Ты любила ее, ты любила Еву.

– Потому что было слишком жаль ее терять, – звучит ее простой ответ. – И потому, что это было логическим следствием наших действий. Каждая из нас брала себе понемногу, пока ты спала. Откуда мы знали, что взамен ты сможешь овладеть нашей магией? Она смешана с твоей, вот и подчиняется тебе.

– Больше нет, – ворчу я.

Ледяная ведьма победно кивает, я вижу в ее глазах опасный блеск. Она протягивает руку. На ладони поблескивает длинный хрустальный осколок чистого прозрачного льда.

– Ты не заметила, как я вонзила его тебе в сердце, – так поглотила тебя боль разлуки. Считай это искуплением.

Моя рука тянется к груди. Я расстегиваю накидку и доспехи под ней. Из левой груди торчит крошечный конец осколка.

– Как ты посмела?! – шиплю я, цепляя его ногтями. Тяну за него. Жгучая боль струится из сердца по моим венам. Я задыхаюсь, дергаю сильнее, но осколок сидит крепко. Он не шевелится.

– Я уже думала, что ты не поймешь… – Ледяная ведьма с сожалением качает головой. – Без магии ты намного ближе к своему желанию обрести любовь, чем когда-либо прежде. Я даю тебе шанс остаться Лилит, девушкой с мечтами.

– Что ты знаешь о мечтах? – кричу я. – Ты, которая прячется от мира здесь, в уединении! Ты ничего не знаешь о людях, ничего не знаешь о любви и мечтах. Ты ничего не знаешь обо мне!

Ресницы Ледяной ведьмы вздрагивают. Затем она выпрямляется.

– Ты не единственная, сестра, кто чувствовал любовь к человеку.

Я осекаюсь, когда в сознании вдруг всплывает образ. Ее слабое место, о да, теперь я вспомнила. Теперь я знаю, как заставить ее страдать.

– Спаси его! – задыхается она, указывая обожженными руками на съежившегося черноволосого мальчика, который, сидя чуть в стороне, полными страха глазами таращится на море пламени. Его трясет перед лицом смерти, его трясет от страха. – Спаси его!

Я раздвигаю пламя, указываю ему путь, подальше от обреченной деревни и толпы горящих, истошно вопящих людей. Он бежит, спотыкаясь на слишком маленьких ножках, которые не могут нести его достаточно быстро. Кошмары настигнут его.

– Но ты – единственная, – продолжает она, – у кого есть шанс жить с этой любовью, пока в тебе нет силы. – Ледяная ведьма переводит взгляд с ледяного осколка на меня, ее глаза бесконечно ясны. Они говорят: я помогаю тебе. Я даю тебе этот шанс. Взамен твоей магической природы.

И что-то во мне рыдает от благодарности. Но Королева не дремлет.

– Да как ты смеешь! – реву я, швыряя глобус в Ледяную ведьму. Еще в полете северный ветер подхватывает его и отбрасывает в сторону. Глобус с грохотом разбивается о дверь. Я кричу, я проклинаю ее худшими проклятьями в истории фей, срываю книги с полок и швыряю их в нее. Она приводит меня в ярость. Она заставляет меня бушевать. Она стоит бесстрастно, наблюдая за беспомощным гневом Королевы.

– Убери его! – приказываю я.

– Нет.

– Убери его!

Но моя сестра просто стоит, как ледяная статуя, как один из ее проклятых волков. Холодная, безжизненная и властная. И даже в своем гневе я понимаю, что ничего не могу сделать против нее, абсолютно ничего. Я в ее власти, сила Королевы сдерживается ледяным осколком. Мои губы растягиваются в широкой улыбке, а потом она вырывается из меня.

Я смеюсь, мощно и громко. Это смех Королевы.

– Ты странная, – бормочет Ледяная ведьма, возвращая книги обратно на полки.

– Нет, сестра. Ты меня очень позабавила.

– Вот как?

– Я все время гадала, как такая трусливая и слабая фея, какой ты была в прошлом, могла стать такой могущественной и внушающей страх правительницей. Теперь понимаю. – Ее лицо становится пустым и невыразительным. Она помнит? Лес? Башню? Помнит, какой жалкой была… без меня?

– Я делаю только то, чего от меня ожидают, – сухо говорит она, и ее глаза горят гневом. – Я – фея. Такая же, как и ты.

– Ты никогда не смела сопротивляться мне, сестра, – прерываю я. – Ты следовала за мной, куда бы я ни шла, что бы я ни делала, сколько бы я ни убивала. – Я смотрю на нее сверху вниз. – Я была твоей королевой и всегда ею буду.

– Ты – моя сестра, – возражает она.

– Сестры не убивают друг друга! – кричу я.

– Я тебя не убивала.

– Ты заставила меня гнить в той башне! И если бы судьба не распорядилась иначе, я бы лежала там и сегодня, заточенная и всеми забытая. А ты сидела бы на троне в своем ледяном дворце и упивалась своей ложной свободой.

– О свободе речь и не шла.

– Разве?

Ледяная ведьма медленно качает головой.

– Речь шла об искуплении.

– Искупление. – Я позволяю слову растаять у меня на языке.

– Как иначе мы могли освободиться от твоего владычества? – спрашивает она, и от самой могущественной феи нового времени уже мало что остается.

«Неужели я была настолько жестока?» – хочу спросить я, но Королева во мне вздергивает подбородок.

– Освобожденные, – смеюсь я. – Ты чувствуешь себя свободной? Ты прячешься от мира и людей, как жалкое дитя. Ты боишься их неприязни и страданий, которые им причиняешь. Ты не терпишь своей вины, ты никогда не могла ее вынести.

– Я делаю то, что от меня требуют! – кричит Ледяная ведьма, но это звучит как никому не нужная мантра, за которую она отчаянно пытается цепляться.

– Требуют? Кто? Меня не было, сестра. Все эти люди – твои жертвы. Ты виновата сама. Ты несешь ответственность.

Она сглатывает и поднимает взгляд.

– Лилит?

Задыхаясь, я отступаю назад.

– Не называй меня так!

– Но ведь это – ты, – настаивает она. – Королева не знает ни вины, ни ответственности. Ей знакома только месть.

Во мне бушуют буря, страх, радость и гнев. Я отступаю все дальше, почти бегу и врезаюсь спиной в книжный шкаф.

– Ты права, Лилит, – продолжает Ледяная ведьма. – Никто не заставляет меня быть монстром, которым я себя считаю. Я посылаю Северный ветер и своих волков. Я убиваю, и только по одной причине: это единственное, чему я научилась. Единственное, в чем я хороша.

– Ты защищала Мари в колодце, – шепчу я, прежде чем Королева во мне снова начинает кричать.

Во взгляде Ледяной Ведьмы мелькает что-то неясное.

– Если все, что мы узнали о себе, неправда, то откуда нам знать, для чего мы предназначены?

– Ты слабая, – рычит во мне Королева. – Жалкая. Я презираю тебя.

Губы Ледяной ведьмы – одна узкая линия.

– И все же сейчас ты стоишь передо мной и уступаешь мне.

Я киваю, но в моих глазах нет признания, только презрение Королевы.

– Наслаждайся крошечным моментом своего триумфа, сестра. Скоро он пройдет, как не станет и тебя. Ни одна книга и ни одна история, ни одно слово не напомнят о твоем жалком существовании. Нет, я позабочусь о том, чтобы каждый твой след был стерт с поверхности земли!

– Я знаю, что ты где-то там, Лилит. Я это знаю. Это не ты. – Она долго смотрит на меня. – Тебе не обязательно быть королевой.

Но ее слова не доходят до меня… до меня.

Насмешливо аплодируя, я смотрю прямо на нее. При каждом хлопке моих рук Ледяная ведьма вздрагивает. Доброта исчезает с ее лица. Она кладет синюю книгу на стопку других. Ее рука дрожит. Затем Ледяная ведьма выпрямляет спину, и передо мной встает самая страшная фея нового времени. Голова высоко поднята, глаза светятся: она принимает решение.

– Я пошлю сообщения оставшимся шести. С наступлением ночи мы соберем суд и вынесем тебе приговор.

– Суд? – усмехаюсь я. – Приговор? Ты еще не поняла, что справедливости нет? Она – ложь. Так же, как любовь и дружба. И как слово «сестра».

Не обращая на меня внимания, она отворачивается.

– Замок в твоем полном распоряжении. Используй последние часы своей свободы!

– Откуда тебе знать, что такое свобода, ты же все равно живешь в тюрьме! – презрительно восклицаю я, устремляясь к створчатой двери. Я знаю, она следит за мной. Держась кончиками пальцев за осколок в моей груди, я покидаю святилище своей старшей сестры, и с каждым шагом, который удаляет меня от Ледяной ведьмы и ее магии, чувствую нарастающее сожаление о том, что сказала. Я знаю, у меня никогда не будет шанса заключить ее в объятия и простить, потому что близость ее силы пробуждает во мне монстра.

Картины

Моя первая мысль – побег. Я мчусь мимо волков по коридору. С каждым шагом я несусь все быстрее, бегу меж картин. Все они смотрят на меня, преследуют меня.

Отсюда не сбежать.

Но я все равно бегу дальше, следую дорогой, по которой мы пришли, во двор. Но когда я вламываюсь в двери и врываюсь в морозную ночь, понимаю, что это не выход. Ее саней больше нет. Среди девственного, нетронутого снега одиноко возвышается колодец. Я кружу по двору, и снег хрустит под моими ногами. Вокруг танцуют снежинки. Мой путь определен судьбой или, лучше сказать, Провидицей. Это она приказала разбудить меня и послала охотника на ведьм. Она придет. Как и другие сестры, те, что пока не погибли, но скоро придет и их черед. Это все часть ее плана.

Солнце ярко сияет над пологими золотыми холмами, сверкает в позолоченных фронтонах и шпилях королевского города. Все в золоте – и осенние листья, и кукуруза на лугах, и даже щиты солдат, которые еще не знают, что видят это мерцающее солнце в последний раз. Их город обречен, потому что неподалеку подстерегают дети-феи. Сегодня они собираются проверить свои способности. Сегодня они сровняют город с землей, и фея-мать – воплощенная гордость.

Словно повинуясь тайному приказу, худенькие девочки поднимаются и бок бок бегут вниз по склону, к городу. Ужас в глазах солдат они замечают уже издалека. Те даже не успевают позвать на помощь, потому что одно движение первой девочки – и их тела вспыхивают пламенем, а крики превращаются в чавкающее бульканье.

Дети не обращают внимания на умирающих солдат, от которых не остается ничего, кроме пепла. Они проскальзывают внутрь через ворота. Едва девочки достигают улиц, как воздух наполняется пронзительными криками. Проклятие летит за проклятием – они вырывают из людей жизни. Огонь, лед и яд просачиваются по городу, проникают в дома, уничтожают все и вся. Быстрорастущие колючие изгороди из шипов преграждают отчаявшимся беглецам любой путь. Дети загоняют их в ловушку, окружают.

Но вдруг старшая сестра замирает. Она больше не двигается. Перед собой, среди умирающей толпы, она видит мальчика с черными как смоль волосами, особенного мальчика. Она знает его из той, своей первой жизни. С того времени, когда она еще не была сестрой. И прежде чем другие дети-феи успевают ее остановить, девочка выхватывает мальчика за руку из толпы – прочь от обреченных, прочь от остальных сестер.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она и тащит его за угол дома. – Уходи, убирайся отсюда как можно скорее!

Мальчик не отвечает. Бледный, он смотрит на нее – дьявола в образе феи.

Он не узнает ее, он не знает, кто она.

– Беги! – со слезами на глазах призывает старшая сестра. – Во имя всего святого, беги!

Она подталкивает его, но он медлит, он снова смотрит на нее. Потом, так и не узнав, убегает прочь по опустевшей улице. Девочка-фея долго смотрит ему вслед, прежде чем развернуться и завершить начатое. Она несет лед и смерть тем, кто еще остался в живых.

Она не видит, как от толпы отделяется другая ее сестра. Не слышит, как та бормочет проклятие, не слышит, как потрескивает пламя, не слышит, как звук быстро удаляющихся шагов резко обрывается. И даже когда дети-феи, опьяненные победой, покидают место своей жестокой славы и старшая шагает прямо через груду пепла, который когда-то был мальчиком с черными как смоль волосами, она не узнает его.

Она будет еще долго гадать, что с ним стало. Еще очень долго будет думать о нем и верить, что спасла его. Никто не знает правды, кроме его убийцы. Его убийцы и меня.