– Всё. Иди, радуйся. Инструкции будешь получать через работающего в зоне мужика, которого с колонии-поселения возят. Его Серёга зовут. Для них менты вагончик поставили рядом с ребиком. Он там обедает. Будешь к нему заходить, получать наши расклады, выполнять и ему докладывать. Понял?

– Да.

– Попытаешься соскочить, стукануть оперу, отряднику, начальнику колонии, кому угодно, включая двух твоих корешей в ребике, – мы тебя приговорим. Поверь, я сумею до тебя дотянуться.

– Иди, малой, – толкнул его Паша. – Язык за зубами держи.

Илюха медленно поднялся с табурета и вышел из комнаты.

* * *

– Подъём! – Начальник отряда хлопнул ладонью по выключателю, и глаза Илюхе резанул яркий свет. – Встаём, одеваемся, на зарядку выходим!

– Саныч! Погаси свет!

– Я сейчас погашу вам! – Михаил Александрович прошёлся по комнате от двери к окну. – Кто опять носки на батарее развесил? Я выкину, будете босиком лётать!

– Это я, – сознался севший на кровати Илюха. – Я сейчас уберу.

– Убери! А то никакого ребика тебе сегодня не будет!

– Уже сегодня? – обрадовался Картошин. – Разыгрываешь, Саныч? Сегодня же первое апреля. Разыгрываешь, да?

– Всё по-честному. Уже сегодня, – подтвердил начальник отряда.

– Так быстро! Всего пара недель прошла! А когда?

– Когда я скажу. – Отрядник пнул под кровать кем-то оставленный в проходе тапок и вышел из комнаты.

– Картоша, везёт тебе! – похлопал Илью по плечу сидящий на соседней кровати Витя. – А мне вот ребик не светит, у меня красная полоса за побег.

– Не дано тебе, – важно подтвердил Картошин и с колотящимся от радостного предвкушения сердцем принялся натягивать штаны.

– Просто ты шерсть мусорская, – поставил его на место Эдик. – Будешь туалет за замполитом мыть.

– Сам ты шерсть! – огрызнулся Илюха. – Это ты скоро будешь толканы драить во всём бараке, а я буду по граждане с плеером в ушах в ребике на кровати валяться.

– Пошёл ты!

Картошин накинул хэбэшную куртку и вышел из комнаты в коридор. С первого этажа доносились крики Михаила Александровича – наверно, кто-то замешкался, не выполнив команду «подъём», и был сброшен с кровати. Илюха натянул зелёную зимнюю куртку и вышел в локальный участок. С вечера у него была припасена сигарета. Он прикурил от спички и торопливо сделал несколько глубоких затяжек.

– Картоша, братишка, оставь фасануться, – крикнул спускавшийся с крыльца Ваня.

– Оставлю, – впервые без сожаления кивнул Илья. Сегодня его выведут в реабилитационный центр за зону, а завтра он спросит разрешения и сходит за сигаретами в магазин, расположенный рядом с колонией.

Конечно, поначалу будет тяжеловато, размышлял он. Зато можно ходить в граждане, курить, даже посидеть в чайной с девчонкой (если удастся завести девчонку). Пацаны в ребике нормальные. Толя Рыжий вышел пару месяцев назад, а до этого сидел в нашем отряде. Он там главный, наверное, потому что самый здоровый. Под два метра ростом, и кулаки как дыни. Сидит за убийство, подельник старшака Димаса. Конечно, не такой здоровенный, как Михаил Александрович, но тоже лось ещё тот. А второй – Стёпа Очкарик. Говорят, он у замполита вроде секретаря. Стёпу Илюха знал плохо, но худого о нём ничего не слышал. Сидит, мол, за воровайку по мелочи, и всё. В ребике пацаны вообще живут своим государством, им до колонийских проблем дела нет.

Илья протянул скуренную до половины сигарету Ване и пошёл занимать привычное место в строю для утренней зарядки.

– Строимся! – рявкнул, пихая с крыльца остатки отряда, Михаил Александрович. – На зарядку становись!

Пацаны засуетились, разбираясь на вытянутые руки в три шеренги.

– Напоминаю. – Начальник отряда заложил руки за спину и начал прохаживаться вдоль строя. – Напоминаю, что зарядка проводится для того, чтобы подготовить организм после сна к приёму пищи и нормальному функционированию в течение дня. Сейчас вы ещё спите на ходу, хотя не должны! Так?!

Начальник отряда ткнул пальцем в ближайшего воспитанника.

– Так, – качнувшись, отозвался Никита.

– Поэтому упражнения выполнять надо плавно, не торопясь, слушая мои инструкции и под счёт!

– Каждый день одно и то же, – пробубнил себе под нос Серёга.

– Это кто там пукнул? – круто развернулся на каблуках капитан.

– Никто, – взял свои слова назад большеглазый парнишка. – Я просто сказал.

Михаил Александрович подошёл к осуждённому и оглядел его с головы до ног.

– Чего? – дёрнул плечом Серёга.

– Пойми, Серёжа, – обращаясь к мальцу, но имея в виду всех, сказал отрядник. – На зарядку отведено двадцать минут, это факт. Можно все эти двадцать минут махать руками и ногами, а можно стоять и слушать вводный инструктаж. Просто стоять и слушать!

– Да я понял, – начал оправдываться Серёжа.

– Что ты понял?! – натянул ему шапку на глаза воспитатель. – Вот завтра все двадцать минут будете у меня приседать и подпрыгивать, тогда поймёте!

Михаил Александрович грозно оглядел оробевших пацанов.

– Кстати, Картошин, сейчас наведёшь порядок в комнате, потом наведёшь генеральную уборку в отряде и только потом… пойдёшь собирать свои вещи и отправишься в реабилитационный центр.

– А обедать где буду? – робко поинтересовался Илья.

– В центре. Всё, закончили разговоры, первое упражнение – наклоны головы. Исходное положение: ноги на ширине плеч, руки вдоль туловища.

Илюха радостно зажмурился и по команде начал мотать головой под счёт начальника отряда.

* * *

На КПП его сопровождал дежурный помощник начальника колонии.

– Ты не думай, что в сказку попал, – наставлял Картошина пожилой майор. – Тебе там работать за двоих придётся. Режим и распорядок дня ещё никто не отменял.

– Да знаю я, – отмахнулся Илюха.

– Ты под строгим контролем будешь, не забывай. Давай, заходи. – Майор открыл дверь и подтолкнул осуждённого в помещение контрольно-пропускного пункта. – Подойди к кормушке.

Картошин подошёл к толстому стеклу и нагнулся к вырезанному полукругу.

– Здрасьте.

– Забор покрасьте, – отозвался полный капитан с той стороны.

– А он сейчас этим и займётся, – пошутил дежурный и уже серьёзно скомандовал: – Картошин, представьтесь начальнику караула.

– Я… – начал Илюха, – осуждённый Картошин…

Капитан внимательно выслушал воспитанника, сверил данные с бумагами и нажал какую-то кнопку. Щёлкнул замок, и Картошин, толкнув массивную металлическую дверь, оказался за пределами колонии. Он в нерешительности остановился на крыльце, озираясь по сторонам.

Слева метрах в двадцати от кирпичного здания штаба, в котором располагался КПП, находилась двухэтажная дача, обнесённая невысоким красным забором. У распахнутой калитки стоял заместитель начальника колонии по воспитательной работе полковник Николай Иванович Соловьёв. Он поманил Картошина к себе, и Илюха, прищурившись от яркого солнца, заторопился к своему новому шефу.

– Здрасьте, – поздоровался воспитанник.

– Забор покрасьте, – отозвался замполит. Илюха промолчал. – Как зовут вас, молодой человек?

– Илья, – ответил Картошин и посмотрел на выглядывавших из-за спины начальника Толика и Сёму.

– А вот и нет, – отрезал полковник. – Тебя зовут мелкий оленевод. А это, – не оборачиваясь, он указал на стоящих за спиной пацанов, – толстый оленевод и очкастый оленевод. Сейчас они тебе покажут и расскажут, что да как, а потом зайдёшь ко мне в кабинет. Где он, тебе тоже покажут.

Полковник обернулся и глянул поверх очков на улыбавшихся во весь рот Рыжего и Очкарика.

– Оленеводы!

– Да, шеф!

– Подберите бойцу гражданскую одежду по размеру из подменного фонда, проведите ему экскурсию и вводный инструктаж, а потом все трое ко мне.

– Есть, товарищ полковник! – грянули пацаны и салютовали замполиту.

– К пустым головам не прикладывают.

– Так точно!

– Оленеводы, – усмехнулся в усы полковник и, отодвинув Картошина, прошёл в штаб.

– Здорово, Картоха! – протянул руку Толя Рыжий.

– Ну здорово, оленеводы, – ответил на рукопожатие Илья и радостно улыбнулся выглянувшему из-за тучки апрельскому солнцу.

– Пошли, братуха, – обнял его за плечо Рыжий. Троица распахнула дверь реабилитационного центра и зашла внутрь.

– Здесь, на первом этаже слева сидят воспиты, – начал экскурсию Толик. – Прямо – конференц-зал, там проводятся всякие совещания у начальства. Дальше по коридору туалет, который ты вечером намоешь, а напротив кабинет психологов, который ты тоже вечером намоешь. Вообще, за тобой порядок на первом этаже, уяснил?

– Уяснил.

– Поехали дальше.

Пацаны поднялись на второй этаж.

Сразу напротив лестницы располагался кабинет полковника Соловьёва. Следующая дверь – столовая, где находились плита, холодильник, микроволновка, угловой диван и столик, на котором стоял чайник.

– Здесь мы едим. Пайку забираем на КПП, – пояснил Стёпа Очкарик. – Но баланду мы хаваем редко. Рыжий работает в ларьке, там и отовариваемся. Или бегаем в магаз неподалёку. Нам готовить разрешают.

– А здесь мы живём. – Стёпа толкнул дверь напротив столовой. Илюха зашёл в маленькую прямоугольную комнату. Окно выходило на штаб. С двух сторон у стен стояли кровати, застеленные цветастыми одеялами. Между ними помещался стол. Слева за дверью – шкаф, напротив него ещё одна кровать.

– Тут будешь спать, – указал на неё Рыжий. Илюха снова кивнул. Толя открыл шкаф и кинул на кровать пакет. – Мы тут собрали. Переодевайся, а то на тебя в хэбэшке смотреть больно.

Илья снял «положняковый» фофан, хэбэшку и «чизовские» ботинки, оставшись в трусах. Вытряхнул из пакета чёрные спортивные штаны, серую толстовку с капюшоном и переоделся. Под кроватью нашёл ношеные, но в приличном состоянии кроссовки.

– Возьми в шкафу куртку, а на вешалку повесь положняк, – кивнул Стёпа Очкарик.

Илюха сделал, как он сказал и вопросительно посмотрел на пацанов.

– Другое дело, – хлопнул по плечу Рыжий. – В правом кармане пачуля с сижками. Это тебе подарок.

– Спасибо, – благодарно посмотрел на «оленеводов» Картошин.

– Пошли дальше.

Следующим помещением по той же стороне, что и комната, оказался «офис» для воспитательной работы. Там стоял большой плоский телевизор, две ученические парты, аквариум с рыбками.

– Здесь мы учимся и киношки смотрим, – прокомментировал Толя. – А напротив туалет и душевая. В предбаннике стоит стиральная машинка. Ты себя содержи в чистоте, мы не любим, чтоб воняло. А работа у нас такая, что весь день в мыле бегаешь. К вечеру как от коня несёт, так что изволь стираться каждый день. Сушить тут же на сушилке. Вроде всё. – Толя посмотрел на Степана. Тот пожал плечами. – Пошли, чаю попьём, потрещим.

Троица прошла в столовую.

– Вот тебе кружка моя старая. – Рыжий протянул Илюхе красную кружку. – У нас тут не зона. Чайку налить мне или Стёпе не западло. Надо, и мы тебе нальём. Мы тут понятий не придерживаемся.

Пацаны уселись за стол. Рыжий и Очкарик на угловой диван, а Картошин на табурет напротив парочки.

– Ну как тебе? – спросил Стёпа.

– Я ещё не понял, – признался Илюха. – Всё как будто не по-настоящему. Я же год с лишним там за синим забором топнул. И вот…

– Поначалу у меня так же было, – кивнул Стёпа и пододвинул к Илье тарелку с печеньем. – Угощайся, у нас тут всё общее.

– Что теперь мне делать?

– В смысле?

– Ну как ваш день проходит?

– В семь подъём. Если нормальный сотрудник стоит в ночь, то сразу чай пить идём. Если ненормальный, то сначала на зарядку. Потом на территорию снег грести или двор мести. Вообще, чаще всего мы до подъёма ещё встаём, чтобы к семи утра уже порядок перед штабом навести. А так делаем что скажут. Скажет Усач снег чистить – чистим. Скажет Григорьевич доски таскать – таскаем. Сёма в ларьке и на комнате свиданий помогает, я на складе тыловикам помогаю.