С трудом выдавила улыбку в ответ и опустила глаза на тарелку, которая была совершенно пуста. Так-так, не порядок. Я, когда нервничаю, всегда ем.

Подцепила вилкой аппетитную, на вид, отбивную, отрезала кусочек, положила в рот, прикрыв глаза в предвкушении и… Это что за старую калошу они на стол подали вместо молодого поросенка? Это же есть невозможно. Ощущение, будто жуешь кусок старой резины. Я, конечно, не великий кулинар, но готовила вполне прилично, чтобы понять, какой невероятный «талант» должен быть у повара, чтобы сотворить вот это.

Васек, видимо, заметил мою кислую мину и, наклонившись ко мне, прошептал:

– Попробуй вот тот салатик. Он вполне съедобен.

– Сам проверял? – подозрительно прищурилась я.

– Естественно.

Он подал мне салатницу и подержал ее, пока я накладывала себе порцию. Вернее, две порции. Все равно есть тут больше нечего. Возмущению моему не было предела. И это единственный ресторан на селе. Да у хачика на трассе в сто раз вкуснее кормят. Позорище!

– И куда только администрация смотрит? – пробормотала я себе под нос.

– Администрации некогда, а администратор сегодня останется без премии, – всё так же шепотом ответил на мой вопрос Луганский.

Я от удивления чуть салатом не подавилась, который, кстати, был на самом деле неплох.

– Гостиница, ресторан. Ты тут – олигарх местный? – едва слышно съехидничала я.

– Нет. Просто маленький побочный бизнес, – директор придвинулся еще ближе, почти касаясь губами волос. – По сравнению с главой я просто в игрушки балуюсь.

Это Виталик, что ли олигарх? Хорошо же дяденька устроился. Хотя чему я удивляюсь. Небось, оформил бизнес на какого-нибудь троюродного брата, который одной ногой в ликероводочной коме и заведует всеми «делами» на районе. Вот тебе и Виталик…

Разговор за столом плавно перешел на тему торговых зерновых площадок, и я, краем уха слушая, но не вникая в разговор, медленно пережевывала салат, не забывая время от времени запивать соком. Не спеша работая челюстями, размышляла над полученной информацией, и складывалось ощущение, что я упускаю что-то очень важное. Но никак не получалось сложить воедино этот, казалось бы простой на первый взгляд, пазл.

Из этих невеселых дум меня выдернул приятный женский голос, что раздался практически рядом со мной:

– Я надеюсь, вам понравился сегодняшний вечер?

Это, наверное, тот самый администратор, что останется без премии. Собиралась снова продолжить ковыряться в салате, как Луганский повернулся к своей сотруднице и добродушно произнес:

– Да-да, Анечка. Всё замечательно.

Вы когда-нибудь ощущали, что от внезапно вспыхнувшей ярости начинает валить пар из ушей? Нет? Так вот у меня он не то, что из ушей, из ноздрей полез. Медленно, не меняя на лице маску легкой вежливости, повернула голову в сторону девицы и оценивающе осмотрела ее с ног до головы. Ничего в ней особенного не оказалось. Высокая, в меру упитанная особа, с крашеными рыжими волосами. Симпатичная, фигуристая. И всё бы ничего, если бы эта дамочка не положила руку на плечо МОЕГО директора в процессе их нехитрого разговора.

– Василий Михайлович, вам принести кофе? Как вы любите? – с придыханием спросила девица и прижалась своей объемной грудью к Васькову плечу.

Это что ж, вашу мать, творится?! Вот, кобель плешивый.

Луганский, видимо почуяв неладное, кое-как отцепил клешню с вампирским маникюром от своего пиджака и бросил на меня виноватый взгляд, который тут же стал несчастным, потому что дамочка поинтересовалась:

– Василий Михайлович, у вас не найдется время обсудить некоторые рабочие моменты?

Он согласно кивнул.

– Жду вас в кабинете, – промурлыкала рыжая и удалилась, плавно виляя бедрами.

Мы с Васьком вместе некоторое время глядели ей в след. А затем Луганский как ни в чем не бывало повернулся и начал с аппетитом уплетать треклятый салат.

Я вскипела пуще прежнего. Если эта козлиная рожа думает, что мне хватит воспитания, чтобы не закатить сцену прямо за столом, то он глубоко ошибается. В гневе я сама себя боюсь, потому что тормоза отказывают на поворотах.

И когда я уже собиралась потянуться за стаканом с соком, чтобы позже полюбоваться, как он будет стекать по Ваську, этого гада неожиданно спас Петерман.

– Евгения Николаевна, не откажетесь потанцевать?

Я немного растерянно хлопнула глазами. Луганский, похоже, облегченно вздохнул. Что? Рано радуешься, милый.

– С удовольствием, – оскалилась я в улыбке.

Поднялась со стула с достоинством истинной королевы и, «неловко» пошатнувшись, наступила каблуком прямо на директорский ботинок. Луганский тихо охнул и зашипел от боли. До чего ж я люблю свои железные набойки.

– Ой, простите! Я такая неловкая, – тут же фальшиво стала извиняться.

Мне показалось, или немец за спиной смешком подавился. Обернулась и вправду нагло ухмыляется. Он и без того какой-то чересчур ехидный, а так и вовсе похож не на руководителя крупного холдинга, а на мелкого пакостника.

Впрочем, пакостник оказался не совсем уж и мелким. Я, наверное, в последнее время всех мужчин сравниваю с Васьком, потому они и кажутся мне все щуплыми. Когда Петерман, слегка приобняв за талию, повел в легком непринужденном танце, поняла, что он выше меня на целых полголовы.

Я неуверенно положила руку ему на плечо и принялась рассматривать галстук. Очень даже, знаете ли, интересное занятие. Особенно, когда не знаешь, о чем говорить. К тому же ярость в душе продолжала бушевать пламенным пожаром, требуя выместить ее на чем-то, и я боялась наговорить немцу лишнего. Лучше держать рот на замке.

– Давно вы работаете в компании, Евгения? – спросил Петерман.

Вот и помолчала.

– Недавно устроилась, – просто ответила я, вынужденная поднять глаза на собеседника.

Оказалось, что он внимательно изучает меня. Непроизвольно поежилась под этим взглядом и чуть не наступила ему на ногу. Петерман вовремя поддержал и со смехом заявил:

– Осторожнее. Если судить по несчастному выражению лица вашего директора – нога у вас так же тяжела, как и характер.

Они сегодня сговорились все, что ли? Какое ему вообще дело до моего характера и моей ноги?! Если можно было взбеситься еще сильнее, то это определенно произошло.

– Нормальные у меня ноги, – зло напыжилась я. – А вот нрав у меня и вправду непростой.

– Повезло Михалычу с вами, – снова улыбнулся Петерман.

– Это почему это? – удивилась я и добавила. – У меня же характер.

Петерман несколько мгновений смотрел куда-то поверх моей головы, а потом немного грустно произнес:

– Вот именно: характер имеется. И собственное мнение. Это практически бесценное качество в наше время.

Он опять удивляет меня. Странный какой-то разговор у нас получается.

– Мнение, говорите? За него постоянно только по шапке получаю.

– Это вам просто плохие руководители попадались. А настоящий делец непременно бы оценил.

Я подозрительно прищурилась.

– Это вы на себя намекаете?

Петерман растянул губы в абсолютно озорной улыбке.

– Боже меня упаси! Боюсь, я не в той весовой категории, чтобы сметь на что-то намекать, – кивок в сторону Луганского.

Хотела возмутиться, но неожиданно для себя весело рассмеялась. Куда-то испарился весь негатив и ярость. Не заметила, как закончился танец, и мы направились к столикам. Только теперь я обратила внимание, каким, оказывается, ревнивым взглядом нас прожигал всё это время Луганский. И поделом ему!

Теперь, когда я поостыла, вся ситуация с рыжеволосой особой виделась несколько в ином свете. То, что у Васька полдеревни, куда ни плюнь, бывшая любовница – это факт. И Аня, как и любая другая, очень не хочет пополнить их ряды. Вот и лезет из кожи вон. В этом я даже и не сомневаюсь. Вопрос в другом. Готова ли я настолько доверять Ваську, чтобы смотреть вот на такие откровенные заигрывания со стороны его бывшей пассии? Нет, не готова. Да и бывшая ли она?

Обстановка за столом быстро стала если и не дружеской, то однозначно более веселой. Разговаривали в основном мы с Петерманом. Он оказался приятным собеседником. Глава района вскоре откланялся, сославшись на какие-то дела, и мы остались втроем.

– И не скучно вам в деревне? – поинтересовался немец. – Такая молодая девушка, и отважиться переехать в такую глушь.

– А что я в городе не видела? Пробки, магазины и духота, – с дельным видом отвечала я. – Нет. Вся моя жизнь здесь. Поля…коровы… Люблю всю эту суету.

Петерман посмотрел на меня так, словно впервые увидел и произнес:

– Вы удивительная девушка, Евгения.

Так приятны стали его слова, что я смущенно зарделась и отвела глаза, чтобы тут же наткнуться на недовольный взгляд Васька. Он по-хозяйски положил руку на спинку стула, слегка наклонившись в мою сторону на грани приличия и почти лениво протянул:

– Да, Женечка у меня такая. А ты, Ян, что не с супругой? Помнится, она в прошлый раз с тобой приезжала. Не понравилось ей в нашем захолустье?

Наличие у Петермана жены меня нисколько не удивило. Больше раздосадовало поведение Луганского. Это ж надо быть таким ревнивцем. Мы же просто поддерживаем светскую беседу.

– Эльза сейчас в Париже на переговорах. Не смогла вырваться, – легко ответил Петерман.

Я не стала больше вслушиваться в их разговор и, пользуясь моментом, извинилась и, подхватив сумочку, отправилась искать туалет.

В дамской комнате всё было подстать банкетному залу. Брезгливо поморщившись, я быстренько сделала все свои дела и критически осмотрела себя в зеркале. Вид был немного усталый, но в целом ничего. Подкрасила бледные губы нежно-розовым блеском и собиралась уже возвращаться, как дверь со стуком распахнулась и в туалет влетела немного растрепанная и заплаканная Елена Васильевна.

– Что случилось? – встревожено спросила я.

Лена судорожно вздохнула и открыла кран. Пока она яростно плескала в лицо холодной водой, пытаясь смыть растекшуюся по щекам тушь, я думала, что если ее до этого состояния довел Андрей, то быть ему сегодня битым. Лично откручу всё, что первым попадется под руку.

– Рассказывай, – мрачно приказала я и подала девушке чистый платок, чтобы немного промокнуть лицо.

Вместо ответа она снова захлюпала носом и зарылась лицом в платок.

– Лен?!

– Та-ам… в вестибюле… они же сейчас подернутся. Луганский…мог бы…у-у-у…

Это было всё, что я смогла разобрать между ее завываниями, но хватило, чтобы все осознать и рвануть без оглядки в сторону центрального входа. Воображение уже рисовало красочно разукрашенного немца громадной рукой Луганского. Неужели он ревнив настолько, чтобы вести себя таким варварским способом? Вроде бы и не пил практически. А может, успел, пока я с Петерманом танцевала? Последствия директорской ярости могли быть фатальными для всех нас, поэтому прибавила скорость и, матерясь на чем свет стоит, толкнула тяжелую дверь банкетного зала.

Когда я вприпрыжку, скользя на поворотах, влетела в вестибюль, дыхание уже давно сбилось и со свистом вылетало из легких. Чуть не потеряла равновесие на блестящей плитке. Обогнула колонну и замерла…

Картина, представившаяся мне в самом начале, немного отличалась от первоначального варианта. И так я на нее засмотрелась, что не сразу сообразила, что к чему.

– Женя? – удивленно вскинул брови Луганский, заметив меня.

Он стоял с абсолютно спокойным видом, придерживая за ворот рубашки немного помятого и взъерошенного юриста, который пытался вырваться из захвата. Но куда там! Хватка у Васька была стальная. Напротив со скучающим видом стоял Ян Петерман. Он докуривал сигарету и изредка бросал в сторону Андрея злые взгляды.

Ничего не понимаю. Кто здесь с кем дерётся?

– Что здесь происходит? – сиплым голосом выдавила я.

Немец резко повернул голову в мою сторону и пронзил недовольным взглядом.

– Ничего, что бы вас могло касаться, Евгения, – вежливо и емко послал он меня на все четыре стороны.

– Что?!!!