Он улыбается и кивает, мы сидим тут до закрытия. Только когда музыка стихает, а народ разбредается, мы расплачиваемся и вываливаемся на свежий ночной воздух. Ноги нас не держат, и мы опираемся друг на друга, сохраняя вертикальное положение. В голове гудит, и хочется скорей лечь. Я не пил семь лет и теперь нажрался в хлам. Чувствую себя подростком, дорвавшимся до отцовского бара. Джек ловит такси и закидывает меня на заднее сиденье. Из нас двоих он более трезвый. Он отдаёт указания таксисту и захлопывает дверь.

– Позвони мне завтра, как проспишься, – он усмехается и такси отъезжает.

Пока такси кружит по улицам Аннаполиса, в голове немного проясняется, но от этого становится лишь хуже. В моём отравленном мозгу то и дело оживают воспоминания той ночи с татуировками. В груди так болит, что хочется кричать, а на смену похмелью приходит злость. И мой гнев хочет вырваться наружу. Сейчас я бы с большим удовольствием набил морду тому журналисту, который занимает моё место.

Как она могла так с нами поступить? Почему я ей позволил? Нужно было бороться за неё, связать и держать взаперти, лишь бы не дать ей уйти. Говорят, любовь делает из людей глупцов, и я с этим полностью согласен.

Глава 6

Джиллиан

Иногда довольно просто забыться, если рядом есть хороший человек. Можно отключиться от мира и насладиться окружающей вас действительностью. Но, как говорила моя мама, сладкое всегда заканчивается, и тогда приходится довольствоваться малым. Вот и наш день с Итаном подошёл к концу слишком быстро. Рядом с ним я снова смогла найти равновесие. Мне не приходилось думать о наступающих проблемах и нерешённых вопросах. Мы отлично провели время на берегу залива, наслаждаясь природой, и обществом друг друга. Итан всегда может успокоить меня, он словно холодный душ освежает мою разгорячённую кожу. Вот, почему я с ним, благодаря ему я обрела покой два года назад, и сейчас он продолжает поддерживать меня в трудные моменты. Меня гложет вина, ведь я осознаю, что в какой-то степени использую Итана, чтобы забыть Кэмерона. Но я не могу сказать, что мне не нравится Итан. Он стал мне близок за последние годы, и моё отношение было близко к любви. А теперь я окончательно запуталась. Я не знаю, что делать и как поступить. Я ещё не встречалась с Кэмом, но знаю, что наша встреча будет похожа на мощное землетрясение. Не уверена, что наше столкновение обойдётся без жертв.

– Чай или кофе?

Я выныриваю из своих мрачных мыслей и смотрю на Лиз. Она вопросительно взирает на меня, ожидая ответа. За её спиной кипит чайник.

– Чай, – наконец отвечаю я, и сестра, удовлетворённо кивнув, отворачивается, принимаясь готовить напиток.

Уже слишком поздно для чая, но, так как сон ко мне не идёт, я решила спуститься вниз, где встретилась с такой же бессонной сестрой. Итан спит наверху в моей кровати. Наверное, надо сказать в нашей кровати, но у меня язык не поворачивается. Эта кровать была моей с детства, большая и удобная с кучей разнообразных подушек. А теперь в ней спит мой жених. У него есть своя квартира, но в последнее время он всё чаще остаётся у меня. Мы и так с ним редко видимся и поэтому решили, что ему лучше ночевать у меня. Завтра он снова уезжает на три дня, и от этого я испытываю тревогу, от которой подгибаются колени. Мне страшно его отпускать, я боюсь наделать глупостей в его отсутствие. В голове полный кавардак, не знаю, как снова начать жить обычной жизнью. Кэм ворвался в мою тихую гавань, словно десятибалльный шторм, снося всё на своём пути. Что привело его назад спустя столько лет?

– Ты слишком громко думаешь, – с ехидной усмешкой произносит сестра и ставит передо мной чашку чая, от которой поднимается пар и исходит аромат лимона и трав.

– Я в заднице, большой и толстой заднице, – бормочу я и отпиваю чай, который тут же обжигает нёбо. Госпожа удача отвернулась от меня, и теперь упирается мне в лицо своей великолепной пятой точкой.

– Я знаю, что тебе нелегко, но ты должна собрать свои мысли и страхи в кулак, – сестра хмурится и тычет в мою сторону пальцем. – Тебе нужно разобраться в себе и решить, чего ты хочешь. Не чего хочет Кэм или Итан, или папа, а именно ты. Джилл, ты многим пожертвовала ради нас, но не пора ли тебе самой решать, как жить?

Элизабет откидывается на спинку стула и прожигает меня своим взглядом, словно хочет высечь свои слова в моём мозгу. В её словах есть правда, но если я поддамся своим желаниям то, что будет с жизнями других. Однажды моя ошибка уже стоила счастья, что, если теперь я просто гонюсь за белым кроликом? А когда упаду в глубокую и тёмную нору, то ничего кроме пустоты там не найду.

– Думаю, что тебе лучше лечь спать, – сестра допивает чай и идёт к раковине, – или ты можешь ненадолго остаться.

Элизабет ставит кружку и смотрит на меня с лёгкой усмешкой.

– И что значит эта дьявольская улыбочка? – спрашиваю я, но сестра лишь поджимает губы и выходит через заднюю дверь в сад.

Я следую за ней и выхожу на свежий воздух. Сейчас уже поздно и на улице достаточно прохладно. Я обнимаю себя руками, стараясь согреться и жалею, что под рукой не было кофты. На мне лишь лёгкая майка и брюки. Сестра одета практически так же, как и я, но она не показывает вида, что ей холодно. Лиз усаживается на деревянный шезлонг в позе лотоса и достаёт из кармана брюк сигарету.

– Не знала, что ты куришь, – говорю я, обходя сестру, и сажусь рядом с ней.

– Могу поспорить на то, что ты многого обо мне не знаешь, – отвечает она и в её голосе сквозит тоска, но тут же исчезает. Она зажигает сигарету и затягивается. Из её носа выходит дым, и она немного закашливается. С кривой усмешкой она смотрит на меня, протягивая сигарету.

– Я никогда не курила.

Сестра смеётся, и я почему-то смеюсь вместе с ней. Хороша парочка, ничего не скажешь. Младшая сестра пытается научить курить старшую. Поддаюсь порыву и беру в руки сигарету.

– Не бойся, это травка, а она вроде как лечебная, – она хохочет, а я, не отрываясь, смотрю на косяк. – Давай, только осторожно, не нужно сильно затягиваться.

Беру сигарету в рот и затягиваюсь, впуская внутрь едкий дым. Глаза слезятся, горло жжёт, смотрю, как сестра хохочет надо мной, и выпускаю дым.

– Это было ужасно, – говорю я хриплым голосом и отдаю сигарету Элизабет. Она, усмехаясь, качает головой и подносит сигарету губам, делая ещё одну затяжку.

– Не так уж и плохо, зато эта гадость дарует расслабление, которого так не хватает твоей голове.

– Ты права, я не могу заглушить мысли в своей голове. Они жужжат, как надоедливые мухи. Мне нужен мощный глушитель, чтобы немного отдохнуть.

– Тогда ты пришла по адресу, – сестра кивает головой, протягивая мне сигарету.

Недолго думая, беру косячок и затягиваюсь, в этот раз немного дольше. Горло уже не так сильно дерёт, и я медленно выпускаю дым. В голове немного мутнеет, и на лице сама собой расплывается улыбка. Ночной холод куда-то отступает, и мне становится жарко. Всё вокруг приобретает яркие оттенки. Звёзды над головой кажутся ослепительными, как алмазы. Пение ночных птиц и сверчков становится громче. Всё это великолепие наваливается на меня, вытесняя тем самым все тревоги и нежелательные мысли. Чувствую себя беззаботным подростком, и мне это нравится. Я так устала нести на себе груз ответственности, что забыла, как это быть свободной. Меня переполняет энергия, хочется сделать что-то сумасшедшее. Хорошо, что папа давно лёг спать и не увидит, чем занимаются его дочери.

– Давай танцевать? – говорю я и смотрю на сестру. Часть её светлых волос выбилась из пучка, и их то и дело треплет ветер. В ночной тьме её синие глаза кажутся чёрными. Она смотрит на меня этими бездонными глазами и улыбается так, словно ей доверили важную тайну. Элизабет прищуривается и выкидывает окурок в урну.

– Видимо, ещё не всё потеряно, и моя сестрица не потеряла вкус к развлечениям.

Она встаёт и достаёт из кармана свой телефон. Что-то нажимает и напряжённо вглядывается в яркий экран. Наконец довольно усмехается, радуясь своей победе, и нажимает на воспроизведение. Из динамиков тут же начинает звучать одна из заводных песен Skillet, а тут уже ноги сами движутся. Сестра добавляет громкости, и мы начинаем скакать, как сумасшедшие. Во весь голос подпеваем песне и танцуем, выплёскивая всю свою энергию в танец.

Для меня танец – синоним свободы. Именно в танце можно раскрепоститься и вдохнуть запах жизни. Мы танцуем, пока ноги не начинают гудеть от усталости, только тогда мы останавливаемся и пытаемся отдышаться. Мы смотри друг на друга, и начинаем хохотать.

– Думаю, нам точно пора спать, – говорит сестра в перерывах между приступами смеха.

– Ты права, – соглашаюсь я, держась за живот. Что-то в последнее время у меня перебор с эмоциями. Мне и правда нужен хороший отдых и крепкий сон.

Мы плетёмся в дом, стараясь двигаться как можно тише, но у нас это получается с трудом. Мы как два слона в посудной лавке, и чем тише стараемся идти, тем громче звучат наши шаги. Поднимаясь по лестнице, конечно же, наступаем на скрипучую ступеньку, о которой нам известно с детства. Этот скрип проносится по всему дому, и я прыскаю от смеха. Мой разум ещё немного затуманен парами ядовитой травки. Наконец, добравшись до своих спален, мы прощаемся и расходимся. Стараясь не разбудить Итана, я осторожно раздеваюсь и ложусь на свою половину кровати. Матрас подо мной прогибается, и Итан это чувствует. Его рука ложится на мою талию, и он притягивает меня к себе, целуя в шею. Он ничего не говорит и тут же засыпает, а спустя какое-то время засыпаю и я. На этот раз я сплю с кристально-чистой головой, никаких снов и болезненных воспоминаний. Сестра была права: мне нужен выключатель для лишних мыслей. Сегодня это сработало, но я не смогу вечно бежать от мыслей и окружающей действительности. Однажды мне придётся принять последствия своих ошибок и найти их решение.

Утро приходит слишком скоро. Мне совершенно не хочется просыпаться, но у солнца на этот счёт своё мнение. Я потягиваюсь и открываю глаза. Солнечные лучи отражаются от люстры, которая выполнена в мозаичном стиле, и освещают комнату в причудливые цветные узоры. Оглядываюсь и вижу, что в спальне я одна. Рядом со мной смятая подушка, одеяло откинуто, а Итана нет. Взгляд падает на часы, и я с ужасом понимаю, что уже почти восемь часов. Понедельник точно один из моих худших дней. Соскакиваю с постели и несусь в ванную. Быстро умываюсь и чищу зубы, стараясь не смотреть на своё помятое лицо с красными глазами. Всё же травка та ещё отрава, никогда больше не буду курить эту дрянь. Спешу к шкафу и натягиваю бежевые брюки и белую блузу, уже на выходе останавливаюсь и наношу лёгкий макияж. Ну, вот теперь я похожа на человека. Волосы лежат в идеальном пучке, карие глаза больше не отливают краснотой, а на губах лежит прозрачный блеск. Улыбаюсь похорошевшему отражению, хватаю сумочку и бегу вниз. На кухне хозяйничает отец, в своих привычных серых пижамных штанах и рокерской чёрной футболке. Его тёмные волосы с проблесками седины ещё влажные после душа и зачёсаны назад. При виде меня он улыбается и протягивает мне стаканчик с кофе.

– Так и знал, что ты опаздываешь, – он подмигивает и целует меня в щёку. – Удачного дня.

– Спасибо, пап. Удача мне сейчас понадобится как никогда.