В аморейских горах, куда привел людей Утухенгаль, они жили сорок дней и сорок ночей. И Тимахта рассказывал, как будущий царь удивлял всех своими знаниями. Он без труда отыскивал среди камней подземный источник воды и отличал съедобное растение от ядовитого. А когда потоп ушел и надо было заново создавать города, рисовал на глине схемы, исправно зная строительное ремесло и мог в уме складывать и перемножать огромные числа.

Однажды спросили Утухенгаля: кто научил его разным наукам, на это был краткий ответ – «боги».

Мой отец почтенный Тимахта – да будет к нему благосклонна Эрешкигаль¹⁰ – уважал Утухенгаля и был одним из тех, кто возвел его на престол. И Утухенгаль, надев тиару, добро не забыл – сделал моего отца своей правой рукой. Все крупные закупки оружейной меди и строительного камня шли через моего родителя…

И как я теперь могу сомневаться в том, что Утухенгаль – правитель, дарованный богами нашему народу?! Неужто я последний глупец? Дамгула права: лишь достойнейший из мужей может стать пророком на троне!

Глава третья

Трижды обойдя колесницу, запряженную двойкой лошадей и окропив ее священным маслом, Дамгула молвила:

– Может тебе надеть тяжелую броню?

Лудингирра подумывал об этом с самого утра. Но ему, было стыдно за эту мысль. Что скажет его верный слуга Эннам и остальные воины, если он пойдет в поход в усиленной броне? А известно, что скажут: «Глядите! Отвага покинула Лудингирру! Да… Нынче сыны Эреду не так храбры, как раньше!» Вдобавок еще и посмеются в спину. Нет, уж лучше я останусь в кожаном жилете с тремя медными пластинами. Так по крайней мере удобнее держать лук… наверное, удобней…

– Боги не дадут мне погибнуть! – бодро ответил он жене.

– Не изволь беспокоиться, госпожа! – отозвался Эннам. – Я быстрее отдам свою жизнь, чем позволю забрать жизнь моего господина!

Эти слова немного успокоили Дамгулу.

– Отец, можно я с тобой? – на бегу выпалил Нинмар.

– Ну, что ты такое говоришь, сынок! – Лудингирра обнял сына. – Не бойся за меня, обещаешь?

Нинмар кивнул головой.

– Все, господин, нам пора! – сказал Эннам и хлестнул лошадей.

Колесница со скрипом покатилась по пыльной дороге в сторону главных ворот. За городом Лудингирра присоединился к отряду колесниц. Пехота шла впереди. Замыкал войско отряд лучников. В закрытой повозке, усиленной тяжелыми бронзовыми щитами, ехал лично командир Лумма. Сидя на мягких валиках и глядя в решетчатое окно на каменистую пустыню он не терял даром время и подкреплялся бараниной и вином. От напряженной работы челюстями у военачальника выступил на лбу пот. Но Лумма не обращал на это никакого внимания и продолжал свое занятие пока в дверь не постучали.

– Кто еще? – рявкнул он.

Дверь распахнулась и в повозку на ходу ввалился человек в грязной одежде простолюдина.

– А, это ты! – смягчился начальник войска. – Докладывай!

– Я со своими людьми дошел почти до самого Лагаша. У нас на пути лежат три селения. Никаких войск мы не обнаружили. Похоже нас не ждут.

– Это хорошо! – изрек Лумма, набивая рот мясом. – Хорошо, что нас не ждут.

– Есть и плохая новость. Впереди ущелье. Тропа там очень узкая. Колесницы не пройдут. Предлагаю обойти горный хребет. Но это займет время.

– Сколько?

– Дня два лишних.

Лумма перестал жевать.

– Нет у меня лишних дней, а тем более двух! Скоро каждый камень будет знать, что мы идем на Лагаш! Пехота через ущелье сможет пройти?

– Пехота?.. Пехота сможет, но с трудом.

– Вот что, тогда передай Энасиру, пусть ведет свой отряд через ущелье, чтоб он взял эти три селения и стал возле Лагаша. Мы к тому времени подтянемся. Если мятежники укроются в городе – им же хуже – возьмем их в осаду. Если попытаются дать бой – колесницы с похода ударят им в бок и сметут напрочь.

Когда солнце зашло за горизонт и звезды замерцали на черном небосводе, царская армия стала на ночлег. Отряд колесниц находился под охраной легковооруженных лучников. Тяжелая пехота еще засветло ушла далеко вперед.

Лудингирра лежал возле костра, смотрел на звезды и ждал Эннама. Слуга тем временем вместе со всеми возничими толкался у трех обозов, запряженных онаграми, что везли провиант.

– Пару хлебов с мясом. Мне и моему господину. – сказал Эннам, когда подошла его очередь.

Шешкала шустро выдал два ячменных хлеба.

– Э-э-э! Уважаемый! – возмутился Эннам. – Где тут мясо-то?

– Мясо – в хлебах! – не задумываясь ответил Шешкала. – Не мешай! Следующий! Проходите, проходите сюда!

Эннам оценил толщину хлебов и прикинул, что если там и есть мясо, то разглядеть его простым глазом не представляется никакой возможности. Он постоял еще немного у обозов, и увидев, что более никто не возмущался, отнес добычу к Лудингирре.

– Вот ужин, господин! – Эннам протянул оба хлеба своему хозяину.

Лудингирра принялся лениво пережевывать лепешки, но вскоре это занятие ему наскучило. Он отбросил еду в сторону и уставился на огонь.

Эннам набил себе живот тем, что осталось от хозяина. По вкусу хлеб напоминал паклю, из которой обычно делают корабельные канаты – не отрава, но и радости никакой; сыт и хвала Энлилю!

Лудингирра провел эту ночь без сна. Он думал о предстоящем сражении, соизмерял боевые навыки свои и врага, пытаясь представить себе, чем закончится бой. И как он не крутил свои мысли, всегда выходило примерно одинаково: неизвестно по какой причине все враги были как на подбор: здоровее, храбрее и вероломнее, а исход сражения – либо тяжкое ранение, либо смерть. Попробуй тут усни!

Ближе к утру Лудингирра впал в такое состояние, когда не ясно: сон ли чудится, али чудеса наяву творятся. Но как бы то ни было, в предрассветной мгле, видит он как упитанный человек, пугливо озираясь по сторонам, пока все спят, не исключая дозор, без лишнего шума отвязывает одного коня и тайком уходит в неизвестном направлении.

По утру, когда горн возвестил подъем, лагерь начал шевелиться и лениво подтягиваться в сторону продовольственных обозов.

Среди военных слышалось недовольное роптание:

– Где этот корчмарь? – задал риторический вопрос воин со шрамом на лице.

– Э! Кто-нибудь видел Шешкалу? – подхватил другой. – Лихорадка ему в печень!

– Может спит до сих пор, баран! – высказал свою мысль третий. – Да, точно вон он спит! – указал он на здоровое тело, валявшееся возле дальнего обоза. – Эй, пните, его там кто– нибудь!

– Я тебе пну сейчас! – отозвалось тело.

– А, это ты! – смягчился солдат. – А где Шешкала?

– Почем мне знать?!

К обозам подошел десятник лучников в грубой тунике с коротким мечом на поясе и зевая поинтересовался:

– Что тут происходит?

– Обозчик пропал. – пожаловались ему.

– На все воля богов! Значит туда ему и дорога! – деловито заявил десятник. – Берите, братцы по одному хлебу! Хвала Энлилю!

– Вечная хвала! – ответили солдаты хором и налетели на обозы.

Лудингирра вдали ото всех не спеша стал облачаться в броню. Чувствовал себя он прескверно: совершенно разбитым какой-то неизвестной хворью. «Хорошо бы сейчас Эннама за лекарем послать.» – подумал он.

– Мой господин не желает завтракать? – переспросил Эннам. Хозяин отрицательно щелкнул языком.

Верный слуга взял господский хлеб и убрал в один из колчанов, предварительно переложив все стрелы в другой. А от своего хлеба оторвал пару кусков прожевал и понял, что больше пакли в него сегодня не влезет.

По звуку трубы войско построилось в поход и медленно двинулось, обходя горный хребет.

Лудингирра ехал, сняв шлем, осматривал окрестности. Ему нравилось безмолвное величие скал, их однообразная красота. И воздух здесь не такой раскаленный – дышалось легко и свободно. Он надеялся, что ему не придется ввязываться в бой, что пехота и передовые ряды колесниц сделают все и без его участия.

Вдруг Лудингирре показалось: наверху среди камней мелькнула фигура человека. Мелькнула, исчезла и больше никого… Снова громады скал и голубое небо до горизонта.

– Послушай, Эннам. – начал он делиться своим внезапным видением.

– Да, мой господин.

Но господин смолк, закусив губу.

– Я слушаю… – повторил слуга.

– Мне кажется, я видел солдата там, наверху… на скалах… – неуверенно бормотал Лудингирра. – Ты ничего не заметил?

– Нет, мой господин. Ничего.

Лудингирра хотел было оповестить командира, но одумался: вдруг его сочтут трусом, да еще и высмеют публично. Скажут: «Померещилось со страха!» Нет, так не подобает вести себя настоящему воину. Надо вздохнуть поглубже и успокоиться.

Но несмотря на то, что Лудингирра изо всех сил пытался совладать с собственным страхом, тело его начало дрожать, сердце – учащенно колотить и проситься наружу, а по спине прокатилась тонкая струйка пота. И уже скалы не радовали глаз и небо стало необъяснимо зловещим…

Кони вздыбились, заржали и откуда-то сверху раздался пронзительный крик:

– Хе-ам!¹¹

В воздух взмыли тучи стрел. Животные и люди начали метаться кто куда. Вслед за стрелами полетели камни. Лучники, что прикрывали колесницы пытались обороняться. Но это не помогало.

Лудингирра не успел опомниться и тут же почувствовал резкую боль – под левое плечо вонзилась стрела. Эннам, видя, что хозяин ранен и в бой вступить не может направил колесницу в укрытие между скалами и огромным камнем.

Лудингирра не сразу сообразил куда правит Эннам и в бешенстве орал:

– К скалам давай! К скалам!

Эннам изо всех сил стегал лошадей, но Лудингирре стало казаться, что слуга его везет под стрелы лагашцев.

– Куда?! Куда-а ты!

Только в укрытии к Лудингирре стало возвращаться сознание. Он стал понимать, что скоро лагашцы начнут рукопашную. Так оно и случилось. Свои, чужие – смешались воедино, и на фоне всеобщей неразберихи выделялась фигура здоровенного бородатого воина в тяжелых доспехах. Он ловко орудовал бронзовой палицей, убирая врагов направо и налево.

Лудингирра не сразу смог определить свой это или нет. А когда понял, что это лагашский воин, невольно сказал себе: «Если эта детина увидит меня – мне конец…» Бородатый будто уловил эти мысли и стал пробираться к раненному.

Эннам не сидел на месте и отбивался от врагов как мог. А его хозяин со стрелой в плече лежал у камня, ждал своей участи и мысленно говорил себе: «Вот бородатая детина добил какого-то лучника, и уже идет ко мне. Скалится, шакал… Наверно сейчас двинет мне по голове и все…»

И Бородатый шел, как по приказу, не спеша наступил Лудингирре на живот, занес палицу. Удар… И дальше – тишина…

Лудингирра с трудом продрал глаза – вокруг тьма кромешная. Закрыл глаза и открыл снова – опять все та же темнота. «Вот оно – загробное царство! Все так как про него и сказывали – мрак полный!» – подумалось ему. – «Сейчас надо найти моего отца – пусть представит меня лично Эрешкигаль.»

– Мой господин! – раздался голос во тьме.

– Э, кто здесь?! Э… Эннам это ты? Как, ты… ты тоже здесь оказался?

– Ну, куда же я брошу моего господина? – ответил Эннам. – Это я… да я…

– Значит тебя тоже убили!

– Что?

– Немудрено! – подумал Лудингирра вслух. – Где ты, а? Я говорю: надо найти моего отца. Он тоже где-то здесь должен быть… Пусть нас куда-нить определят… в должность…

– Твой отец – почтенный Тимахта давно умер, мой господин! – ответил Эннам.

И тут до Лудингирры стало медленно что-то доходить…

– Так я здесь в нашем мире? Да?

– В нашем, в нашем, – ответил Эннам. – Только лежи, не вставай, мой господин…