утром Виктор передал Марченко свою карту, на которой отметил места захоронений ребят.

– Ты не переживай, Абрамов, мы обязательно вернем их на Родину, – произнес он.

– Надеюсь на это, – сказал Виктор и стал собираться в дорогу.

***

Они сидели с Марченко на броне БТРа, бросив на броню два старых полосатых матраса. Виктор сжимал в руках автомат. Наученный горьким опытом засад и нападений на автоколонны, он не расставался с ним в последние дни.

– Ты что, Абрамов, такой напряженный? – спросил его Марченко. – Нет здесь никого, так что не переживай.

– Береженого человека и Бог бережет, – ответил Виктор в ответ и положил автомат на колени.

– Ну, как знаешь, – ответил Марченко и, достав сигарету, закурил.

Дорога до госпиталя оказалась не слишком загруженной. За сорок пять минут им попалась лишь одна автоколонна в составе десяти автомашин и двух сопровождающих их бронетранспортеров.

Абрамов смотрел на эти безжизненные места, стараясь запомнить их на всю жизнь.

– Я знаю, как обрадуется Татьяна, – произнес Марченко. – Когда я к ней заскакиваю, все разговоры так и крутятся вокруг тебя. Интересно, чем ты так ее очаровал?

Виктор пожал плечами, так как действительно этого не знал.

«Что бы я делал на месте Марченко? Повез бы я своего соперника к любимой женщине или нет? Наверняка бы, не повез, да и зачем?», – подумал Абрамов.

Марченко громко заколотил прикладом своего автомата по броне бронетранспортера. БТР остановился. Из люка показалась голова механика-водителя.

– Что случилось? – спросил он, обращаясь к Марченко.

– Все нормально. Просто увидел цветы у дороги, вот и решил сорвать.

Он спрыгнул на землю, нарвал каких-то мелких голубеньких цветов и побежал обратно. Взобравшись на броню, он постучал прикладом, и они снова тронулись в путь. Абрамов впервые видел такие цветы, они были синего цвета. Он поднес их к лицу и глубоко вдохнул аромат. Несмотря на скромный и не особо привлекательный вид, цветы великолепно пахли. Запах их был столь тонким и приятным, что он невольно посмотрел на Марченко.

– Это что за цветы? Необычайно приятный запах!

– Я что, биолог? Откуда я знаю, что это за цветы.

Впереди снова показалась колонна автомашин в сопровождении боевого охранения. Заметив нас, солдаты, сидевшие на броне, весело заулыбались и приветливо замахали нам руками.

– Как дела? – услышал Виктор крик солдата.

Он обернулся и дружески помахал ему рукой.

Впереди показался большой кишлак, в котором был размещен полевой госпиталь. Метрах в ста от дороги в несколько рядов стояли выгоревшие на солнце палатки. БТР свернул с дороги и остановился, подняв облако мелкой серой пыли. Виктор с Марченко соскочили с брони и направились к одной из палаток.

***

– Виктор! Неужели это ты? – услышал он за спиной удивленный женский возглас.

Абрамов остановился и оглянулся назад. У палатки стояла Татьяна с эмалированным ведром в руках. Она выронила его и бросилась к нему. Шага за два до него, она остановилась и настороженно взглянула на Марченко. Тот сконфуженно посмотрел в их сторону и свернул за угол палатки, оставив их вдвоем.

Татьяна бросилась Виктору на шею и стала страстно целовать его в губы, не обращая внимания на любопытные взгляды проходивших мимо них раненых бойцов и медперсонала. Абрамов снова, как в тот памятный вечер, утонул в ее горячих поцелуях. У него на миг закружилась голова, и он снова испытал прилив чувств, к женщине, осознавая снова и снова, что такое счастье.

Заметив краем глаза наблюдавшего за ними Марченко, в глазах которого загорелись яркие огоньки ревности, Виктор осторожно отстранил от себя Татьяну. Она поняла все без слов и тоже посмотрела в сторону Марченко. Поправив на себе белый халат, она произнесла:

– Мальчики, вы так и будете стоять здесь? Давайте, ко мне в палатку, я вас чаем угощу.

Они, молча, отправились за ней. Около палатки Татьяна остановила их и попросила немного подождать. Абрамов достал сигареты и протянул их Марченко. Они закурили и присели на стоявшую рядом с палаткой скамейку.

«Зачем я приехал сюда? – задал Виктор себе вопрос. – Зачем – грязными сапогами по чистой любви?»

Затихшая недавно боль в груди снова вспыхнула ярким пламенем. Он посмотрел на Марченко, сидевшего рядом с ним, и снова испытал сильный приступ ревности.

– Ребята, заходите! – услышал я голос Татьяны.

Они отодвинули полог палатки и вошли внутрь. Там стояли две металлические армейские койки, заправленные серыми солдатскими одеялами. В углу – небольшой столик, сколоченный из снарядных ящиков, на котором стояло небольшое зеркало и медицинская колба с пожухлыми от жары цветами. Марченко улыбнулся и протянул Татьяне небольшой свежий букетик синих цветов. Она вспыхнула, и яркий румянец на ее загорелых щеках придал ее лицу особую красоту.

«Какая красивая женщина, – подумал Абрамов, – жалко, что не моя».

Виктор испугался этой мысли и посмотрел на Марченко. Похоже, то же самое о ней думал и он, любуясь ее фигурой. Он посмотрел на Абрамова и их взгляды встретились. Если бы не Татьяна, то он бы бросился на него с кулаками.

– Чего стоите, мальчики, присаживайтесь, – произнесла она.

Они переглянулись и сели на койку. Татьяна выскочила из палатки, оставив их вдвоем. Они сидели и молчали, каждый из них думал о чем-то своем. Татьяна вернулась довольно быстро с большим закопченным алюминиевым чайником. Командир привычным жестом достал откуда-то стеклянные граненые стаканы и поставил их на стол. Татьяна налила в них чай. Марченко вытащил из своего мешка трехлитровую банку сгущенного молока и, улыбаясь, поставил ее на стол.

«Молодец, вот он додумался до этого, а я нет», – мысленно похвалил Виктор командира.

Они сидели и пили черный терпкий чай. Наконец Марченко не выдержал.

– Ты знаешь, Татьяна, Виктор заехал, чтобы попрощаться с тобой. Получен приказ о его возвращении в Союз.

Татьяна вздрогнула от этих слов. Она с какой-то необъяснимой грустью посмотрела на Абрамова, но не решилась ничего сказать.

– Это правда, Таня. Мне сказали, что до конца этого месяца я буду уже дома, в Казани. Вы, можете, мне не верить, но я точно буду по всем вам скучать, особенно, по вам двоим. Мне будет не хватать вас, – произнес Виктор.

Марченко улыбнулся и, стараясь показаться веселым, наигранно сказал:

– Это быстро забывается, Абрамов. Расслабился и все. Ты там, мы здесь, там мир, а здесь по-прежнему – война.

– Зря ты стараешься меня обидеть, командир. Нас с тобой связала судьба навеки.

Я произнес эти слова несколько пафосно, но на это никто не обратил внимания. Иван снял флягу и стал наливать водку в стаканы.

– Давайте, выпьем за нашу дружбу, – предложил он.

Они выпили. Марченко поднялся с койки и, взглянув на Татьяну, достал из кармана «афганки» сигареты и вышел из палатки. Они остались с ней вдвоем. Ей, как и Абрамову, было тяжело, и в этот момент ни у него, ни у нее не было нужных слов, чтобы снять все нарастающее напряжение. Из ее красивых глаз тихо покатились слезы. Татьяна, словно стесняясь этого, промокнула глаза носовым платком и крепко сжала его кисть.

– Спасибо тебе, Виктор, – тихо произнесла она, – спасибо за то, что подарил мне любовь, за нашу ночь.

– И тебе, Таня, спасибо. Я никогда не забуду тебя. Вот, возьми мой адрес, может быть, когда-нибудь захочешь встретиться со мной. Что ни говори, но мы же – фронтовые друзья.

– Спасибо, – сказала она и крепко поцеловала его в губы.

Абрамов встал с койки и вышел из палатки.

– Виктор, ты не будешь против того, если я здесь задержусь? Сейчас в нашу сторону пойдет колонна, ты езжай на базу, а я доберусь самостоятельно, на попутке.

Абрамов обнялся с командиром и вскочил на БТР. Разбудив механика-водителя, он дал ему команду двигаться на базу. Из палатки вышла Татьяна и, подойдя к Марченко, помахала ему на прощание рукой. Виктор тоже по-молодецки помахал им. Машина, взревев двигателем, тронулась.

– Прощай, Татьяна, – прошептал он и снова помахал им рукой.

Вслед за их БТР пристроились еще три машины.

***