– Мне не хотелось бы показаться навязчивым, но для успеха всего дела я вынужден спросить: с каким именно поручением вы отправляли секретаря, сэр?

Джентльмены переглянулись. Я лишь тихонько вздохнул: нелегко говорить с посторонним о делах столь значимых и в то же время деликатных!

– Но вы должны дать слово, что никто и никогда не узнает… – начал милорд.

– Мне случалось хранить тайны благородных джентльменов! – с некоторым даже достоинством поклонился Дженкинс.

Милорд покосился на экономку с дворецким, видимо, обдумывая, не выставить ли домочадцев вон – я даже дыхание на миг затаил!

– Трое знают – все знают¹⁰! – поняв его колебания, хмыкнул мистер Фокс.

Милорд лишь покачал головой, но выгонять, все же, не стал:

– Как вы, возможно, знаете, Дженкинс, правительство премьер-министра Питта, под предлогом сохранения Очакова для Турции, каковое Англии должно быть вовсе безразлично, настаивает на войне, наносящей ущерб обеим нашим странам. Мы же с мистером Фоксом пытаемся воспрепятствовать этому злу, делая все, дабы английская нация была осведомлена о проектах, противоречащих интересам страны. И надеемся, что общенародный глас заставит Кабинет мистера Питта отказаться от неправедного предприятия.

– Милорд, если об этом еще не знают, так разве в Индийских колониях, а Лондон гудит! – усмехнулся Дженкинс.

– Дороговато нам это гудение обходится! – фыркнул глава партии вигов.

– Мистер Фокс! – укоризненно протянул милорд.

– Вы, господин посол, по дипломатической своей привычке еще век политесы разводить станете! А я человек простой…

– Простой внук герцога и сын барона. – тихонько хмыкнул милорд.

– Так младший же – значит, простой! – уперся бывший министр правительства вигов. – Это у вас в России, сколько бы ни было сыновей графа, все как один сиятельства! Так вот! Нашими усилиями двадцать газет публикуют статьи, что война с Россией за чуждые нам интересы Турции несет британцам исключительно разорение. – снова повернулся он к Дженкинсу. – Газетиры перьями скрипят, наборщики с ног сбились… и всем нужны деньги! А ведь есть еще ораторы на площадях… и в светских салонах… и в парламенте, а те куда как дороже стоят! Так что влезли мы с милордом перед ростовщиками в долги: я – поменьше, он – побольше. Хотя там одни проценты… – он не закончил, только махнул рукой.

– Чтобы уладить наши денежные затруднения, некое… скажем так, влиятельное лицо… – подхватил посол. – Через некоего… скажем так, путешественника… передало нам… свою поддержку.

– И куда этот путешественник поддержку дел? – поинтересовался Дженкинс.

– В банк положил. – буркнул Фокс.

– А ваш секретарь, выходит, должен был эту поддержку забрать. – сделал вывод Дженкинс.

– Это десять тысяч-то фунтов золотом? – хмыкнул Фокс. – Надорвался бы!

Дженкинса бросило в пот. Дрожащей рукой он нервно оправил шейный платок. Даже Бартон на миг утратил свою невозмутимость. Только экономка так и осталась равнодушной, похоже, не понимая, о какой сумме идет речь.

– Чек он должен был принести, или заемное письмо, или что там ему в банке дали бы, чтоб нам расплатиться с ростовщиками без опаски!

– Сам я поехать никак не мог – джентльмены из правящего Кабинета мистера Питта могли связать приезд… того самого путешественника, и мой визит в банк. – продолжил посол. – На моего соотечественника… на путешественника, дважды пытались напасть, прежде чем он сумел доставить в банк всю сумму.

– Перестрелка в Сити! – вдруг щелкнул пальцами Дженкинс. Бартон с неодобрением покачал головой на этот вульгарный жест, но дворецкий Дженкинса больше не интересовал. – Теперь я понимаю…

– Юноша… мистер Вудс… – милорд покосился на прикрытое периной тело и торопливо отвел взгляд. – Отсылал большую часть жалованья матушке, весьма достойной вдове, а что оставалось, откладывал на образование для младшего брата. Его визиты в банк были регулярными, вот мы и понадеялись…

– Но неужели вы отправили его туда одного? – дерзко перебил милорда Дженкинс.

– Нет, конечно же! – милорд не разгневался. – С ним под видом приятельской прогулки отправился мой русский секретарь, а он юноша бойкий – и пистолетами владеет, и шпагой!

– И где… – медленно начал Дженкинс. – Ваш русский секретарь? – и в голосе его явственно слышался намек: а не лежит ли в соседней спальне еще одно мертвое тело?

– Не вернулся. – покачал головой милорд. – Его комната пуста.

Мистер Фокс только крякнул и взъерошил и без того торчащие дыбом стриженные волосы – париков главный виг Британии не носил.

– Могу я взглянуть на комнату другого секретаря? – почтительно поинтересовался Дженкинс.

– Не знаю, зачем это вам, но извольте. – милорд направился прочь из комнаты. И тут же замер на пороге. Я услышал его удивленный голос:

– Мишель? Кэтти? Вы что здесь делаете?

Глава 5. Следы в гостиной

Протискиваться мимо милорда, точно мимо прохожего в толпе, было совершенно неприлично, но мои способности в изящном лавировании явственно возросли – мне удалось выскользнуть в коридор, не потревожив никого из джентльменов.

Юный лорд Михаил Семенович, в одной лишь сорочке, да кюлотах с чулками и туфлями, смущенно переминался под обеспокоенным взглядом своего папеньки.

– Мишель? – вновь требовательно повторил посол.

– Доброе утро, батюшка… мистер Фокс… сэр… – попадаться на глаза родителю юному лорду вовсе не хотелось, но в коридорчике меж кабинетом посла и спальнями секретарей, скрыться было негде. – Кричали, да так страшно, что… – он замялся.

– Что вы сочли за благо явиться к источнику криков, дабы пугаться с полным удовольствием? – насмешливо поинтересовался посол. – И сестрицу с собой прихватили?

Из-за плеча братца застенчиво выглянула леди Екатерина Семеновна, а я… Меня охватил жар, смущающий и восторженный, и я невольно отступил, боясь, что кто-нибудь догадается об обуревающих меня чувствах. О, я скорее умер бы, чем позволил догадаться о симпатии, неуместной с моей стороны по отношению к столь высокородной юной даме! Я прекрасно понимал, что пройдет еще пара-тройка лет, из прелестной девочки леди Кэтти превратится в еще более очаровательную девушку, а там недалеко время, когда какой-нибудь лорд, уж неважно, русский или английский, составит ей достойную пару… Но сейчас, когда ее прелестным личиком под оборками утреннего чепца могли любоваться лишь домашние… я все же позволял себе порой бросить восхищенный взгляд и не мечтать, нет, а просто радоваться возможности незаметно быть с ней рядом. Совсем незаметно – на меня вовсе не обращали внимания. Впрочем, как и всегда.

– Я ни капельки не испугался. – маленький лорд с достоинством выпрямился. – Я всего лишь разбудился… проснулся. Сестрица Кэтти, да, испугалась! – и постарался незаметно толкнуть сестрицу пяткой.

Леди поглядела на братца с возмущением, наступила ему на ногу в ответ – с явной мстительностью. Но возражать не стала, а даже попыталась изобразить нечто вроде подрагивающих от страха губок, чему изрядно противоречили блестящие от любопытства глазки.

– Вы ведь сами говорили, батюшка, что больше всего пугает неизвестность. Мисс Беклбек отказалась отвечать на наши вопросы, вот мы решили взглянуть… пока она отвлеклась.

– Дипломатом растет. Весь в отца! – крякнул мистер Фокс.

Милорд нахмурился и скупо обронил.

– Горничная увидела мышь.

– Это Стешка-то? – юный лорд безошибочно перевел взгляд на мающуюся меж дворецким и экономкой горничную. – Да она тех мышей совком для золы прибивает – очень ловко у нее получается! – с завистью закончил он.

– Крысу, мастер Майкл, она увидела ужасную, безобразную, хищную крысу! – дворецкий поспешил на выручку господину.

– Вот такенная, барич, вот такенная! – разводя руки на внушительную ширину, слабым голосом пробормотала Stesha. – Как… как зарычит на меня, как кинется…

– Крыса? Зарычит? – юный лорд переглянулся с сестрой.

Дворецкий с экономкой одарили служанку не обещающими ничего доброго взглядами.

– Да! – с упорством отчаяния вскричала та. – И… и… половину зольного совка cгрызла!

Теперь уж леди Кэтти и впрямь пискнула от страха и спряталась за брата, зато тот даже подпрыгнул от восторга:

– А вы, сэр, наверное, крысолов? – воскликнул он, глядя на Дженкинса.

– Совершенно верно, молодой лорд! – тот усмехнулся. – Пожалуй, никто еще так верно не определял род моих занятий. Ох и мерзких же крыс мне случалось ловить!

– Можно ли нам с сестрицей поглядеть на вашу работу? Батюшка, вы дозволите? Мы могли бы попросить господина Гольцова, чтоб он за нами присмотрел.

Милорд невольно вздрогнул, услышав имя русского секретаря.

– Не стоит отвлекать мистера Дженкинса от дел. Позовите Мэри… мисс Беклбек, чтоб забрала детей!

– Майкл! Я обыскалась вас! Куда же вы сбежали, непослушный мальчик! Еще и сестру с собой сманили! – молодая дама в утреннем туалете и с годовалым ребенком на руках уже спешила к ним.

– Простите, мисс Беклбек! – пробормотал юный лорд.

– От хороших-то гувернанток дети не бегают. – ни на кого не глядя, буркнула мистрис Palashka.

Мисс Беклбек даже не обернулась, лишь щеки ее едва заметно вспыхнули. А следом случился и вовсе конфуз. Сидящий у нее на руках юный Василий-Джордж вдруг громко пискнул:

– Па! – и протянув ручки к милорду, радостно залопотал. – Па-па-па!

Лица у экономки и дворецкого окаменели. Мистер Фокс заметно смутился, а Дженкинс, быстро осознавший неловкость ситуации, уставился в сторону. Мисс Кэтти зло закусила губу, исподтишка поглядывая то на отца, то на мисс. И только юный лорд Майкл вдруг протянул руки… и взяв малыша у окаменевшей мисс, направился в сторону детских покоев.

– Пойдем, Кэтти, мисс… До свидания, джентльмены, и… удачи вам в охоте на крысу!

– В дипломаты. – глядя ему вслед, заключил мистер Фокс – и вздохнул так, что казалось, многочисленные пуговицы его жилета сейчас посыплются градом. – На крайний случай – в губернаторы! – и покивал хозяину дома – то ли сочувственно, то ли одобрительно.

– Сперва-то в армии послужить надобно. Хоть до бригадира дослужиться… вот как я…– милорд с трудом отвел взгляд от удаляющейся процессии, и кивнул Бартону, приказывая открыть дверь в спальню к русскому секретарю.

Эта комната мало чем отличалась от предыдущей: разве что простыни на застеленной еще со вчерашнего дня кровати поновее, да умывальный таз без щербин и трещин. Господин Гольцов всегда был любимцем мистрис Palashka. Дженкинс огляделся, цепким взглядом впиваясь в каждую мелочь. И вдруг распахнул гардероб, принялся быстро и умело перетряхивать белье и жилеты.

– Милорд, сколько вы платите секретарям?

Милорд пару мгновений помолчал, кажется, убеждая себя, что сей бесцеремонный господин знает, что делает. И только потом повернулся к мистрис Palashka.

– Двадцать фунтов в год, да на всем готовом: стол, и комната, и сюртуков двое в год, да жилетов четыре, да сорочек дюжину, да башмаки на зиму и на лето, чтоб барина не позорили! – затараторила экономка, загибая пальцы на каждой позиции и впрямь весьма щедрого содержания.

– Здесь явно больше, чем четыре жилета. – Дженкинс предъявил сии части гардероба русского секретаря, украшенные богатой вышивкой.

Даже я понимал, что показанная нам вышивка изрядно стоит. А ведь он еще не знал о пристрастии мистера Гольцова к театру, а также дружеским пирушками с собратьями-студиозусами. Ну так от меня и не узнает!

– Простите, милорд, как вы отбирали своих секретарей?