Охота на Бугимена (страница 10)
– Уязвимым, – отвечал сын, как положено, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и бодро. Он знал, что отец переживает за него, и воочию мог убедиться, как изматывают человека переживания такого рода. За примером ходить далеко не надо, достаточно на мать посмотреть.
«Теперь ты уязвим» – эти слова порхали в сознании офицера Хаббарда, пока он обходил школу по периметру. Крепко сжав фонарик в левой руке и рассекая ярким лучом тени перед собой, Аарон положил ладонь правой руки на поясную кобуру. Двигался он насколько мог беззвучно.
Обойдя здание и подергав дверные ручки – убедиться, что все заперто, – офицер двинулся вверх по холму к бейсбольной площадке. Здесь несколько лет назад провели ремонт и установили новенькие крытые скамьи для запасных игроков, а также электронное табло. Дальше находилась игровая площадка, занимая почти акр земли.
Офицер Хаббард посветил под навес у первой базы – никого; пересек круг питчера и заглянул под навес команды противника. Обнаружив, что и там никто не прячется, выскользнул с поля через ворота в сетке и, стараясь не шуметь, вышел на игровую площадку.
Он провел лучом фонарика по площадке… и сразу же увидел тело. Девушка лежала у подножья горки – той из двух, что повыше. Ее глаза были широко раскрыты и вылезали из орбит, тонкие ручки скрещены на груди, а голые ступни висели, не доставая нескольких сантиметров до земли.
В ушах раздался вечный отцовский окрик: «Ты уязвим!»
Достав из кобуры оружие, офицер Хаббард нажал кнопку передатчика на груди и сообщил Ширли, что Кейси Робинсон обнаружена.
5
На следующее утро все четыре местные телекомпании вышли в прямой эфир с игровой площадки за школой. Труп Кейси Робинсон к тому времени уже увезли, но на площадке было на что поглазеть: на месте преступления трудились больше десятка офицеров полиции и следователей. Несколько человек на корточках просеивали землю в поисках улик, другие стояли маленькими группками, обсуждая происшествие. Несмотря на то что обе дороги, ведущие к «Седар-драйв», были перекрыты для доступа гражданского транспорта, за временными заграждениями собралась большая толпа зевак. Некоторые из них потягивали утренний кофе, курили. Были и такие, что щелкали одноразовыми фотоаппаратами. Все добрались сюда пешком, кто припарковав машину на обочине Хансон-роуд, кто из домов по соседству.
Голоса нескольких репортеров, работавших в прямом эфире – трех женщин и мужчины, – звучали почтительно и приглушенно. Представитель департамента шерифа сделал краткое официальное заявление полчаса назад, однако личность жертвы не подтвердил. Зато ни у толпы зевак, ни у телезрителей, завороженно наблюдающих за событиями из дома, сомнений не было: в городках, подобных Эджвуду, слухи распространяются молниеносно.
А когда послеобеденная посуда была помыта и в эфир полетели вечерние новости, подтвердились и детали трагедии. Погибшую опознали как пятнадцатилетнюю Кейси Линн Робинсон, проживавшую в Эджвуде, штат Мэриленд. Жертва погибла от рук неустановленного нападавшего в промежутке между десятью вечера и полуночью. Характер травм и положение тела – все телеканалы теперь использовали словосочетание «положение тела» – поразительным образом напоминали таковые же в деле Наташи Галлахер.
Однако подлинный ужас этого преступления раскрылся лишь на следующее утро, после выхода большой статьи в «Балтимор Сан». По сообщению представителя полиции, Кейси Робинсон были нанесены многочисленные лицевые и черепные травмы. На одной из грудей остался глубокий след от укуса; левое ухо было отрезано. По официальной версии, смерть наступила от удушения.
Об изнасиловании не было сказано ни слова. Эти сведения появились позднее.
6
Утром в среду вышел очередной выпуск еженедельника «Иджис», и вести он принес еще более мрачные. Заголовок жирным шрифтом вопил на всю первую полосу:
ДВЕ МЕСТНЫЕ ДЕВУШКИ ПОГИБЛИ – ДЕЛО РУК БУГИМЕНА?
Посреди полосы под заголовком с больших черно-белых фотографий улыбались Кейси Робинсон и Наташа Галлахер. Никто из семьи Галлахер не дал интервью газете, а вот миссис Робинсон наговорила многое:
«Случилось это еще в мае, во время последней учебной недели. Две младшие дочки спят в одной комнате. У семилетней Дженни богатое воображение, и она часто плохо засыпает, особенно посмотрев что-нибудь этакое по телевизору. И вот она приходит к нам с мужем в спальню посреди ночи и говорит, что к ней в окно только что пыталось влезть чудовище, бугимен; дочка попросилась остаться спать с нами. Мы ей, конечно, сказали, что никаких бугименов не существует и что ей просто приснился дурной сон, но, так и быть, в виде исключения, пусть остается с нами. На следующее утро за завтраком она радостно щебетала, как обычно, и даже призналась, что вечером перед сном смотрела какие-то страшилки по телевизору. Я и думать об этом обо всем забыла, пока не услышала, что случилось с Наташей Галлахер.
Вот тогда-то муж и позвонил в полицию, обо всем им рассказал. В тот же день к нам пришли следователи, обыскали двор, искали отпечатки пальцев. Ничего не нашли и сказали нам, что, вероятно, мы были правы: дочке просто приснился кошмар.
Но что, если мы все ошибались, а права была все-таки Дженни? Что, если той ночью кто-то действительно пытался залезть к ней в спальню через окно? Что, если Бугимен и впрямь существует? Что, если он вернулся и забрал Кейси?..»
7
Похороны прошли в субботу утром. На сей раз лил дождь, где-то вдалеке в пепельно-сером небе рокотал гром. Я на похороны не пошел, а вот родители поехали с Нормой и Берни Джентилами. Я тем утром сражался с простудой – подхватил посреди лета – и остался в постели, заправившись сиропом от кашля и леденцами для горла с лимонным ароматом. Кроме того, дети Робинсонов были намного младше меня, с мистером Робинсоном я не был знаком вовсе, а жену его едва знал, да и то лишь потому, что как-то летом подрабатывал в продуктовом магазине. Заметно уставшая от моей болтовни об этих убийствах, Кара едва терпела мой к ним интерес и заметила, что я просто нашел отговорку, чтобы не пойти на похороны. Черт возьми, похоже, она была права.
Только накануне я получил по почте уведомление о первой продаже моего рассказа. Рассказ назывался «Розы и капли дождя», и речь в нем шла о серии загадочных убийств в маленьком провинциальном городке. Злодеи в этом рассказе были существами сверхъестественными и всегда оставляли на месте преступления одну алую розу, вроде как свою визитку. Рассказ купил журнал «Свежая кровь». За последние полтора года я получил около дюжины отказов, пытаясь пробиться на его глянцевые страницы, поэтому мне следовало бы петь от счастья. А я никому, кроме Кары, даже и не упомянул о радостной вести: опасался, что меня спросят, о чем рассказ, и будет стыдно говорить правду.
Чуть позже тем утром, еще до возвращения родителей домой, я заставил себя вылезти из кровати и отправился в магазин «Севен-илевен» на Уиллоуби-Бич-роуд. Пытаясь убедить себя, что еду туда только за земляничной газировкой, я понимал, что это самообман. Если в Эджвуде и было место с харизмой традиционного провинциального магазинчика, где народ собирается посудачить, то это здесь. Только вместо городских старейшин, заседавших по утрам у старомодной печи, чтобы обменяться слухами да сплетнями, эджвудские старожилы обстряпывали свои делишки у задней стены магазина, перед выстроившимися в ряд кофе-машинами.
Каждое божье утро от полудюжины до чертовой дюжины стариканов сбивались там в кучку, потягивали дымящийся кофе и отчаянно курили. Средний возраст завсегдатаев – за шестьдесят, собирался здесь разношерстный люд: электрики и адвокаты, профессура и полицейские. Костяк составляли три-четыре человека, которые ни дня не пропускали. Одним из таких завсегдатаев был Фред Андерсон, отец моих дружков детства – Брайана и Крейга. Он постоянно здесь обретался и тем утром исключения не сделал.
Бегло с ним поздоровавшись, я притворился, что не могу достать газировку из автомата, а сам навострил уши и принялся подслушивать. Основной темой беседы были похороны – туда отправились жены большинства из присутствовавших. Внимательнее присмотревшись к «тусовке», я не мог не задуматься: как мы все здесь выглядим, просиживая штаны в «Севен-илевен», в то время как наши лучшие половины отдают дань памяти павшему члену общества.
Вскоре разговор зашел о полицейском расследовании и возможной личности преступника. Большинство сходилось на том, что убийцей был чужак, имевший зуб на хорошеньких юных девчонок. Фред Андерсон же упорно не соглашался – он уверенно заявлял, что это кто-то местный, кто хорошо знает и народ, и все уголки Эджвуда.
Я установил крышку на стаканчик с напитком и подошел поближе. Осмелев, дождался передышки в прениях и ринулся в атаку с вопросом: есть ли у них конкретные подозрения, кто может быть убийцей? Может, кто-то назовет имя? Меня встретила гробовая тишина. В такой тишине, говорят, слышно, как ползет время. И вот я стоял, а они смотрели на меня так, будто у меня вторая голова выросла, и никто ни слова не вымолвил – ни единого словечка. Я нервно глотнул своей земляничной газировки, кивнул неуклюже и попятился к кассе, сгорая от стыда.
Через два дня, в понедельник, по Одиннадцатому каналу передали громкую новость: эксклюзивный репортаж о препровождении подозреваемого в офис шерифа. Невиданное доселе дело: конкретного подозреваемого притащили в участок! Телерепортерша сообщила, что это двадцатисемилетний Генри Торнтон из соседнего городка Гавр-де-Грейс. Парень стриг лужайки перед домами соседей да выполнял для них всякую поденную работу, а кроме того, занимался доставкой «Домино Пицца» в Абердине и Эджвуде. В ночь убийства Наташи Галлахер Торнтон доставлял пиццу как на Готорн-драйв, так и на соседнюю – всего в квартале от места преступления – Хэрвуд-драйв.
Отдуваться перед прессой пришлось патрульному Сету Хиггинсу.
– Мы опросили десятки человек, которые, по нашему мнению, в состоянии помочь расследованию. Мистер Торнтон – всего лишь один из них. Досадно, что средства массовой информации раздувают из мухи слона.