Дальше все происходило, как во сне. Хотя сон длился не более нескольких секунд. Люди из толпы с гневными криками ринулись к нам, а в этот момент откуда-то сверху на поляну посыпались длинные тонкие палочки. Звеня, они одна за другой воткнулись в землю, образовав почти ровный качающийся частокол между нами и бегущими. «Стрелы?» – пронеслось в мозгу. Они никого не задели, но человеческая волна мгновенно отхлынула назад, оставляя позади споткнувшихся и упавших. Одновременно боковое зрение зафиксировало – а может, это позже дорисовало мое воображение – мелькнувший наверху стены человеческий силуэт. Но нет, я не мог его видеть: мне не позволил бы ракурс, потому что в момент рука Тошука решительно впихнула меня вслед за другими. Снаружи оставались многоголосые вопли и солнечный день; нас втолкнули в сырую холодную темноту. Дверь захлопнулась, что-то лязгнуло. Но не успели мы растеряться, как тьму заполнил веселый голос Тошука:

– Кажется, на сей раз обошлось. А в прошлый раз было сложнее!

– А что было в прошлый раз? – послышался снизу сдавленный голос вегетарианца Тима. Похоже, он упал, и сейчас пытался подняться.

– Несколько идиотов прорвались сюда вслед за группой. Пришлось выбрасывать их назад.

– Удачно эти леваки придумали со своей лестницей, – пробормотал Ержи. – Можно подумать, что они нарочно всех от нас отвлекли.

Мне пришло в голову, что он из Польши: славянский акцент плюс характерное имя.

Послышался щелчок, и лицо Тошука осветилось пламенем зажигалки. Он сделал шаг назад, ощупывая свободной бетонную поверхность. Найдя то, что искал, он осветил небольшую нишу. Она была заставлена всевозможной утварью весьма архаичного вида. Здесь оказались две масляные лампы: немного повозившись, он их зажег. Слабый свет озарил неуверенные позы и испуганные лица наших товарищей. Оказавшись на виду, они сразу постарались приободриться.

– Зажгите еще лампы, – Тошук указал рукой на стену.

Оглянувшись, мы заметили, что ламп вокруг много. Мы принялись зажигать их одну за другой, и вскоре помещение неплохо осветилось. Во всяком случае, та его часть, где толпилась наша группа. Пожалуй, примерно так я и представлял себе внутреннее пространство стены. Впрочем, видели мы немного: справа и слева от освещенной зоны начиналась темнота. Но коридор не мог тянуться во всю длину стены – чисто конструктивно требовались бы поперечные простенки. Да и грех было бы не использовать такой объем закрытых помещений, которых на территории Сабинянии, как известно, не хватает. Я подумал, что именно здесь логично было бы разместить те самые таинственные компьютеры, которые вызывают столько споров. Да, а солнечные батареи и антенны выставить на крыше, закомуфлировав их от спутников. Если, конечно, компьютеры действительно существуют…

– Коллеги, все лишние вещи нам придется оставить здесь, – прервал мои размышления Тошук. – Все то, что нельзя проносить внутрь.

Группа покорно полезла в свои рюкзаки. Будь вокруг посветлее, Ержи, может быть, состроил бы недовольную гримасу, но так как видно было плохо, он только выразительно хмыкнул и последовал общему примеру. Тошук показал еще одну глубокую нишу, куда следовало все сложить. Вскоре она наполнилась фонариками, пластиковыми бутылками с водой и йогуртами, зажигалками, многочисленными полиэтиленовыми свертками, стопками телефонов и тому подобным.

– Увы, холодильника тут нет, хотя и прохладно, – с улыбкой заметил Тошук. – Если повезет, на обратном пути еще сможете съесть свои йогурты.

Мария и Йоки (так в дороге представилась молодая девушка; я все гадал, из какой культурной традиции этот никнэйм. Это не могло быть настоящее имя, так как она, во всяком случае, не была японкой) – спешно дожевывали свои припасы. Я подумал, что это правильно – ведь неизвестно, когда в следующий раз мы будем есть. Но мне есть совершенно не хотелось, и я со вздохом пристроил свою завернутую в пакет буханку хлеба рядом со всем остальным. Правда, воду в металлических фляжках брать разрешалось.

Наконец, все были готовы. Тошук еще раз оглядел группу, сбившуюся в кучку, и скомандовал:

– Ержи, Тим, Ченг, Мария – потушите, пожалуйста, все лампы.

Повисла тишина. Экскурсанты неуверенно переглянулись, но перечить никто не осмелился. Я увидел руки, потянувшиеся к нишам, и вскоре лампы одна за другой погасли, снова включив тьму. Ее наполняло лишь наше напряженное дыхание. Однако мы опять не успели как следует встревожиться: темноту прорезала тонкая линия белого света. Она со скрежетом расширилась, превратившись в проем в противоположной части стены, немного в стороне от той двери, через которую мы вошли. Вместе с солнцем в него устремились густые ветви кустов – видимо, они росли вплотную к двери. Я успел подумать, что дверь, наверное, открыл кто-то с той стороны, потому что на фоне проема никого не было. А еще я подумал, что в том месте, где в итоге оказалась дверь, при свете ламп я не замечал ничего похожего на нее. Может, правда, меня отвлекли наши пляшущие тени.

Но я опять прервал свои размышления, потому что мои товарищи уже выбирались наружу, отводя руками ветки и щурясь от яркого солнца; глаза успели от него отвыкнуть. Я вышел последним, за мной был только Тошук. Лишь когда мы встали полукругом, вжавшись спинами в упругие ветви – я заметил среди нас новое лицо. Да и не только лицо – необычной была и одежда, и весь вид незнакомца. Это же первый сабинянин, которого я вижу своими глазами! – пронеслось во мне. Меня вновь окатило волной восторга. Боже мой, ведь я – в Сабинянии! Вот она, моя мечта, я трогаю ее руками, дышу ее воздухом! То, что раньше я мог лишь воображать – шумящие на ветру листья, солнечные блики и этот невысокий человек в вылинявшем одеянии – стало реальностью! Я пожирал его глазами. На нем что-то вроде подпоясанной рубашки и мешковатых штанов. Какой чудесный костюм, думал я. Я ведь знал, что они должны быть так одеты, верно? И да, и нет! Я знал, то есть я теоретически представлял, но не верил. А теперь мне не нужны все мои кипы знаний, все мои догадки, споры в соцсетях, архивы на флэшках. Потому что теперь я сам, душой и телом, приобщен к обетованной земле. Я пока не могу видеть ее полностью – мешают заросли. Но я уже знаю, что она прекрасна!

Меня шатало от избытка чувств. Должно быть, другие чувствовали то же самое. Тошук, заметив это, дал нам немного перевести дух. Между тем наш первый сабинянин быстро и ловко запирал дверь. Похоже, внутри дверной коробки имелось несколько засовов, которые задвигались один за другим. Наконец, он повернул к нам лицо – небольшое, с круглыми карими глазами и длинным востреньким носом. Тошук первым приложил правую руку к груди, слегка наклонил голову и издал несколько глуховатых звуков. Сабинянин ответил тем же жестом и еле уловимым носовым мычанием. Все это длилось несколько секунд, после чего Тошук громко вернулся в мир привычных звуков:

– Друзья, позвольте представить вам Теше – моего старого знакомого.

Теше отреагировал на это мимолетным растягиванием губ, после чего произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

– Нам нужно пройти немного вдоль стены вон туда. – Он показал кивком. – Там начнется хорошая тропа вниз.

Он практически идеально произносил английские слова – гораздо лучше, чем я – но все же чувствовалось, что они ему чужие. Экскурсанты задвигались, шурша ветками и пытаясь выстроиться вдоль стены в нужном направлении. В этот момент Тошук негромко обратился к Теше на… нашем с ним родном языке:

– Надежно ли заперта наружная дверь? Нет ли опасности, что кто-то перелезет по верху?

К моему изумлению, Теше столь же четко ответил на нашем языке:

– Там все надежно. Посмотри.

Я не верил своим ушам. Это было так непривычно – услышать родную речь в тысячах километров от дома. Хотя о чем это я? Европа – это одно, а Сабиняния, хоть и окружена Европой со всех сторон, на самом деле – это дверь в иное измерение. Тут ничему нельзя удивляться!..

В этот момент наверху что-то мелькнуло. Я поднял глаза и успел заметить две тени, пробежавшие по крыше стены. Я вспомнил частокол стрел, защитивший нас от толпы, и всмотрелся повнимательнее. Но больше ничего не увидел. Звуков тоже не было слышно: пятиметровая толща стены, видимо, скрадывала наружный шум. А с нашей стороны был только ласковый шелест ветра в кронах деревьев.

Тем временем Тошук повел нас гуськом вперед. Пейзажа мы пока не видели – только ветки и листья. Сначала, по ощущениям, рельеф был относительно ровным, потом пошел едва заметный уклон вниз. Так мы прошли метров триста. Постепенно кусты стали редеть; в просветах между ними можно было издали разглядеть заросшие лесом террасы, обращенные в сторону моря. И вдруг заросли разом расступились. Открылась великолепная картина. Слева вдалеке поднимались залесенные горы; наша стена убегала к ним тонкой извилистой змейкой. Впереди лежала поляна, откуда тропа уступами спускалась вниз, в речную долину. Кое-где внизу виднелись луга с пасущимися (видимо) коровами – отсюда трудно было разглядеть. Но большую часть пространства занимал сплошной лесной массив. Где-то за деревьями поблескивали ленточки ручьев. Они то прятались, то снова появлялись – и было непонятно, то ли это русло, или другое, или оба они уже успели стать частью одного потока. Далеко внизу долина полого спускалась к морю. Берега отсюда не было видно: его закрывал лес, и лишь на горизонте виднелась голубая полоса.

Я видел подобное в походах, но никогда меня так не переполняли эмоции. Мне хотелось прыгать и кричать от счастья. Ведь это не просто живописный пейзаж: он осмысленный, в нем есть великая идея! – теснились мысли в моей голове. Даже более эффектные природные уголки меркнут перед этой красотой, потому что они лишены души. А здесь природа и дух сумели слиться воедино, породив поистине божественную гармонию. Это действительно – рай, Рай в самом что ни на есть библейском смысле! Я нашел его! Я – в нем, я – его часть…

Вдруг впереди, метрах в ста, на стене появились две человеческие фигуры. Мы замерли. Один из них, поджарый парень, ловко спускался вниз по бетонной поверхности. Присмотревшись, я понял, что в этом месте в бетоне были едва видные выступы: ими-то и пользовался верхолаз. За ним полез второй. Спустившись, оба неторопливо направились к нашей группе. Подойдя, они попробовали было деликатно встать в сторонке. Но, конечно же, остаться незамеченными им не удалось: мы все восхищенно разглядывали их. Это были двое юношей в такой же линялой, неопределенного цвета одежде, что и Теше (который, кстати, куда-то исчез – видимо, остался позади). Неопределенным был и ее покрой: такое ощущение, что она была надета посредством простого наматывания на разные части тела кусков ткани, которые затем по необходимости пришивались друг к другу или привязывались шнурками и ремнями. На этих же ремнях в разных местах крепились всевозможные мешочки и узелки – видимо, с мелкими личными вещами. Я подумал, что они, должно быть, и были теми невидимыми лучниками, что не дали сорваться нашей экскурсии. Но ни луков, ни стрел сейчас при них не было, а спросить я бы ни за что не решился. Может быть, они спрятали оружие внутри стены? Наверняка внутрь можно попасть и с крыши. Кстати, никаких устрашающих кинжалов, принятых в фэнтэзийных иллюстрациях, на их поясах не болталось. Также не было ни татуировок, ни амулетов, ни воинственных причесок. Оба выглядели на редкость буднично, похожие на средневековых крестьян (впрочем, я никогда не видел вживую средневековых крестьян, но представлял себе их облик как абсолютную простоту и функциональность). Да и лица их не несли печати всегдашней готовности к героической смерти: у обоих они были бесхитростные, круглые и дружелюбные. На шеях был заметен давно не смывавшийся пот вперемешку с пылью; характерный запах немытых тел это подтверждал. Вобщем, ничего похожего на красивых чистеньких воителей с картинок-фэнтези.

К счастью, Ержи оказался менее стеснительным, чем я.