Суррогатная мать (страница 13)
Рут решила не настаивать, чтобы не портить дружелюбную атмосферу. Таков сценарий их ссор: бурный скандал, за которым следует этап избегания и подчеркнуто холодной вежливости, а затем примирение – настолько трогательное, что от прошлых обид не остается и следа. После обмена извинениями всегда восстанавливается равновесие, но, поскольку конфликт так и не обсудили, он всегда остается неразрешенным. Рут казалось, что другие пары поступают иначе. За последние годы она заметила, что каждый раз, когда Лорен и Дэн ссорятся, они обязательно обговаривают возникшую ситуацию, чтобы добраться до корня проблемы и выяснить мнение друг друга на этот счет, потом сходятся на каком-то решении и договариваются, что делать дальше. Иногда Рут над ними посмеивалась и в шутку называла их переговорщиками, но именно это кропотливое и зачастую болезненное занятие укрепляло их брак даже тогда, когда ЭКО могло его разрушить. В глубине души она им завидовала. Это по-настоящему конструктивное и взрослое решение, в то время как они с Адамом порой выглядели как дети, которые заперты в доме с привидениями и боятся их случайно призвать.
Рут вернулась в супружескую постель и их общую комнату, полную воспоминаний о совместной жизни: коллаж из фотографий и рисунков, подаренный Лорен на двадцать пятую годовщину свадьбы; гипсовая фигурка с надписью: “Лучшая мама в мире”, которую Алекс купила ей во время школьной экскурсии в парк Нью-Форест, когда ей было десять; и двое большеклювых тупиков, поселившихся у них со дня свадьбы. Эту гравюру Одюбона, висевшую над кроватью родителей Адама, подарила им его мать, отметив в поздравительной открытке, что тупики выбирают себе одного партнера на всю жизнь и никогда не расстаются. Теперь гравюра висела напротив их кровати: на ней одна из птиц стоит на краю скалы, а другая плещется в воде возле нее, подняв вверх одну лапку. Кажется, что между ними установилась чересчур уж крепкая связь, и все же они всегда готовы взлететь.
– Только взгляни на них, – нежно сказала Рут. – Уже столько лет прошло, а они все еще вместе.
Адам кивнул.
– Когда надо мной издевались в школе, я всегда думал о них.
– Знаю, – ответила Рут, поглаживая его по голове. – Ты представлял, будто находишься внутри этой картины и смотришь оттуда на то, что с тобой происходит.
– Не ожидал, что ты помнишь, – сонно сказал он.
– Я все помню.
Рут подумала, не заняться ли им любовью – и это была скорее мысль, а не физическое влечение, – но Адам уже уснул: ему явно с трудом давались партизанские войны, и после редких, но бурных ссор он восстанавливался неделями. Она лежала рядом с мирно сопящим мужем и вдруг впервые почувствовала страх, оказавшись запертой в темной, зловонной тюрьме собственного сознания. По стенам стекает багровая кровь вперемешку с липкой слизью, а с потолка свисает гигантская металлическая табличка, на которой крупными черными буквами написано: “материнская смертность”. Глубокий замогильный голос, не переставая, повторял слова медсестры: “Преэклампсия, эклампсия, инсульт, кровотечение”. Дыхательные упражнения не помогли. Рут попыталась очистить разум и представить себя в тихом, спокойном месте, но мысли вновь уносили ее в окровавленную комнату, где беспомощная женщина стонет от боли, но никто не слышит ее.
Часть вторая
Благая весть
8
Рут ехала своим обычным утренним маршрутом – через переулки к мосту Хаммерсмит, через южный берег Темзы, затем на запад по тропе, – пока не добралась до железнодорожного моста. День был ясным и солнечным, а тропа сухой; она начала идти быстро, затем перешла в медленный, медитативный темп.
Через два часа они вернутся в клинику, на встречу с репродуктологом. “Может, зря я это затеяла?” – подумала она, взбираясь по металлическим ступеням пешеходного моста, перешагивая по две за раз – хотелось проверить свою форму. Не слишком ли самонадеянно это желание победить природу? Или это мягкий и конструктивный способ создать семью для Лорен и Дэна без малейших рисков? Чутье подсказывало ей, что второй ответ верен: она принесет биологическую пользу, делая то, что у нее хорошо получается, в качестве акта материнской помощи. К тому же это так интересно. Совместить лечение и работу будет сложно, но она непременно справится.
Она начала мысленно репетировать встречу с врачом. Похоже, обязательная консультация была потенциальным камнем преткновения: она не могла позволить, чтобы Адам был там, он мог разрушить их единство и, возможно, пустить все под откос с самого начала. Нужно было найти способ отложить его прием. Она попыталась мыслить более продуктивно: им с Лорен нужно действовать быстро, чтобы уложиться в срок – к ее пятьдесят пятому дню рождения; без Адама тут не обойтись, но он может присоединиться позже, как только все выслушает и согласится. Но необходимо было все сделать вовремя и быть убедительными.