– Каким? – выдохнул Кирюсик, зная, что теперь я легко могу загнать его в угол. Не халам–балам дважды прощать и возвращаться. А могла бы и взбрыкнуть.

– Раз я такая незаменимая, раз работаю, как ломовая лошадь, то и должна получать соответственно.

– Одной торбы овса нашей лошадке хватит?

– Если ваша торба эквивалент тысячи рубликов, то я сейчас же иду в отдел кадров писать заявление…

– Только не увольняйся!!!

Перебор котиков из Шрека на одну аптеку.

– … на материальную помощь. Мне после всех ваших закидонов здоровье поправлять надо. Где–нибудь на море. А телега овса летом совсем не помешает.

Кирюсик что–то в уме прикинул, отполированным ногтем висок почесал, пришел к какому–то соглашению со своей совестью и выдал:

– Ладно. Договорились. Будет тебе телега овса. Лично приказ подпишу.

– А мне приказ? – Горн не мог упустить возможности урвать и себе кусочек.

– На отпуск без содержания? – видимо, разговор с боссом состоялся без меня. Кирилл сощурился и пожевал губы. – Три дня хватит?

Я милостиво улыбнулась. Что такое три дня, если почти две недели без сменщика работала?

– Да! Плюс оставшиеся от отпуска дни… – Горн, подсчитывая, поднял глаза к потолку. – Короче, Женька, встретимся в новом году!

Чмокнул в щеку и убежал. Даже переодеваться не стал, на халат куртку надел.

Я задохнулась от негодования.

Вот гад! Обдурил! Обвел вокруг пальца! Эх, надо было две телеги овса просить!

Кирилл Петрович дружески похлопал меня по плечу.

– Телега овса, Киса. Запрягайся.

И был таков.

– Девочка моя! Солнышко! – ближе к обеду на пороге появилась баба Зоя. – Думала уже не свижусь с тобой! Услали изверги в даль–дальнюю, оторвали от привычного коллектива…

Вот с кем обниматься было приятно.

Баба Зоя женщина не худенькая, но проворная. Она и полы помыть успела, и на стол накрыть.

– Кушай–кушай, деточка! Отощала, побледнела! А я вот блинчики с мясом принесла. И яблочного пирога кусочек.

– Блинчики! Мои любимые! – я сглотнула слюну, пододвигая к себе тарелку. Утром у Галки позавтракать не успела. – Баб Зоя, надеюсь, блины без сюрпризов? Повидлом мазать не станете?

Я помнила, как она любила проучить тех, кто глотает, глядя не в тарелку, а в телефон.

– А это смотря как ты себя вести будешь. Ежели опять уткнешься в свой айфон, хрена отведаешь, – и тут же закрыла пухлой ладошкой рот. – Ой, что сказала то… – Порывшись в сумке достала банку с хреном. – Вот, сама делала. Ядрены–ы–ый.

Не–е–ет. Такого хрена я не хотела. Быстро отложила телефон в сторону.

– Как ты тут без меня?

– Плохо, – пожаловалась я, запивая чаем жирные блины. – Обижали, напраслину возводили, даже уволили, но потом одумались. Не знаете, что тут у них происходило? Дошли слухи, что Марь Степановну окончательно на пенсию отправили?

– Мне и не знать? – баба Зоя раздулась от важности. – Я можно сказать, из первых уст информацию получила.

– Да ну! – удивилась я. Кто–кто, а Светлана не станет делиться подробностями личной жизни. Да и Кирюсик мог только в момент эмоционального подъема что–нибудь выложить. Вот как сегодня с подаренными Ролексами.

Уборщица поманила меня пальцем, призывая наклониться ближе.

– Наш–то королем ходит, – зашептала она, – потому как есть веская причина.

Баб Зоя многозначительно выпятила нижнюю губу и покачала головой.

– Я тебе говорила, что моя сноха в доме у Светланы подрабатывает? Генералит время от времени.

– Вы как–то жаловались, что наша шефиня строга. Демонстративно пальцем пыль по труднодоступным щелям собирает и под нос сует. Я думала вам сует.

– Не мне. Снохе. Вот и в этот раз, как только в городе появилась, вызвала мою Дашуню. «Кирилл Петрович, – говорит, – пока один жил, засрался».

Баба Зоя открыла банку с хреном, понюхала. Фыркнула, словно боевая лошадь. Я переложила телефон на подоконник, чтобы и соблазна не было.

– И что дальше?

– Дашка обычно ничего не рассказывает, потому как не о чем. Во время уборки дома редко кто из хозяев остается. А тут она аж вздрогнула, так дверью входной шарахнули. Столько крика было! «Все! Развод! Надоело штат ежегодно полностью обновлять! Одна Мария Степановна только и держится, и то в силу возраста!»  А Кирюсик ей: «А ты не думаешь, что она специально всех со свету сживает, чтобы ее почаще на подмену звали? Тебя, стерва, накручивает. Света, ты же умная женщина, а на поводу у сплетницы идешь! Вот скажи, кто–нибудь из уволенных тобой хоть раз сознался, что был в моей постели? Легкий флирт – это не измена. Плох тот мужчина, что не может себе позволить на другую женщину взглянуть из–за того, что жена над ним с топором стоит. Ты что, хочешь из меня сделать тряпку? Кирюсик, к ноге?! Да я скоро себя уважать перестану, хотя другие, благодаря тебе, уже думают обо мне, как об альфонсе и подкаблучнике. Да, я заигрываю с девчонками. С ними я чувствую себя охотником, мужчиной, но я ни разу не позволил себе перешагнуть грань допустимого».

«А Женя Ключева? С ней тоже ни разу не перешагнул?» – Светлана аж взвилась вся.

«Хорошая девчонка, которая наслушалась басен от таких как баба Зоя и Марь Степановна и решила, что нет ничего лучше, как прикинуться лесбиянкой. Да я за версту вижу тех, кому мужчины неинтересны, вот и провоцирую ее. Жду, когда она проколется. Это просто игра, Света. Я так развлекаюсь. И это единственная моя слабость».

«А новенькая из пятой? С ней тоже просто играл?»

«Света, как генеральный директор «Пилюль» я просто обязан изучать личные дела наших работников, знать, кому можно доверять, а за кем стоит присмотреть. Ну, увидел, что у нее первый взрослый разряд, хотел проверить реакцию».

«И что? Проверил?»

«Хук левой был великолепен. Ты у нее спроси, случилось ли что иное, кроме моего «Бу!» у нее за спиной. С разворота так врезала, что я три дня в очках ходил. И между прочим, твоя Марь Степановна знала эту историю, но ей было интереснее вновь выставить меня ублюдком».

«Но там половина бухгалтерии сбежалась на грохот. У Сорокиной халат был расстегнут чуть ли не до пупа!»

«Давай трезво рассуждать, что они могли увидеть. Я лежу на полу, а раздосадованная Маришка застегивает халат. Тоже, наверное, наслушалась от Марь Степановны и иже с ней, что я люблю чужие сиськи помять. Так кто виноват, что твоя Сорокина так махнула рукой, что пуговицы с мясом вырвались? Вот и убежала, чтобы бельем не светить. Потом звонила, извинялась».

Пыл Светланы малость утих. Но, видимо, не все ее в ответах Кирюсика устроило. Было к чему прицепиться.

«Генеральный директор «Пилюль»! Может и владельцем себя возомнишь? Да твоих денег в бизнесе не больше десяти процентов крутится, остальные моего папы!»

«Э–эх, Света. А ты никогда не задавалась вопросом, где твой папа такие деньги взял?»

«Машину продал, дом, садовый участок!»

«Просто прикинь, сколько это стоит, и сравни со стартовым капиталом. Кстати, в моем сейфе кроме дорогих часов, которые я так люблю, лежит папка с документами. Посмотри ее, – он дал Светлане свой телефон. – Вот код».

Кирилл Петрович устал. Голос его стал спокойный такой. Дашуня говорит, что не узнавала беспечного Кирюсика.

«Что смотреть! Я просто позвоню папе! – шефиня швырнула телефон мужа на диван. – Он не раз намекал, что ты рядом со мной только из–за денег!»

«Дура ты, Света! – Кирилл Петрович махнул рукой. – Я ведь люблю тебя. И каждую морщинку, которую ты с таким маниакальным упорством убираешь, люблю. Как ты не поймешь, к красоте мужчина быстро привыкает, и держится рядом с супругой только потому, что разглядел в ней те душевные качества, что дороги ему. Я знаю, какой ты была и какой можешь быть. Остальное все наносное. Пустое».

Светлана Сергеевна схватила с дивана телефон и убежала в кабинет Кирюсика. У них в доме у каждого свой кабинет.

Через некоторое время вышла с бумагами. Руки трясутся, глаза покраснели.

«Эт–т–то ты выкупил у папы дачу и машину?»

«Да. И машину оценил, как самолет, и дачку вашу засратую, как дом в Ницце».

«Но почему молчал?»

«Я видел, как ты горишь, как тебе не терпится окунуться в этот бизнес. Как не поддержать любимую женщину? Я не хотел, чтобы ты была со мной из–за денег».

«Но откуда?!»

«Ты забыла, что я почти с детства работал моделью? Я был молод, голоден, не упускал ни одной возможности. Удачные вложения умножили мои средства втрое. Потом контракт с косметической компанией. Я до сих пор их лицо».

Тут он поморщился, потому как лицо было вовсе не модельным.

Хотя Светлана была заметно растеряна, но, уловив, как он скривился, вновь пошла в атаку.

«А зачем ты врешь, что у тебя аллергия? Не успел придумать что–нибудь более правдоподобное?»

«Света, оставь меня. Я устал и мне плохо».

Кирилл Петрович поплелся в спальню и рухнул на кровать. Дашуня едва успела выскочить из комнаты. Она там люстру протирала. Светлана Сергеевна между тем зашла в свой кабинет, через некоторое время выбежала. Уже стоя над Кирюсиком звонила какому–то врачу.

Дашка только услышала, как та воскликнула «Отек Квинке?! Но с ночи прошло более десяти часов!»

Кирилла Петровича увезли в больницу, а Даша, убираясь в кабинете у Светланы, вдруг поняла, что на ее компьютере видит себя. Только дома мы смекнули, что у Светланы по всей квартире были натыканы камеры. Сын подсказал.

Баба Зоя откинулась на спинку стула и сложила руки на животе.

– И Светлана увидела, что Кирилл Петрович ложится спать здоровым, а просыпается опухшим? Никакой драки, настоящая аллергия!

– Вот именно. Вечером вернулись оба. Кирюсика обкололи, он сразу спать завалился. А Светлана сидела вся такая задумчивая. Она даже не сразу поняла, что от нее хочет Дашка. Пока моя сноха одевалась, она слышала, как Светлана Сергеевна кому–то заказывала часы Ролекс. Сказала, чтобы утром уже были у нее.

А сегодня хозяйка пришла в отдел кадров и приказала, чтобы они забыли номер телефона Марии Степановны, а ее близко к «Пилюлям» не подпускали, даже в качестве покупателя. Она в черном списке.

– Ой, наверное, Светлане Сергеевне придется пересмотреть свой черный список. Там ведь так много невиновных?

– Не так уж и много. Я тоже грешна. Нарассказывала тебе всяких небылиц, – баба Зоя виновато пододвинула ко мне блюдце с пирогом. – Но честное слово, я тоже жертва Марии. Правда, еще и преувеличила малость… Ты прости меня, деточка. Я не со зла. Просто хотела тебе помочь. А оно вона как вышло…

Баб Зоя заплакала. Я тоже.

Хлюпали носами, капали слезами в остывающий чай, пока треклятые колокольчики не возвестили, что кто–то пришел в торговый зал.

Нет, жизнь все–таки сложная штука.

Белое принимается за черное, а черное…

Не будем о черном. Не хочу.

Вот закончу смену, пойду домой, съем там яблочный пирог, напьюсь «Любарума» и буду ждать своего короля. Не может он не прийти, если я буду шептать: «Люблю тебя, только тебя!».

Конечно, я рисковала охрипнуть и навсегда остаться старой девой, если он так и не придет, но мы давно выяснили, что я не дева и не такая уж старая.

Пора бы остановиться на белой полосе.

Глава 21. О верблюдах, боссах под прикрытием и забывчивых сменщиках

– О, а ты смотрела вчера по телику «Величайшие преступники»?

– Нет, я подглядывала за сестрой с ее парнем.

– Глупая, пропустила такое шоу!

– А вот и нет.

Мультсериал «Детки из класса 402»

– Роднуля, привет! Ты как? – Галкин голос звенел, словно на улице не была почти полночь. Казалось бы, должна была устать…

– Спать собираюсь, – я так точно устала. Столько событий. – Уже попинала дверь соседей, поговорила с Наташей, которой еще утром вернули сына.

– Что, не вынесла молодуха ее сыночка?

– Не вынесла. Мало того, показала себя со всех сторон. Ушла, хлопнув дверью. Ната говорит, муж злой был, но, когда вошел в дом и она налила ему тарелку борща, оттаял.