Аластер Рейнольдс: Пространство Откровения. Город Бездны

Alastair Reynolds

REVELATION SPACE

Copyright © 2000 by Orion Publishing Group

CHASM CITY

Copyright © 2001 by Alastair Reynolds

© В. П. Ковалевский, Н. П. Штуцер (наследники), перевод, 2002

© А. С. Юрчук, перевод, 2004

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство АЗБУКА®

Пространство Откровения

Глава первая

Сектор Мантель, северная часть массива Нехбет, Ресургем, Система Дельта Павлина, год 2551-й

Надвигалась бритвенная буря.

Силвест стоял на краю раскопа и думал: переживут ли плоды его трудов эту ночь? Территория археологических раскопок представляла собой ряд глубоких шурфов квадратного сечения, разделенных крутобокими холмами извлеченной земли. Шурфы закладывались по классической сетке Уиллера. Они уходили вглубь на десятки метров и были обтянуты прозрачной тканью, сотканной из гипералмазных нитей. Миллионы лет стратифицированной геологической истории лежали за этим покрытием. Но что дальше? Одна-единственная песчаная буря – и все шурфы будут засыпаны до самого верха.

– Получено подтверждение, сэр, – сказал кто-то из рабочих, подойдя к Силвесту со стороны первого вездехода; дыхательная маска приглушала его голос. – Кювье только что передал штормовое предупреждение для всей северной части горного массива Нехбет. Всем бригадам, работающим на поверхности, рекомендовано вернуться на ближайшие базы.

– Ты хочешь сказать, что мы должны собрать манатки и укатить в Мантель?

– Ожидается буря невероятной силы. – Рабочий нервно стянул ворот своей ветровки. – Прикажете дать распоряжение о полной эвакуации?

Силвест поглядел на раскопки. Стенки шурфов сверкали под лучами прожекторов, установленных по всей площадке. Дельта Павлина в этих широтах никогда не поднималась достаточно высоко над горизонтом, чтобы дать хорошую освещенность. Сейчас же она висела почти у самой линии горизонта, да к тому же была полускрыта густыми облаками пыли – слабый ржавый мазок на небе, почти незаметный для невооруженного глаза. Скоро появятся и пыльные вихри, они помчатся над птеростепью тысячами раскрученных до бешеной скорости волчков. А за ними последует и главный удар бури, вздымающейся над горизонтом огромной черной наковальней.

– В отъезде нет необходимости, – сказал Силвест. – Мы тут вполне прилично прикрыты. Ты, должно быть, не заметил, но вон на тех валунах почти отсутствуют следы ветровой эрозии. Если будет очень сильная буря – что ж, запремся в вездеходах.

Рабочий бросил взгляд на валуны и покачал головой, словно не поверил собственным ушам.

– Сэр, Кювье дает предупреждения такой категоричности не чаще раза или двух в год. Эта буря посильнее любой, что мы видели.

– Не говори за всех; она посильнее любой, что видел ты, – отозвался Силвест, заметив, что взгляд собеседника вильнул в сторону. – Вот что я тебе скажу: мы не можем бросить раскопки. Это ясно?

Подчиненный снова обвел взглядом площадку:

– Мы можем прикрыть шурфы чем-нибудь сверху. Вкопать радиомаяки. Даже если шурфы засыплет буря, мы найдем их и вернемся. Вот на это самое место, где стоим. – За толстыми стеклами защитных очков метались перепуганные умоляющие глаза. – Так ведь лучше, чем рисковать людьми и оборудованием?

Силвест шагнул вперед, заставив собеседника отступить к ближайшему шурфу.

– Вот что ты сейчас сделаешь. Передай всем бригадам, чтобы продолжали копать вплоть до поступления новых распоряжений. И никаких разговоров о возвращении в Мантель. Ладно, самые чувствительные приборы можно убрать в вездеходы. Приказ понятен?

– Но как же люди, сэр?

– А люди будут делать то, для чего они сюда прибыли. Будут копать.

Силвест зло глядел на рабочего, как будто провоцируя на пререкания, но после долгой паузы тот побежал с привычной ловкостью по тропке через отвалы. Расставленные вокруг площадки хрупкие гравитометры, похожие на пушки со склоненными к земле стволами, слегка подрагивали под усиливающимися порывами ветра.

Силвест подождал, а потом по такой же тропе прошел мимо нескольких шурфов к центру участка раскопок. Там четыре шурфа были объединены в одну шахту сечением тридцать метров на тридцать; ее стены тоже укрепили гипералмазом. Силвест ступил на лестницу, ведущую вниз. В эту шахту он спускался за последние недели столько раз, что отсутствие головокружения удивляло его едва ли не больше, чем открывающаяся глазам картина. Продвигаясь вдоль стены, выстланной прозрачным материалом, он будто проплывал сквозь пласты времени: с момента События прошло более девятисот тысяч лет. Бóльшая часть этих пластов представляла собой вечную мерзлоту, что было характерно для приполярных широт Ресургема. Эта земля никогда не оттаивала. Ниже ее, совсем близко к Событию, лежал слой реголита, свидетельство ударно-взрывных процессов, имевших место в последующий период. Само Событие отмечалось тонкой черной чертой – пеплом сгоревших лесов.

Дно шахты не было совершенно ровным. Оно сужающейся лестницей спускалось на глубину сорока метров от поверхности. В самом низу пришлось установить дополнительные осветительные приборы. Небольшая площадка раскопа буквально кипела человеческой энергией. Дыхание приближающейся бури тут просто не ощущалось. Группа копачей трудилась почти беззвучно, стоя на коленях на циновках. Инструменты, которыми велась работа, были столь тонки и сложны, что в другую эпоху могли бы служить хирургам. Главными здесь были три студента из Кювье – уроженцы Ресургема. Рядом томился робот, ожидая распоряжений. Хотя на ранних этапах раскопок машинам не приходилось простаивать, на финальной стадии им не доверяли. Рядом с копачами сидела брюнетка в черном пальто, с геометрически четкой челкой; компад у нее на коленях показывал таблицу эволюции черепов амарантийцев. Как только женщина увидела Силвеста – тот спускался почти бесшумно, – она встала и захлопнула компад.

– Да, вы были правы, – сказала она. – Что бы тут ни лежало, оно большое и на вид прекрасно сохранившееся.

– У вас есть какие-нибудь предположения, Паскаль?

– А это уж, скорее, по вашей части. Я тут только комментировать имею право. – Паскаль Дюбуа, молодая журналистка из Кювье, с самого начала освещала раскопки в прессе, но не гнушалась и лопату брать в руки, легко овладевая тонкостями археологии. – Мрачное зрелище эти скелеты. Хоть и инопланетяне, все равно их жалко.

В одной из стен шахты, там, где начинались ступени, ведущие еще ниже, были вскрыты два захоронения, выложенные каменными плитами. Хотя могилам было как минимум девятьсот тысяч лет, они хорошо сохранились. Анатомическое строение костей позволяло предположить, что они принадлежали родственникам. Это были типичные костяки амарантийцев. Неискушенный в археологии наблюдатель принял бы их за человеческие, так как эти существа тоже имели четыре конечности, две из которых служили для передвижения; рост примерно соответствовал росту человека. Сходство наблюдалось и в других деталях: объем черепа примерно такой же, органы чувств, дыхания и речи расположены сходно. Но черепа обоих амарантийцев были вытянуты и походили на птичьи – четкий гребень шел от затылка вперед, мимо объемистых глазниц, до клювообразной верхней челюсти. На костях там и тут висели лохмотья коричневой ткани, она как будто предназначалась для удержания умирающих в позе, говорящей об агонии. Это не были окаменелости в полном смысле слова: минерализация костей отсутствовала. Сами могилы пустовали, если не считать костей и нескольких предметов явно техногенного происхождения, с которыми хоронили мертвецов.

– Возможно, – сказал Силвест, наклоняясь и трогая пальцем череп, – они хотели вызвать у нас именно эти чувства.

– Нет, – ответила Паскаль. – Просто ткань высохла и кости изменили свое положение.

– А может, они в таком виде с самого начала?

Ощупывая череп сквозь ткань перчатки, передававшую ощущения пальцам, он вдруг вспомнил желтый зал на верхнем ярусе Города Бездны, с акварелями на стенах, изображавшими метановые ледники. Меж гостей ходили ливрейные роботы, предлагая сласти и ликеры, драпри из ярких шелков свисали со сводов дворца. В воздухе, согласно последней моде, светились и колыхались изображения серафимов, херувимов, колибри и фейри. Он вспомнил даже гостей, в основном связанных с семьей, – людей, которых либо едва знал, либо недолюбливал; его друзей здесь было очень мало. Отец, как обычно, сильно опоздал. Уже близилась ночь, когда Кэлвин наконец-то соизволил появиться. Впрочем, это никого не удивило: то было время самого последнего и самого великого проекта Кэлвина, так что сам процесс его реализации был как бы медленной смертью его творца. Не говоря уже о последующем самоубийстве, случившемся в разгар работ.

Силвест отлично помнил, как отец вручил ему шкатулку с инкрустацией в виде сплетающихся рибонуклеиновых спиралей на стенках.

– Открой, – велел Кэлвин.

Он помнил, как взял шкатулку, оказавшуюся на удивление легкой. Поднял крышку и увидел гнездо, выложенное невесомыми прядями упаковочного материала. В нем покоился коричневый купол, по цвету ничем не отличавшийся от ларца, разве что усеянный крапинами. Это была верхняя часть черепа, видимо человеческого. Нижняя челюсть отсутствовала.

Вспомнил он и тишину, сразу воцарившуюся в зале.

– И это все?! – воскликнул Силвест достаточно громко, чтобы его услышали во всех углах. – Старые костяшки? Ну, спасибо, папочка. Я в восторге!

– Что ж, вполне понятное чувство, – ответил Кэлвин.

Беда была в том, как сейчас же понял Силвест, что Кэлвин говорил совершенно серьезно. Череп не имел цены. Ему было двести тысяч лет. Женщина из испанского муниципалитета Атапуэрка, как он вскоре узнал. Время ее погребения определялось весьма точно самим характером захоронения, но ученые, которые его раскопали, изменили первоначальные оценки, использовав самые последние методы датирования: анализ соотношения калия и аргона в стенах пещеры, где была похоронена испанка, расчет ее возраста по полураспаду урана в натеках травертина, трековое датирование вулканического стекла, термолюминесцентный анализ кремния. Эти же методики в несколько улучшенном виде и сейчас применялись при раскопках на Ресургеме. Физики пока еще не нашли более надежных способов определения возраста археологических находок.

Конечно, Силвест должен был тогда мгновенно понять, что перед ним самые древние человеческие останки на Йеллоустоне, привезенные с Земли в систему Эпсилона Эридана несколько столетий назад. Эта вещь пропала во время колониальных мятежей, и то, что Кэлвин снова ее отыскал, само по себе маленькое чудо.

Силвест устыдился не столько собственной неблагодарности, сколько выказанного перед всеми невежества, которое так легко было скрыть. И он поклялся, что эта оплошность никогда не повторится. Много лет назад он привез череп сюда, на Ресургем, чтобы тот служил напоминанием о клятве.

Вот и сейчас Силвест не должен ударить в грязь лицом.

– Если ваше предположение верно, – сказала Паскаль, – значит их похоронили в таком виде по некой важной причине.

– Возможно, в качестве предупреждения, – отозвался Силвест и шагнул к студентам.

– Я боялась услышать от вас нечто в этом духе, – шепнула она, следуя за ним. – И о чем же можно предупреждать столь жутким образом?

Вопрос был риторическим, и Силвест это хорошо понимал. Паскаль отлично знала все, что он думал об амарантийцах. Ей нравилось дразнить его, добиваться повторения одних и тех же объяснений: авось запутается в собственных теориях и совершит какую-нибудь логическую ошибку, достаточно серьезную, чтобы пришлось признать крушение всей стройной системы своих взглядов.

– Событие… – начал Силвест, ощупывая тонкую черную полоску сквозь прозрачную облицовочную плиту.