В приемной тоже было тихо. Вышла в коридор, и снизу послышались голоса. Спустилась по лестнице на первый этаж. У входной двери разговаривал Андрей с директором. Причем разговор шел на повышенных тонах. Не знаю почему, но решила не мешать им и тихонечко послушать. Каюсь, стало до жути любопытно. А разговор оказался более чем странным.

– И что это? – голос Луганского был крайне раздраженным.

– Проект договора о продаже доли, – равнодушно ответил юрист.

– Я Петерману в прошлый раз всё сказал по этому поводу.

– В курсе. Но Ян надеется, что вы измените своё мнение.

Молчание и шелест бумаг.

– Вознаграждение более чем достойное, – самодовольный голос Андрюхи заставил меня вздрогнуть.

– Можешь засунуть себе эти бумажки в задницу, – грубо прорычал Васек. – И не вешай мне лапшу. Понял?

– Вы же прекрасно понимаете, что сделка всё равно состоится, хотите вы этого или нет. Он просто хочет, чтобы всё было, как полагается, по-честному.

– По-честному? – эхом отозвался директор.

Несколько мгновений они напряженно молчали, будто юрист ждал какого-то очень важного ответа.

– Забирай свои бумажки и проваливай, пока я не запретил тебе появляться на базе в выходные, – резко сказал Луганский.

– Василий Михайлович, послушайте. Мне не нужны проблемы.

– Это ты послушай. Мне нет никакого дела до твоих проблем. Приедет Ян, и мы всё обсудим.

Судя по стремительно приближающимся шагам, директор счел разговор оконченным и собирался подняться наверх. Блин-блинский! Куда же спрятаться? Огляделась в поисках укрытия и поняла, что не успеваю. Васек свернул за угол и со всего размаху налетел на меня всей своей лосиной тушей.

Я треснулась лбом об его плечо. У-у-у! Больно-то как…

Неловко покачнулась и непременно бы упала, если бы Луганский не подхватил меня.

– Подслушивала? – почему-то с улыбкой спросил он.

– С чего вы взяли? – возмутилась я. – Вас искала.

– Да неужели, – оскалился он.

И тут поняла причину его внезапного веселья. Стою на лестнице, в объятиях этого бугая. Причем бугай этот держится одной рукой за мое предплечье, а другой – за что успел ухватить – попу. И в довесок прижимается ко мне всем телом. От осознания всей ситуации небольшая дрожь возбуждения прокатывается по телу, и я смущенно опускаю лицо. Красивый у него, оказывается, галстук…

– Пусти, – тихо шепчу.

Но руки только сильнее стискивают, и уха касается жаркий шепот:

– Ты такая красивая, когда смущаешься.

Вздрагиваю от легкого поцелуя в шею и понимаю, что это начинает мне нравиться. Будто знает, гад, что шея – мое слабое место. Ноги становятся в миг ватными, и я уже сама за него хватаюсь. Прикрывая глаза, подставляю губы для поцелуя… а эта сволочь шепчет:

– Пошли вниз.

Куда-куда? Ярость вспыхивает в сотни раз ярче небольшого огонька страсти. Распахиваю глаза и со всей дури залепляю Ваську пощечину.

– Жень?

Ошарашенно, держась за лицо одной рукой, другой мужчина пытается меня перехватить. Но я решительно его отталкиваю.

– Отвали по-хорошему.

– Что случилось? – недоумевает он.

– Я же сказала русским языком – отвали, – взвилась я и побежала наверх за своими вещами.

Ваську хватило ума не мчаться следом за мной. В подвал он собрался. У него там наверняка диванчик удобный. Решил развлечься по-быстрому. Не зря я машину ему разрисовала. Козел!

Пылая от возмущения, схватила сумку и выглянула в окно. Андрей уже выезжал с территории. Схватилась за мобильный и набрала ему.

– Андрюх, привет. Прихвати меня с собой. Ты же в центр едешь? Да? Отлично! Уже бегу.

Морально подготовилась, что придется вновь столкнуться с Васьком. Спустилась. Но он, слава богу, куда-то ушел. Я мстительно подумала, что в подвал. У него там ящик водки стоит бесхозный. А девочку он и по телефону себе закажет.

Утром следующего дня заходила в свой кабинет, пребывая в скверном расположении духа. Мало того, что от вчерашней работы за компьютером болела спина, так еще и полночи не могла уснуть, взбудораженная приставаниями Луганского. После долгих размышлений пришла к выводу, что виновата во всем сама. Хоть я и не провоцировала его, но была вовсе не против, когда Васек лапал меня за некоторые места. Вот у мужика и снесло крышу. А принимая во внимание скверный характерец начальника, его предложение было вполне ожидаемо, если мыслить головой, а не другим местом. Я же вчера с головой явно не дружила.

Вздохнув, бросила сумку в шкаф и обернулась к столу. Первое, что бросилось в глаза – крупная темно-бордовая роза на столе. Подошла и взяла в руку цветок. На стебле была записка. Развернула ее. Там было только одно слово – «прости». Причем написано оно было кривым, едва ли разборчивым почерком. Так что сомневаться в авторе сего послания не приходилось. Страдалец… блин.

Сначала хотела выбросить розу, но передумала. Красивая. А воображения Ваську явно не хватает. Ну кто дарит красные розы молодой девушке? Сам по себе жест был приятен, и я, повинуясь эмоциям, поставила розу в пол-литровую банку с водой из кулера, любовно погладив по лепесткам.

Поскольку ноутбук и все материалы по ферме я оставила вчера в директорском кабинете, нужно делать морду кирпичом и идти за ними. Отчаянно надеялась, что Васек свалил куда-нибудь. В последнее время он довольно редко бывал на месте.

Надеждам, увы, не суждено было сбыться. Вытянувшаяся по стойке смирно баклажаниха гордо отрапортовала, что начальство на месте и просило меня, как появлюсь, зайти. Стоило ли сомневаться.

Три раза глубоко вдохнула, досчитала до пяти и с высоко поднятой головой вошла в кабинет.

– Здрасьте, Василий Михайлович.

Он резко вскинул голову и кивнул, приглашая присесть. Я чинно опустилась на стул и разгладила складки на белой короткой юбке, что сегодня надела, повинуясь сиюминутному порыву. Юбочка была очень даже приличная, пока не примешь положение сидя. Мстительно отметила, что Васек всеми силами старается не пялиться на мои голые коленки. Колготки я не признавала в летнюю жару.

– Вы уже были у себя в кабинете, Евгения Николаевна? – спросил он таким тоном, словно мы беседовали о высшей математике.

У-у-у. Мы снова перешли к официозу.

– Была, Василий Михайлович, – в тон ему откликнулась я.

– И?..

Его глазки аля-котик из Шрека умоляюще уставились на меня. Сейчас, разбежался! Фонд помощи красный крест находится не в моем ведении.

– И что? – сделала очень озадаченный вид.

Васек шумно сглотнул. Видимо, вся ситуация его сильно напрягала. Интересно. Он хоть раз в жизни снизошел до извинений самолично?

– Вы не заметили там… ничего…м-м-м нового?

Скосила на него невинный взгляд.

– А должна была? – откровенно издеваюсь.

Мужчина нахмурился. Потер ладони, будто с удовольствием бы их чем-нибудь занял. Например, моей лебединой шейкой…или коленками… Знаю, я очень плохая девочка.

– Думаю, да, – сурово ответил он.

– Вы думаете?

– Э-э-э…

Он явно не нашелся, что и сказать. Повисло неловкое молчание. Глядя, как Васек медленно становится похожим на свеклу, решила закончить его попытки извиниться и перешла к делу.

– У нас мало времени.

Поднялась со стула и стала раскладывать на столе документы, подключать компьютер. Глянула на директора. Тот продолжал хмуриться.

– Я буду вам мешать? Могу пойти в свой кабинет. Там, правда, места маловато.

– Нет-нет, – поспешил остановить меня он, – я всё равно скоро уеду. Поэтому оставайтесь тут.

Он поднялся со своего кресла и помог включить в розетку ноутбук, и понеслось…

Мы разрабатывали комбинации, думали, чем возможно будет покрыть катастрофическую нехватку оборотных средств на начальном этапе развития. Прикидывали минимальные и максимальные риски, а также сроки выхода на проектную мощность. С Васьком, на удивление, очень легко работалось. Он, конечно, плохо подкован в экономике и юриспруденции, но как производственник был выше всяких похвал.

К обеду стало ясно, что, если Луганский куда-то и собирался, то явно передумал. Даже на звонки по телефону почти не отвлекался, а их было немало. Два раза в кабинет заходил зоотехник и инженер. Их явно шокированные взгляды расценила, как комплимент своей дипломатичности и профессиональным навыкам. Приятно осознавать, что ты единственная, кто смог сработаться с начальником, не доводя его до приступов ярости.

Время от времени у двери маячила Тамара Сергеевна, стараясь узнать, чем мы там занимаемся. У Васька появилась персональная дуэнья в лице баклажанихи. А как еще объяснить ее постоянные «срочно подписать», «просили перезвонить» через каждые десять минут. Когда она в очередной раз распахнула дверь кабинета со словами «с администрации пришла телефонограмма», Луганский, отвлекаясь от созерцания финплана, небрежно бросил:

– Потом посмотрю. Тамара Сергеевна, будьте добры, два кофе.

Я на мгновение отвлеклась от экрана ноутбука, чтобы полюбоваться на ее вытянувшуюся физиономию под толстым слоем пудры.

– Два?

Луганский поднял голову и одарил секретаршу холодным взглядом.

– Вы плохо слышите? Конечно, два.

Тамара Сергеевна сначала отчаянно замотала головой, потом энергично закивала.

– Да-да. Два кофе.

Она поспешила выполнять поручение под пристальным взглядом начальника.

– И сахар не забудьте! – в вдогонку крикнул Васек. – И молоко!

– Молоко? – пробормотала обескураженная баклажаниха. – Где ж я его возьму?

– В магазине! – прогремел директор и с улыбкой посмотрел на невозмутимую меня. – Евгения Николаевна любит сладкий с молоком.

– Евгения Николаевна любит… – пораженно повторила Тамара Сергеевна, но комментировать слова начальства воздержалась.

Я, пряча лукавую улыбку, снова уткнулась в компьютер. Рейтинг Васька стремительно рос в моих глазах.

Кофе не заставил себя ждать. Баклажаниха влетела в кабинет потрепанная, запыхавшаяся и неимоверно злая. Если бы взглядом можно было испепелять, я бы давно стала пыльной кучкой. Она, явно стараясь действовать как можно громче, поставила чашечки, уже знакомую мне вазочку с рафинадом и открытую упаковку со сливками. С гордым видом «пейте и подавитесь» удалилась под жуткий скрип двери директорского кабинета. Прямо как в фильме ужасов.

– Чего это она? – удивился Луганский.

– Перенервничала. Давление наверняка поднялось, – пожала плечами я.

Осторожно взяла чашечку со стороны директора и стала добавлять туда сахар и молоко. Побольше, как люблю. В ответ на недоуменное выражение лица Васька усмехнулась:

– Вам она точно мышьяка не добавит. Ей будущий зять живой нужен.

Его глаза стали как блюдца. Он такой смешной, когда рот приоткрывает. Невольно начала хихикать. А Васек, глядя на меня, тоже заулыбался.

– Жень, – внезапно став серьезным, сказал он, – я не хотел тебя обидеть вчера.

Сделала глоточек кофе и зажмурилась от удовольствия.

– Забыли.

– Нет, не забыли, – возразил Васек.

И взгляд такой, как у побитой собаки. Вот уж не думала, что грозный Луганский может быть таким.

– Я вел себя как последний баран.

– Козел, – мигом поправила я.

– Это еще почему? – возмутился он.

– Ты ж хочешь загладить вину? – шикнула на него я. – Вот и не придирайся.

Тут он так тепло и по-мальчишески улыбнулся.

– Чего? – насторожилась я.

– Ты ко мне на «ты».

И радуется, как кот первым лучам мартовского солнца. Дурачок, ей богу! Благоразумно решила промолчать. А то ответы вертелись на уме один язвительнее другого.

– Я давно уже не ухаживал за девушкой, – словно извиняясь, начал Васек свою пламенную речь, – признаюсь, необходимости не было. Вся эта романтическая лабудень – не моё.

Понимающе покивала. Точно, не его.

– Но, я надеюсь, ты не откажешься сходить со мной куда-нибудь?