– Друг. Позови или мне самому её найти? – любопытство молокососа раздражало, будь он со мной одной весовой категории, украсил бы его лицо отметинами от своих кулаков.

– Стой, сейчас скажу ей. Захочет она выйти или нет, не знаю. Друг. – Последнее слово он выплюнул с явной иронией в голосе.

Через минуту Алёна появилась у ворот. Вид у неё был такой растерянный, что я отмёл доводы о том, что она хотела лишь подогреть мой интерес к себе.

– Привет, – тихо произнесла она, закрывая за собой дверь ворот, – что ты тут делаешь?

– Привет.

Я смотрел на неё молча минуту, впитывая в себя её образ. Она выглядела уставшей, хотя на щеках алел румянец, делая её необыкновенно привлекательной. Рыжие волосы растрёпанно падали на плечи, словно она только что распустила ранее собранные в пучок волосы. Не смог отказать себе в удовольствии пропустить сквозь пальцы гладкую прядь. Живи мы в средневековье, её точно первой бы бросили в костёр. Маленькая рыжая ведьма.

– Почему ты не отвечала на мои звонки? – задал я встречный вопрос, внимательно наблюдая за ней.

Она пожала плечами, явно пытаясь придумать что-то в своё оправдание, скосила взгляд куда-то за мою спину, стараясь не смотреть на меня.

– Не хотелось ни с кем разговаривать, – почти прошептала. – И, Клим, давай забудем тот вечер.

Пояснять, какой вечер она предлагала мне забыть, было ни к чему. От злости я схватил её за запястья и резко дёрнул на себя.

– Это из-за того дрыща ты тут?

Она испуганно смотрела на меня глазами, полными удивления. Таким она меня раньше не видела. Да, чёрт возьми, всё это время мне удавалось сдерживать своих демонов, и девочка вряд ли понимала, что я в действительно представляю из себя. Но какое бы успокаивающее действие она на меня ни производила ранее, в данный момент мне казалось, что чека выдернута и я вот-вот взорвусь.

– Я не понимаю, – произнесла она, сводя тёмные брови.

Я немного встряхнул её в раздражении, будто это могло помочь ей догадаться.

– Тот парень, который открыл дверь, – членораздельно пояснил я сквозь сжатые зубы.

Теперь её брови взлетели вверх.

– Ты про Антошку? – поняла она, вдруг весело улыбнулась, немного склонив голову, с новым интересом рассматривая меня. – Это сын Таисии Андреевны. И он не имеет к моему отъезду отношения.

Выдох. Сейчас, когда она была в моих руках, ужасно хотелось обнять её и зацеловать, так сильно, что меня начало потряхивать, как бывает, когда поднимается температура под сорок и бьёт в сильном ознобе.

– Отпусти, – снова перейдя на шёпот, попросила она.

Я перевёл взгляд на свои пальцы, сжимающие её запястья, и понял, что после этого на её нежной коже могут появиться синяки. Медленно их разжал, удивляясь, что превращаюсь из-за неё из спокойного человека в неандертальца с разгоном за секунду от нуля до ста восьмидесяти километров в час.

– Не отпущу, – сказал я, не руки имея в виду. – Поехали отсюда?

Алёна обернулась, бросив взгляд на ворота, то ли в попытке оценить возможности для побега, то ли ещё зачем-то.

– Клим, прекрати, – она распрямила плечи, стараясь вдохнуть больше воздуха, мельком бросив взгляд на меня перед продолжением, – если хочешь знать, то я больше не испытываю к тебе ненависти, не нужно всего этого, ты мне ничего не должен, и никогда не был должен. Я сама во всём виновата.

Б*я*ь. Теперь я ни черта не понимал. Так и знал, что в её рыжей голове вертится какая-то лишняя ерунда. Снова запустил руку в волосы, немного потянув, чтобы ощутить лёгкую боль для прочистки мозгов.

– Забирайся в машину, и поговорим нормально, не понимаю, какое отношение авария имеет к тому, что мы чуть не трахнулись позавчера под деревом.

Алёна вздрогнула, будто это воспоминание причиняло ей боль. Мы смотрели друг на друга в звенящем и потрескивающем от напряжения воздухе. Зажгись спичка – и вспыхнет пламя.

– Ну да, меня под деревом, Олесю в клубе, и кого-нибудь ещё неподалеку на газоне, так ведь, Клим? – она вздёрнула упрямый острый подбородок, обнажая не возбуждение, а гнев, горько изгибая губы в подобии улыбки.

Олеся. Чёрт. Так действительно звали девчонку, что вешалась на меня в ночном заведении и у стен университета. Теперь пазл сложился. Возвёл глаза к небу, спешно придумывая оправдание, но не находил. Что я мог сказать? Что хотел её так дико, что не мог держать член в штанах? Жалко звучит даже в моей голове. Что Олеся для меня ничего не значит и я едва способен запомнить её имя? Как ни крути, а вывод один – я ублюдок.

Металлическая дверь скрипнула, и появилась тренер, прожигающая меня не менее грозным взглядом, чем в день знакомства. Алёна смутилась, словно её поймали на месте преступления, и тут же потупила взгляд.

– Молодой человек, Вам не кажется, что Вы ведёте себя недопустимо?

Хотелось ответить, что именно, мне кажется, но я сдерживался ради Алёны, она бы не простила мне грубости с этой женщиной.

– Таисия Андреевна, всё в порядке, – спешно заверила девушка, – я сейчас подойду.

Женщина кивнула, хотя в глазах читалось недовольство, но всё же оставила нас.

Когда мы остались вдвоём, я подошёл к Алёне, желая её коснуться, но она отстранилась от меня, делая шаг назад, так что я на миг застыл, а потом моя рука рухнула вниз.

– Тебе лучше уехать, я остаюсь. Пока, – быстро произнесла она, прежде чем трусливо попытаться сбежать.

Я в два шага нагнал её и, положив ладонь на металлическую дверь, захлопнул, едва она открылась. Алёна стояла не поворачиваясь ко мне, продолжая сжимать пальцы на дверной ручке.

– Уходи.

– Алёна. – Я был так близко, что подбородком задевал её макушку. Знал, что осёл, что не знаю, как вести себя с ней, что не достоин её и должен бы уйти, но не могу.

– Я прошу. Пожалуйста.

Не хотелось оставлять её и давать время «подумать», потому что знал, что всё, что она надумает, будет ещё хуже, чем сейчас. Следовало бы перекинуть через плечо и закинуть в машину. Первобытные инстинкты давали о себе знать. Но вместе с тем я злился на её упрямство. Хотелось бы быть таким же равнодушным, каким я был всегда и с другими, но ничего не выходило, развернуться и уйти стоило мне всей силы воли, что в данный момент у меня была.

Мне было безумно интересно, сколько продлятся эти чувства к ней. Потеряю ли я к ней интерес после первого секса или, может быть, спустя месяц, а вдруг всё продлится год или два? Как скоро мне наскучат чувства, которые я получаю рядом с ней? Нет, я не верил в долгую «вечную любовь». В общем-то я ни в какую любовь не верил. То, что я испытывал к девушке, несомненно, было ново и свежо. Меня влекло к ней с непреодолимой силой, и одновременно она делала меня лучше и добрее, чем я был на самом деле. Рядом с ней мне не хотелось раскрывать свою тёмную сторону, но всё же она у меня была, и я знал, что всегда не смогу вести себя как пай-мальчик.

Только разница между Алёной и всеми остальными девушками, среди прочего, была в том, что меня интересовали её чувства. Моей целью не было оставлять её с разбитым сердцем, как бы самоуверенно с моей стороны это ни звучало, но я подозревал, что исход будет именно таким. Девушки склонны много мечтать, а я не хотел её обманывать словами о том, что нас ждёт светлое и счастливое будущее. И всё же мне хотелось залезть в её голову, владеть её мыслями, даже осознавая, что всё закончится печально и, скорее всего, только для неё.

9. Алёна

– Не нравится мне этот парень, ох не нравится, – причитала Таисия Андреевна.

Я сидела молча, наблюдая, как оседают на дно стакана чаинки. Мне было неловко за возникшую ситуацию, и я ума не могла приложить, что делать дальше. Мой «побег из Шоушенка» вышел не очень удачно – чуть не конвоировали обратно.

– Знаю я таких парней, поматросит и бросит. Ведь на лице написано крупными буквами «подонок».

Поёжилась от такого нелицеприятного описания.

– Да нет, Таисия Андреевна, мне кажется, что он не такой уж и плохой, – как-то жалко выгораживала его я. – Потом, он столько сделал для моего выздоровления.

Тренер фыркнула.

– Ну конечно, после того как едва не отправил тебя на тот свет. Пойми, девочка, ты можешь пройти через такого, как он, либо с большими, либо с малыми потерями. Выбирать уж тебе. И всё будет зависеть только от того, насколько глубоко ты впустишь его в своё сердце. Я бы рекомендовала не пускать вообще. Но вижу же, что поздно.

Вновь залилась жарким румянцем в подтверждение сказанных слов. В глубине души я понимала, что моя наставница права. Видела это в том, как молодой человек провожает девушек взглядами, как они смотрят на него и как ему это нравится. А вдруг он влюбится настолько, что будет видеть только меня? Слабая надежда. В сказки я давно перестала верить.

– Поверь старой тетке, – продолжила учить жизни тренер, – я давно живу на свете. Тебе нужен хороший парень, который будет тебя любить. А не такой, как он, с жадными глазами.

Верить-то верила, да поделать ничего не могла. Мыслями возвращаясь к Климу раз за разом. Рядом с ним я испытала самое дикое возбуждение за всю свою короткую жизнь. Стоит ли залезать в собственный панцирь только для того, чтобы не испытывать потом боль?

Я провела пальцем по кромке стакана, думая, озвучить следующую мысль или придержать её при себе, но всё же решилась.

– Но что такого страшного, чтобы сильно влюбиться? Пусть даже потом страдать. Неужели лучше вообще не испытывать эмоций?

Таисия Андреевна пару секунд раздумывала над ответом.

– Влюблённость бывает разная. Порой полюбишь человека и даже после того, как чувства угаснут, с теплотой вспоминаешь. А бывает любовь такой, что после неё не душа, а выжженное до пепла поле.

– Что же мне делать? – больше самой себе задала вопрос.

– Найди хорошего парня, а не этого.

Мне не хотелось верить мнению тренера, казалось, что просто у Таисии Андреевны была неудачная первая любовь. Вот бабушка, например, ни разу не сказала ничего плохого про Клима, кажется, даже симпатизировала ему. Может, это потому, что у них с дедом была первая и единственная любовь на всю жизнь и никто бабушке сердце не разбивал? Деда, правда, я не помнила, он рано умер, и я понятия не имела об их отношениях.

Когда вечером следующего дня вернулась домой, то мне очень интересно было узнать мнение бабушки. Я кружила по кухне, не зная, как подобрать слова для разговора, и всё решила начать с самого простого.

– Баб, а что ты думаешь про Клима?

Она подняла глаза и внимательно посмотрела на меня, тяжело вздохнув.

– А какое это имеет значение? – ошарашила встречным вопросом.

– Не понимаю, бабуль, я просто хочу узнать твоё мнение о нём.

Бабушка грустно растянула губы в подобии улыбки.

– Я думаю, что ты поступишь так, как посчитаешь нужным, и никакое мнение, даже моё, тебя не остановит.

Я вдруг поняла, что крупно ошиблась. И дело было вовсе не таким, как изначально мне казалось.

– Ты тоже, как и Таисия Андреевна, ему не доверяешь? – свела я брови.

– При чём тут, что думаем мы, крошка? – произнесла бабушка. – Это твоя жизнь – твои ошибки. Ты сама всё понимаешь, иначе не задавала бы эти вопросы.

Я рассказала бабушке о произошедшем с Суминой диалоге.

– Ты думаешь, я не пыталась вразумить твою мать, когда она влюбилась в вашего с сестрой отца? Мои наставления приводили к обидам и уходу дочери из дома к нему же, – при упоминании отца лицо бабушки кисло скривилось, – а в итоге она выскочила за него замуж и мне об этом не сообщила!

Бабушку эта тема всегда очень задевала, поведения своей матери никогда не понимала, так как я души не чаяла в бабушке. Может быть, когда бабушка была моложе, она и совершала какие-то ошибки в воспитании, но ко мне её отношение было скорее трепетное, нежели строгое. Да и ограничивать меня было не в чем, я сама себе всегда ставила рамки, за которые не выходила.

– Бабуль, расскажи, неужели у них всё было так плохо?