Среди оставшихся наиболее плотно изучаются хадза – коренной этнос сухих жарких редколесных саванн на севере Танзании, на африканском континенте, где в ходе эволюции и сформировался человек. В сущности, изучение хадза стало коньком антропологов и давно поставлено на поток. За последние десятилетия народ исследован вдоль и поперек, антропологи знают о нем все и даже больше. Написана уйма книг и статей, из которых можно узнать, как хадза питаются, охотятся, спят, переваривают пищу, собирают мед, заводят дружбу, ходят, сидят на корточках, бегают, каковы их идеалы привлекательности и прочее в том же духе^[23]. Можно даже прочесть, как они ходят по-большому^[24]. Сами хадза привыкли к визитам ученых мужей и охотно пускают на постой очередного визитера, жаждущего понаблюдать за их бытом, видя в этом удобный способ пополнить свои доходы. Жаль, что заезжие антропологи в желании ярче показать, как добросовестно они изучают жизненный уклад истинных охотников-собирателей, часто добросовестно не замечают, насколько меняется изучаемый ими жизненный уклад хадза под влиянием контактов. В статьях этих ученых мужей редко встретишь упоминание, что многие дети хадза обучаются в государственных школах, а почти всю свою территорию проживания они делят с соседними племенами земледельцев и скотоводов, с которыми у них налажена торговля и чьи коровы свободно бродят по всему региону. На момент написания этих строк хадза еще не обзавелись мобильными телефонами, но они явно не изолированы от остального мира, как когда-то.

При всех этих оговорках хадза по-прежнему остаются богатым объектом изучения. И мне посчастливилось дважды побывать у них. Правда, добраться туда не так-то просто. Хадза проживают на северо-западе Танзании на суровых неприютных холмах, кольцом окружающих сезонно пересыхающее соленое озеро. Места эти жаркие, засушливые, прожаренные палящим солнцем, почвы для возделывания практически непригодны^[25]. Дороги в регионе – во всем мире хуже не найдешь. Примерно из тысячи двухсот хадза лишь треть, порядка четырехсот, преимущественно заняты охотой и собирательством, и, чтобы добраться до этих немногих, еще поддерживающих традиционный уклад, потребуются неубиваемый вездеходный джип, опытный проводник и изрядный опыт передвижения по коварным весям бездорожья. А если накануне случился грозовой ливень, кладите на поездку длиной около 32 км практически полный день.

Многое удивило меня, когда в 2013 г. солнечным знойным утром я впервые ступил на стоянку хадза. Но более всего меня поразило, что почти все, кто оказался в поле моего зрения, откровенно ничего не делали. Стоянка хадза – горстка тесно сгрудившихся временных хижин из травы, почти сливающихся с окружающими зарослями. И я даже не сообразил, что оказался на стоянке, пока не заметил, что нахожусь среди полутора десятков рассевшихся кружком на земле хадза – мужчин, женщин и детей (рис. 2). Женщины и дети вольготно расположились по одну сторону, мужчины – по другую. Один парень затачивал наконечники стрел, рядом ковыляли несколько малышей, но ни один хадза не был занят тяжелой работой. Конечно, они не полеживали на диване, пялясь в телевизор, поедая чипсы и попивая газировку, но определенно предавались тому самому занятию, от которого нас предостерегают многие специалисты по здоровому образу жизни: сидели.

Рис. 2. Вот такую картину я застал, когда впервые оказался на стоянке хадза. Почти все сидят^[26]

Мои дальнейшие наблюдения за хадза, а также научные публикации с анализом уровня их физической активности только подтверждают правоту моего первого впечатления: когда хадза у себя на стоянке, они почти всегда сидят на земле, выполняя необременительные повседневные дела, переговариваясь и приглядывая за детьми, или просто слоняются туда-сюда. Безусловно, они почти каждый день выходят со стоянки в буш охотиться или собирать пропитание. Женщины обычно покидают ее утром и уходят за несколько километров туда, где можно накопать съедобных кореньев. Копание для них – занятие расслабленно-непринужденное и социальное; у них заведено группкой устраиваться на земле в тени кустарников и заостренными палочками откапывать съедобные клубни и коренья. За работой женщины хадза и сами подкрепляются только что выкопанными клубнями, а больше болтают, нянчат младенцев и приглядывают за детишками постарше, уже научившимися ходить. По дороге туда и обратно они частенько останавливаются набрать ягод, орехов или другого съестного. В те несколько раз, что я сопровождал на охоте мужчин хадза, мы проходили 11–16 км. Выслеживая животное, они двигались то в одном темпе, то в другом, но ни разу не развивали темпа, который я не смог бы выдержать; к тому же на охоте они часто останавливаются передохнуть и осмотреться. Всякий раз, как им на пути попадается гнездо диких пчел, хадза останавливаются, разводят огонь и выкуривают насекомых из гнезда, а потом лакомятся свежим диким медом.

В одном из многочисленных исследований ученые попросили сорок шесть взрослых хадза в течение нескольких дней носить на себе портативные датчики частоты пульса – пульсометры^[27]. Если верить показаниям этих приборчиков, за день средний взрослый хадза в общей сложности тратит три часа сорок минут на легкие необременительные занятия и два часа четырнадцать минут – на занятия, требующие умеренного или большого напряжения сил. В силу этих немногих часов ежедневной запарки и горячки хадза примерно в двенадцать раз активнее, чем средний американец или европеец, однако их физические нагрузки даже с большой натяжкой не назовешь изнурительным трудом. В среднем женщины хадза за день проходят 8 км и примерно семь часов выкапывают коренья, а мужчины преодолевают около 11–16 км^[28]. Когда хадза не проявляют большой физической активности, они обычно в покое: отдыхают или занимаются легкой работой.

Более того, привычки хадза типичны и для других сообществ охотников-собирателей, чьи уровни физической активности уже изучены. Так, антрополог Ричард Ли в 1979 г. удивил мир, когда документально зафиксировал, что люди из проживающих в пустыне Калахари племен охотников-собирателей сан на поиски пропитания тратят в день всего по два-три часа^[29]. Ли мог и недооценить, как много труда затрачивают сан, но исследования более недавнего времени сообщают о таких же скромных, как и у хадза, уровнях физической активности у других племен, добывающих себе пропитание охотой и собирательством^[30]. Особенно полно и тщательно изучено племя чимане, живущее рыбалкой, охотой и выращиванием ряда культур во влажных амазонских лесах. В общей сложности взрослые чимане в день физически активны от четырех до семи часов, причем мужчины отдают такому энергичному занятию, как охота, всего семьдесят две минуты в день. Женщины же почти не участвуют в делах с высокими физическими нагрузками, будучи заняты по большей части работами, требующими легких или умеренных физических усилий, например уходом за детьми и приготовлением пищи^[31].

В целом, если принять уровень физической активности охотников-собирателей за эволюционную норму, всесторонние исследования современных примитивных обществ охотников-собирателей в Африке, Азии и Америке указывают, что в первобытные времена типичный трудовой день человека обычно составлял около семи часов, причем большая его часть приходилась на легкие в плане физических нагрузок занятия, а интенсивная активность занимала не больше часа^[32]. Разумеется, уровни нагрузок от племени к племени варьируют, как и в зависимости от сезона, а такие понятия, как отпуск/каникулы и уход на покой, отсутствуют в принципе, однако большинство охотников-собирателей в повседневной жизни прилагают умеренные усилия, и значительную часть – в положении сидя. Тогда чем отличаются такие «нормальные» люди от населения постиндустриального западного мира включая меня (а может, и вас), не говоря о земледельцах вроде тараумара, фабричных рабочих и многих других людях, чьи жизни изменила цивилизация?

Физическая активность в историческом разрезе

В 1945 г., по окончании Второй мировой войны, ООН учредила FAO (Food and Agriculture Organization of the United Nations), продовольственную и сельскохозяйственную организацию, чтобы искоренить голод, недоедание и обеспечить продовольственную безопасность. Но при первой же попытке оценить, сколько продовольствия требуется миру, ученые и чиновники FAO быстро поняли, что никакой ясности в этом вопросе нет, – отчасти потому, что не имели представления, сколько энергии затрачивает человек во время физической активности. Понятно, что индивид ростом повыше и телосложением покрупнее должен потреблять больше калорий в день, чем субтильный человек невысокого роста, но на сколько больше калорий в день вам требуется, если вы фабричный рабочий, шахтер, фермер или программист? И как будут варьировать суточные потребности в калориях в зависимости от того, мужчина вы, женщина или беременная женщина, молоды вы или в возрасте?

Ученые в FAO решили оценивать энергетические затраты человека самым простым метрическим показателем – уровнем физической активности, PAL (physical activity level)^[33]. Ваш PAL рассчитывается как соотношение количества энергии, затрачиваемой вами в сутки, к количеству энергии, которая потребуется вашему организму для поддержания сил, если вы круглые сутки лежите в постели. У данного показателя есть то преимущество, что на него не влияют – и, соответственно, не искажают его – различия в размерах тела. Теоретически у крупного и физически очень активного индивида PAL будет таким же, как у некрупного человека при такой же физической активности.

С тех пор как была введена данная метрика, ученые измерили PAL у тысяч людей, ведущих все, какие только бывают, образы жизни во всех уголках мира. Если у вас сидячая конторская работа и вы не проявляете другой физической активности, кроме как слоняться по офисным коридорам, ваш PAL, видимо, составляет где-то 1,4–1,6. Если вы умеренно физически активны и посвящаете час в день упражнениям или ваша работа требует физических усилий (скажем, вы трудитесь на стройке), ваш PAL, видимо, попадает в пределы от 1,7 до 2,0. Если ваш PAL выше 2,0, значит, несколько часов в день вы испытываете высокие физические нагрузки.

При всех вариациях PAL у охотников-собирателей в среднем составляет 1,9 для мужчин и 1,8 для женщин, что несколько ниже, чем у примитивных земледельцев: в среднем 2,1 для мужчин и 1,9 для женщин^[34]. Для понимания общей картины скажу, что показатели PAL у охотников-собирателей примерно такие же, как у промышленных рабочих и фермеров в развитых странах (1,8), и приблизительно на 15 % выше, чем у офисных работников в тех же государствах (1,6). Иными словами, типичные охотники-собиратели физически активны настолько же, насколько американцы и европейцы, которые отводят час в день на физические упражнения. Кстати, если кому-то интересно, у большинства млекопитающих в дикой природе PAL составляет 3,3 и выше, – иными словами, почти вдвое превышает аналогичный показатель у охотников-собирателей^[35]. Так что, если сравнивать, люди, вынужденные добывать пропитание охотой и собирательством и своими руками изготовлять все предметы обихода, гораздо менее физически активны, чем среднее млекопитающее в дикой природе.

Вышеупомянутые показатели можно трактовать и довольно неожиданно: типичному представителю западного мира, мало утруждающему себя физическими упражнениями, достаточно ходить час-два в день, чтобы сравняться по уровню физической активности с охотником-собирателем. Но при этом мало кому из американцев и европейцев удается достичь даже такого скромного уровня физической активности. У западного взрослого PAL составляет 1,67, а у людей с сидячим образом жизни и того ниже^[36]. Больше скажу, снижение наших показателей PAL – явление относительно недавнее и во многом отражает перемены в характере труда, особенно рост всевозможной офисной работы, которая пригвождает нас к стульям. В 1960 г. около половины всех видов труда в США предполагали хотя бы умеренную физическую активность, а сегодня уже менее 20 % требуют большей, чем легкая, нагрузки, что означает в среднем снижение энергозатрат по крайней мере на 100 ккал в день^[37]. За год это скромное количество складывается в 26 тыс. неизрасходованных калорий. Этого достаточно, чтобы пробежать примерно десяток марафонов. Да и в быту мы тоже теперь меньше ходим пешком, а больше разъезжаем, и, помимо автомобилей, нашу физическую активность калория за калорией отъедают многочисленные и разнообразные устройства, призванные экономить силы, – от магазинных тележек до лифтов.