15. глава пятнадцатая

– Надо сперва выпить по стаканчику.– Профессор Маслов вынул из стола бутылку столичной и пару стаканов.– Хотя я сам лично это писал, но на трезвую голову читать не могу. Потому, что сразу кажется, будто сочинил это всё круглый идиот и профан в физике, археологии, истории, не знающий законов сохранения энергии и основ биологии. Не учёный, а графоман – сказочник. В книжке на девяносто процентов – сплошная небывальщина, нездоровое преклонение перед неземными цивилизациями. Так может показаться.

– А что, ты писал это и из кабинета не выходил? – Засмеялся Витя Сухарев. – На «ты» будем общаться?

– Ну, мы же почти ровесники. Мне сорок, тебе скоро сорок. Конечно, на «ты» – А насчёт кабинета – ни хрена. Я здесь только оформлял текст под книжные правила. А вообще – то брал на год отпуск без содержания на полевые научные исследования. Для диссертации вроде как. И Ваня Дорохов тоже. Мы жили год и два месяца на тургайском плато или «прогибе» в тринадцати местах. И обалдели. Не как учёные, а как простые человеки. Как учёные – мы не верили после экспедиции ещё столько же времени в то, что видели глазами, слышали ушами, трогали и приборами измеряли. Перечитывали записи, снимки пересматривали и, честно, поначалу растерялись. Ну, не могло всего того быть по всем законам физики, биологии, истории и здравого смысла. Не могло.

Они выпили по стакану водки без закуски. В институте топили крепко. Жалели студентов. В кабинете надо было бы раздеться прямо-таки догола чтобы не заливать майки, трусы и носки в зимних ботинках горячим потом. Февраль в Зарайске всегда грубо относился к населению. Пытал его на улицах тридцатиградусным холодком с ветром из горных Уральских ущелий, бил наотмашь плотными как вата большими снежными кусками бурана, мучил частыми короткими оттепелями, которые переделывали снежные тропки в длинные узкие ледяные катки. Народ дружно падал и частично нарушал целостность организма. Кто руки вывихивал, кто ноги ломал и приобретал сотрясение мозга, нужного для любой, пусть даже самой тупой работы.

Сухарев глядел в окно и жалел ворону, которая никак не могла прикрепиться когтями к обледеневшей ветке. Она валилась почти до земли, но успевала взлететь и настырно пыталась сесть на облюбованное место.

– В общем, тёзка, то место, где ты живешь – это практически не наша планета. С виду всё вроде похоже на земное, а в пространстве и недрах много чего- то, не один миллион лет назад занесённого чёрт знает из каких галактик, и чёрт знает зачем. – Маслов вместо закуски втянул из открытой форточки около кубометра вкусного холодного воздуха с ветром. – Но об этом все почему- то боятся говорить. Придумывают что – нибудь вроде последствий жизни пропавших цивилизаций. Шумерской, например. Хотя, чего бы тут жили шумеры? Все чешут во лбу, но не отвечают. А Шумеры, тёзка, это древнее население Южной Месопотамии. С ними традиционно связывается возникновение цивилизации, появление письменности, первых городов и государств Древней Месопотамии. А это, Витя, было в 22 и 21 веках до нашей эры.

И Месопотамия в нынешнее время – Ирак. Страна так называется. Это вон аж где!!! Чего бы им было делать в Тургае и какой бурей их сюда могло притащить? Ну ладно. Допустим, что Шумеры жили. Или эти, как их… Нубийцы, Хараппы, Эгейцы, Ольмеки, Норте – Чико… Навалом было цивилизаций и народов в древности. Но они тоже появились не в Тургае. Это всё Восток и Африка. Ну, давай всё равно плюнем и допустим, что в Тургай их задуло!

Так почему через сотни тысяч лет после того, как они вымерли – на тургайском прогибе все приборы несут чушь несусветную, из строя выходят, аккумуляторы садятся у приборов за сорок минут вместо четырёх часов? Чего такого эти древние после себя оставили, что в Тургае днём и даже ночью видно миражи? Или шары огненные выходят из земли и потом туда же тихо просачиваются? Привидения не одна сотня шоферов видела всякие. И людей, и похожих, но не людей.

А огромных полупрозрачных чудищ на двух ногах. С руками и почти в половину их роста головой. Странные предметы, похожие на огромные светящиеся папиросы видели, которые летали низко над землёй, плавно, как гуси, только со скоростью самолётов – истребителей. И голоса добрые, говорящие о жизни в космосе, слышали по ночам те же шоферюги. Здоровые мужики, не психи. Они это всё рассказывали в милиции, да в горкомах партии. А куда ещё пойдешь? Учёных – человек десять в городе. И то – половине из них этот бред слушать скучно было. Милиция смеялась, а ученые, кроме нас с Ваней – лингвисты. Им на кой чёрт врубаться – есть привидения? Чего приборы ломаются в Тургае?

Археологи копаются по всей земле, где были древние поселения. Ничего до сих пор сверхъестественного не нашли. Бронзовые поделки, фарфоровые да глиняные. Никаких намёков на что – то не понятное, загадочное. И на тургайском прогибе они же всё перелопатили. Подтвердили, что вот по этим степям люди только кочевали. На одном месте не жили. Так то народы были даже без письменности, не говоря уже о техническом могуществе. А в первом тысячелетии до нашей эры некоторые иранские племена по нашей земле путешествовали. Звали их «скифы» и «саки». Но и после них что осталось? Остатки стойбищ, железо ржавое, бронза, медные вещи, ткани иранские шелковые. Всё! Ни одного жалкого электроприбора, не говоря уже о предметах высших технологий.

– Я читал, что с реактивных военных самолётов лётчики видели на нашей тургайской земле фигуры всякие, свастики, круги аккуратные, абсолютно верной окружности.– Вспомнил Сухарев.– И в газетах объясняли, что это кочевники себе часы такие придумывали, календари, могильники располагали в виде пирамид правильными квадратами триста на триста или пятьсот на пятьсот метров.

– Да всё можно как- то назвать и как бы этим самым объяснить.– Маслов налил ещё по сто. – Но на кой хрен кочевнику часы? Для нас с Ваней Дороховым Московская Академия наук арендовала в Зарайске Ил -14. Он высоко поднимается. Мы видели и круги, и свастики, и рисунки странные размером километр на километр. Это и не птицы, и не звери, а что – то вроде созвездий. Вроде Орла, Кассиопеи, Ориона, Большого Пса или Центавра.

Кочевникам на кой пёс выкладывать в степи созвездия? Баранов легче пасти? А календари зачем? В Англии, латинской Америке делали на земле календари из камня. И часы солнечные. Английский «Стоунхендж». Но так то ж были оседлые жители городов. У них всё это выкладывать время было и надобность. А у кочевых народов – постоянное движение. Кончился корм вокруг, съели траву бараны, лошади и коровы. Дальше надо двигаться. Когда календари и часы лепить из земли? Гор – то нет в Тургае. Мелкие сопки. Но они от природы на местах своих миллионы лет. И никто их не двигал.

Виктор Сухарев тоже проглотил сто граммов. Он не пьянел, но думать о странном и плохо на сегодняшний день объяснённом стало легче. Свободнее как- то.

– Ну, и что ты обо всём думаешь, Виктор? – Озабоченно спросил он Маслова. Профессора. – Я вот слышу не просто голос. Я слушаю лекции о том, что было, есть и будет на Земле. Узнаю имена, не известные мне сроду. Узнаю правила чести, достоинства, нравственности и морали. Абсолютно идеальные правила и законы. Какими они должны быть у нас, но которые все искажены и подогнаны в разных обществах под их желания. Узнал уже очень много. И о богах много нелицеприятного, о религии вообще.

О том, что вера в любое божество – это как успокоительные таблетки при неврозе. Съешь их и всё по фигу. И Вера в бога – тоже такая таблетка. Всё до фени глубоко верующему. Бог всё простит и именно тебя за всё любит. Хоть ты и сволочь последняя. Ну, удобно же? Есть кто- то великий, который всё сделает так, чтобы ты помер и попал в райское Царство небесное. Красота!

Голос мне о жизни как явлении говорит. О том, что нет в ней смысла и что наши энергетические души втолкнули в белковые тела и спустили за провинности на Землю, в исправительное вселенское заведение. Тут мы мучаемся, боремся с преградами, исправляемся в разные сроки и нас вынимают из тел да забирают назад в вечность. Но голос Разума не врёт и меня не дразнит. Он просто объясняет. А я потом ищу тому подтверждения в библиотеках и среди людей. Так ведь нахожу их, подтверждения. Вот что это? Бред?

Маслов ходил по кабинету и трепал причёску. Нервно и безжалостно. Чудом ухитрялся не выдрать волос. Он покраснел от жары, водки и тяжелых, необычных для большинства мыслей.

– Мы в Космосе – крошка, мельче пылинки. – Он наклонился над Сухаревым и шептал. Тайной великой делился. О тайне громко не кричат. – Тургайский прогиб как и зона в государстве Перу, как большие территории в Бразилии и центре Африки, как в Египте, Индии, в Антарктике и на жутких Бермудских островах возле США да и в Англии на севере – это всего лишь дежурные посты межгалактических пунктов управления всем Космосом. Их много в разных созвездиях, на планетах всяких, каких мы не знаем, в туманностях, которые от нас на миллиарды световых лет удалены. У Космоса нет начала и конца. Это и есть вечность. Это та самая абсолютная гармония сущего. Без богов и прочих глупостей. Только Разум и его гармония, которая содержит Космос в равновесии и абсолютном порядке. Ты понял, Витя?

– Мне – то что делать? – Сухарев подошел к окну. На гололёде падали тётки и крепенькие мужички, дети катались на коньках и санках, а с деревьев на всё это зимнее движение равнодушно смотрели уверенно балансирующие на ветру сороки, вороны и воробьи. – Неужели Космос попытается втиснуть в голову мою большой вселенский Разум?