– Я не хотел тебе говорить, – шепчет Гор, гладя мои ладони. – Какому мужчине приятно признаваться в своем изъяне? Ты должна была забеременеть после ночи втроем, я бы сделал тебе предложение, и на этом наши эксперименты закончились бы.

Сделал предложение…

Я закрываю глаза, переживая миг своего женского триумфа. Если бы метка истинности проступила, мы бы поженились сразу, а не тянули пять лет. Я знаю, почему Гор медлил, и понимание причиняет невыносимую боль: любой оборотень мечтает встретить идеальную пару. Но импринтинг – редкость. Можно всю жизнь прожить, так и не познав полного слияния.

Вдруг меня озаряет.

– Ты говоришь, что…  – слово дается с трудом, – бесплоден. Но ведь можно… Я в этом плохо разбираюсь, но… Искусственное оплодотворение? Медицина не стоит на месте и…

– Медицина людей, – резко перебивает Гор, и по глазам видно, насколько неприятна ему эта тема, насколько она болезненна.  – Мы оборотни, Элен. Да еще и не истинная пара. Ничего не выйдет. Эмбрион не приживется, а даже если все получится, это будет слабый, болезненный щенок, лишенный магии. Если есть возможность завести здоровое, крепкое дитя…

Я опускаю взгляд, испытывая вину за то, что не являюсь настоящей избранницей Гора: с ней он мог бы попробовать эти человеческие процедуры. ЭКО или как они называются?

Мучиться угрызениями совести из-за такого нелогично, и тем не менее я готова расшибиться в лепешку, лишь бы заглушить нездоровое чувство вины.

– Что представляет из себя магический ритуал? Одного раза будет достаточно?

– Ты согласна?

Меня пронзает секундное сомнение: а вдруг это действительно проверка и я должна отказаться? Но Гор выглядит искренним. Янтарные глаза блестят беспокойством.

– Я хочу от тебя детей, – отвечаю я, и нет правды правдивее этой.

Гор вздыхает.

– Одного раза должно хватить. По крайней мере, я надеюсь, потому что не знаю, как переживу даже один этот раз. Меня буквально трясет от мысли, что кто-то к тебе прикоснется, станет трогать, увидит тебя без одежды, – из его груди вырывается глухое рычание, а на руках, сжимающих мои ладони, проступает серая шерсть. Я смотрю в янтарные глаза, в вытянутые от злости зрачки и даже представить не могу, как волк Гора справится с ревностью, как подпустит к своей самке другого самца. Сомневаюсь, что кто-то из оборотней когда-либо практиковал полигамию. Слишком волки – собственники. Делиться не в их природе.

Минута требуется Гору, чтобы вернуть самообладание. Шерсть исчезает. Когти и клыки втягиваются. Но на дне черных зрачков все еще плещется злость. Ярость на собственное бессилие, на то, что приходится мириться со сложившейся ситуацией, идти на жертвы.

Он не хочет – теперь я отчетливо вижу. Ему ничуть не легче, чем мне.

– Так что представляет из себя ритуал?

Гор опускает голову, смотрит в сторону. По всему видно, что этот разговор дается ему тяжело, даже удивительно, как пять минут назад у него получалось притворяться беззаботным.

– Нужен волк с подходящим магическим фоном и… активной спермой.

Мои щеки вспыхивают. Руки Гора на моих коленях сжимаются в кулаки.

– Специальное заклинание поможет мне использовать чужую активность, чтобы передать тебе свой генетический материал.

Гор никогда не лжет – я повторяю это, как мантру, пытаясь заглушить стойкое ощущение:  мне что-то недоговаривают. Неужели решить проблему бесплодия настолько просто и Гор действительно будет биологическим отцом ребенка, появившегося на свет от такого тройственного союза?

– И у тебя есть кто-то на примете? Подходящий волк? – Чудовищная неловкость заставляет опускать взгляд и нервно теребить подол юбки.  До сих пор не верится, что мы обсуждаем мою близость с другим мужчиной.

– Завтра день рождения отца. Соберется элита стаи. Я познакомлю тебя с кандидатами. Ты выберешь того, кто вызовет у тебя наименьшее отторжение.

Глава 2

Всю ночь я не могу уснуть – думаю о завтрашнем дне. Лежу в объятиях Гора и чувствую себя изменщицей, потому что все мысли о постороннем мужчине. О волке, которого мы пригласим в нашу постель. Кто это будет?

Раз за разом я прокручиваю в голове имена и лица знакомых. То, что любимый собирается позвать кого-то из стаи, приводит в смятение. Будь моя воля, я предпочла бы переспать с чужаком, которого больше никогда не увижу. С кем-то не из нашего окружения. С обычным человеком, не оборотнем. Но, видимо, магический ритуал требует волка. А найти его можно либо в нашем клане, либо в чужом, вражеском. Последнее, конечно, безумие.

Я вздыхаю. Прижимаюсь к Гору. Он в полусне ныряет рукой в мои трусики и находит сухую дырочку. Минута требуется, чтобы мышцы стали податливыми и влажными. Тело мгновенно отзывается на чужую страсть, и это так странно – быть всегда готовой принять партнера, терять голову от мужского терпкого запаха. Говорят, это в природе волчиц – течь по первому требованию. Черта, делающая нас зависимыми и слабыми.

Гор резко поворачивает меня и вжимает спиной в свою грудь, твердую, покрытую густой светлой растительностью. Заставляет поднять ногу и держать на весу, пока внутри, в мокрой дырочке, с влажными звуками скользят пальцы, сразу два. Большой – массирует клитор, и я вою, рыдаю от удовольствия – спасибо сверхчувствительности волчиц, позволяющей кончать раз за разом. На пальцах, на члене, на языке. Снова и снова. До тех пор, пока альфа готов дарить наслаждение.

Голос сорван. Лицо мокрое от слез.

– Давай, – шепчет Гор и вжимается в мои ягодицы крепкой пульсирующей плотью. А я рву зубами подушку, содрогаясь и содрогаясь в долгом невыносимом оргазме.

– Хочешь еще?

Я опустошена, но любимый нависает надо мной, пышет жаром, пахнет возбуждением, и инстинкт, животный, древний, как мир, вопит: нельзя оставлять своего альфу неудовлетворенным.

Голова снова кружится. Мозги отключаются. Во рту разливается солоноватый вкус крови. Похоже, потерявшись в удовольствии, я прикусила нижнюю губу. Язык нащупывает кончики удлинившихся клыков, острых-острых.

Гор хмурится в ожидании ответа, и я развожу ноги, слишком усталая, чтобы говорить, способная только на короткий кивок.

Мышцы раздвигаются под напором толстого члена. Природа одарила Гора так щедро, что принять его безболезненно не под силу обычной девушке. По крайней мере, без подготовки. Но и я, волчица, возбужденная, разработанная пальцами, мокрая от собственных соков, замираю и испуганно цепляюсь за плечи альфы.

– Осторожно.

– Расслабься, Элен.

Сантиметр за сантиметром в меня проникает этот чудовищный и волшебный агрегат. В основании он особенно широк. Пять лет практики не избавили меня от волнения: я все еще напрягаюсь, чувствуя, как мышцы до предела растягиваются и обхватывают набухший узел моего волка. А ведь мы ни разу не были в сцепке. Не уверена, что смогу ее пережить.

Гор боится причинить боль. Хрипит, сдерживаясь с очевидным трудом, который так льстит моему самолюбию. Как хочет меня этот красивый сильный самец! Как хочет! Его глаза плотно зажмурены. По лицу бежит пот и капает мне на грудь. Еще немного – и Гор входит полностью. Раскрытыми складками я ощущаю жесткие волосы у него в паху. Я нанизана, беззащитна под ним. От меня ничего не зависит.

Гор обхватывает ладонями мою голову, осыпает поцелуями щеки и двигается, двигается внутри – сильнее, резче, больше не боясь навредить своими размерами: тело подстраивается и принимает его легко. На очередном толчке Гор рычит. Я чувствую горячую пульсацию члена и знаю, что случится за миг до оргазма. На висках и скулах любовника бакенбардами проступает шерсть. В полумраке сверкают острые зубы.

– Как же я хочу пропихнуть в тебя узел, Элен. И сюда хочу попробовать тоже.

Пальцы ласкают сжатую заднюю дырочку, и страх анального секса непостижимым образом превращается в сильнейшее возбуждение, толкающее за край. Я не кричу – вою. Удовольствие взрывается болью, когда этот безумный собственник клеймит меня очередным укусом. Моя! Моя – говорит это жест. Пусть все знают. Пусть все видят, чья это женщина.

И дополнительно помечая, Гор накачивает меня семенем. Семенем, не способным подарить ребенка.

Глава 3

С самого утра все валится из рук, а к вечеру меня охватывает мандраж такой силы, что я не могу ни есть, ни пить и начинаю заикаться. Пальцы, колени дрожат, все мысли о предстоящем празднике. На юбилее собственного отца Гор станет предлагать мне возможных любовников. Мой гражданский муж, мужчина, с которым я пять лет делю быт и постель, выберет того, с кем на пару меня трахнет.

В шесть вечера я отодвигаю зеркальную дверцу шкафа-купе, и мои руки все еще трясутся, как у паралитика. Надо вернуть самообладание, перестать вести себя как испуганная девчонка. Секс втроем – наш общий обдуманный выбор. Меня ни к чему не принуждают. Почему же я чувствую себя так, словно еще немного – и начну разваливаться на части?

Снимаю с вешалки платье из струящегося атласа – эффектное, алое, такое, в котором женщина сразу бросается в глаза. На самом деле я не люблю красные оттенки. Они для горячих, страстных натур, я же такой только притворяюсь – хочу казаться роковой красоткой, достойной Гора.

Мой альфа – лакомая добыча, а на любой вечеринке полно тех, кто ищет статусного покровителя, волчиц, готовых вешаться на шею и раздвигать ноги по щелчку пальцев, если это пальцы достаточно богатого мужчины. Я должна выглядеть лучше них. Должна выглядеть так, чтобы при взгляде на меня у Гора набухало в штанах и даже мысли не возникало об измене. Поэтому я игнорирую любимые платья скромных фасонов и приглушенных оттенков. Поэтому рисую сексуальные стрелки на глазах и уделяю макияжу добрых сорок минут. А еще взгромождаюсь на ненавистные каблуки – острые высокие шпильки, от которых уже спустя два часа ноги станут нестерпимо болеть. Но это достойная плата за восхищенный взгляд, что я ловлю, выходя из комнаты.

– Потрясающе выглядишь, – любимый присвистывает, и по моим губам растекается улыбка. На миг, на одно восхитительное мгновение я забываю о том, что во всех этих сверхсексуальных тряпках, размалеванная, как клоун, чувствую себя не в своей тарелке.

Ненавижу макияж, это ощущение грязи на лице. Терпеть не могу кружевные стринги, впивающиеся в промежность. А сползающие чулки – просто боль. Но красота требует жертв – это известно любой женщине.

Мы идем к машине – черному седану, огроменному, как корабль. Гор галантно открывает передо мной дверцу, помогает забраться в салон. В доме Освальда, вожака стаи, дресс-коду уделяют самое пристальное внимание, так что на моем мужчине темные брюки и шелковая белоснежная рубашка. Он выкинет ее сразу после дня рождения, несмотря на бирку с дорогим брендом. Стирать рубашки – для бедняков, так он говорит. Что ж, единственный сын главы самого влиятельного волчьего клана может позволить себе сорить деньгами.

В уютном полумраке салона Гор с улыбкой протягивает мне бархатную коробочку синего цвета. В таких дарят обручальные кольца, и мое глупое сердце начинает бешено колотиться. Я пытаюсь подавить надежду, избежать разочарования, потому что там, внутри, могут быть и серьги. Их преподносят в таких же маленьких квадратных упаковках.

– Открой, – глаза Гора блестят в темноте нетерпением. Янтарные глаза с вертикальными зрачками.

И да, внутри кольцо. Кольцо! Тончайший ободок из платины и большой сверкающий бриллиант, который станет оттягивать палец приятной тяжестью.

Я счастлива. Я так счастлива, что закусываю губу, пытаясь не разрыдаться, – нельзя, тушь не водостойкая. Во рту вкус крови и помады.

– Ох уж эти волчицы, – смеется Гор. – Чуть разволнуются – выпускают клыки. Спрячь, итак поранилась.

Пока по моему подбородку бежит тонкая струйка крови из прокушенной губы, он забирает коробку, достает кольцо и надевает мне на палец – и это действие ощущается обещанием. Оно словно подтверждает, что наши отношения не изменятся даже после того, как чужой, посторонний волк оставит на моем теле свой запах.