На выполнение задания нам выделили три часа, но мне показалось, что прошла всего пара мгновений. Не знаю, как остальным, но лично мне стоило немалого труда снова сконцентрироваться на свитке, а не на том, что произошло с опоздавшей претенденткой. Чисто по-человечески было жалко, но оказаться на ее месте не хотелось, поэтому, высунув кончик языка, старательно писала ответы.

За пятнадцать минут до назначенного срока Натаэлла первая сдала работу, а следом за ней одна за другой начали сдавать и остальные. Двери были по-прежнему заперты, поэтому уйти никто не мог. Да и не спешил. Наоборот, все потянулись к Смотрящим и жениху и увлеченно начали болтать, задавать миллионы вопросов, иногда наигранно весело и громко смеясь. Наместник и его жена с готовность общались с потенциальными невестками. Джер тоже принимал активное участие в беседе. Но меня больше всего волновал жених.

Я ревниво смотрела на Нольда, опасаясь увидеть в его глазах интерес к какой-нибудь из девиц, что вились возле него с соблазнительными улыбками, но он был на редкость спокоен и даже, показалось, равнодушен. Зато соперницы все вокруг него сгрудились: кто в глаза заглянет, кто льстиво восхитится тем, какой он умный, сильный, красивый, а Натаэлла так вообще порывалась взять его под руку.

Это нервировало. Отвлекало. Я никак не могла завершить ответ на последний вопрос, который касался закупки зерна. По условиям задачи было все просто и понятно. Уж в чем-чем, а в цифрах я чувствовала себя, как рыба в воде. Мне не составило труда все решить и расписать, даже графики для наглядности нарисовала. Но с практической точки зрения в задаче были слабые места. Дома я нередко участвовала вместе с отцом в торгах, в закупках и знала, как можно сэкономить, как распределить покупки таким образом, чтобы бы они нанесли меньший удар по кошельку. Маменька всегда говорила, что из меня вышел бы прекрасный казначей или умелый ростовщик. Поэтому под решением я расписала все свои мысли по этому поводу, сэкономив таким образом четверть отпущенного задачей золота.

– Время вышло, – объявил Барсон, – у вас есть десять секунд, чтобы сдать работы.

Я поспешно дописала последнее слово, поставила жирную точку, едва не проткнув бумагу насквозь, и отложила перо. Мой свиток плавно поднялся в воздух и завис над моей головой.

– Займите свои места!

Девушки засуетились, заохали и бросились к своим партам, и едва они расселись, как Люси снова подняла руку:

– Когда будут известны результаты?

Меня тоже очень беспокоил этот вопрос. Не представляю, как пережить эти дни в неведении, все волосы от волнения повыдираешь.

Однако ответ распорядителя нас удивил… и испугал:

– Результаты будут известны прямо сейчас.

Сердце ухнуло куда-то вниз, и по спине заструился холодный пот. Я и не догадывалась, что умею так переживать. От волнения стало трудно дышать, затряслись руки. Пришлось вцепиться в колени, чтобы никто не заметил мое состояние.

В зале повисла тишина.

Наши свитки заискрились и плавно поплыли по воздуху к ожившему аххису. Каждый занял свое место под мерцающей фигурой и начал медленно вращаться на месте. В это же время из верхней части песочных часов начали сыпаться рубины. У кого-то медленнее, у кого-то быстрее.

Все девушки, затаив дыхание, смотрели на свои часы, казалось, что воздух искрит от нараставшего напряжения. У меня упал один рубин, потом, словно нехотя, второй, третий. Затем сразу еще пяток. Наверное, их количество зависело от того, насколько был точен ответ на тот или иной вопрос.

– Пожалуйста! – прошептала про себя, с ужасом заметив, что у соседних фигурок результат лучше.

У Натаэллы так вообще камни сыпались один за другим, образуя самую внушительную горку, а она сама аж светилась от самодовольства.

Мой результат был скромным. Не самая слабая, но даже до среднего уровня не дотягивала. Теперь уже нервы звенели, как натянутые струны. Взгляд метался от одних часов к другим. Я наблюдала за своими рубинами и пыталась увидеть результаты всех остальных.

Натаэлла – несомненный лидер, у нее почти все кристаллы упали вниз. Еще три тоже набрали прилично. Дальше шла целая группа середнячков – примерно одинаково, плюс минус несколько камней. Затем отстающие. И я – в их числе!

Я не хочу вылетать! Не хочу ехать домой после первого же испытания! Не хочу!

Сразу представилась злорадная физиономия сестры. Вот Илона порадуется, если я вернусь так быстро! Будет смеяться, говорить, что так и знала, что не следовало мне никуда ехать, что толку от меня ноль, лишь опозорила семью. Во рту стало горько, а сердце заколотилось с такой силой, что казалось еще миг – и пробьет ребра.

В мою горку упал еще один жалкий камень, потом тишина… и внезапно они посыпались один за другим. Просто полились рекой. Это за ответ на последний вопрос, да? Не зря я там все расписала?

Не в силах поверить в свое счастье, смотрела, как уровень кристаллов в моих часах поднялся до середины, и спустя несколько мгновений все замерло.

Подсчет результатов завершился.

Аххис замерцал, и две фигуры стали красными. В их часах было меньше всего камней. Фигуры опустились вниз и, моргнув в последний раз, погасли.

Девушка, сидящая справа от меня, тихо охнула, зажала рот рукой, и из ее глаз покатились крупные слезы.

– Что ж, результаты объявлены, – распорядитель сдержанно улыбнулся, – тех претенденток, которые справились с заданием – от души поздравляем. Ждем вас на следующем испытании, а пока можете отдыхать. Выбывших просим покинуть замок в течение сегодняшнего дня.

Из зала я выходила в смешанных чувствах. С одной стороны: радость от того, что справилась и прошла дальше. А с другой – горечь во рту так и не проходила. Первое же испытание – и минус три претендентки.

Отбор все меньше казался мне веселым приключением.

Глава 8

– Как все прошло? – обеспокоенно спросила Ромерта, когда я, словно мрачная туча, вплыла в комнату, – не справилась?

– Справилась. И даже не с самым плохим результатом, – ответила приглушенно и поплелась в гардеробную, на ходу расстегивая браслет.

– Что же не улыбаешься?

– Настроения нет… – и в двух словах рассказала о том, как прошло испытание, как вылетела опоздавшая девушка и как улыбалась Натаэлла.

– А чего ты ждала? Это отбор, а не увеселительная прогулка.

– Теперь я это поняла.

– Собираешься бросить?

– Ни за что. Просто все оказалось немного не так, как я думала. Справлюсь.

Хотелось переодеться во что-то полегче, попроще, но моим планам было не суждено сбыться.

Едва я потянулась к пуговкам на лифе, как в дверь постучались, и Ромерта поспешно пошла открывать. Из гардеробной я слышала лишь неразборчивые голоса, а потом камеристка появилась на пороге, протягивая мне маленький конвертик из бежевой бархатной бумаги.

– Это что? – я озадаченно не него уставилась.

Вряд ли кто-то из дворца будет писать мне тайные послания.

– Приглашение на обед.

– Да? С чего бы это? – похоже, во мне пробуждалась подозрительность.

– Твоя мечта обедать за общим столом сбылась. Всех претенденток приглашают в малую столовую.

– Жених тоже будет? – тут же встрепенулась я.

– Вряд ли. Обычно такие обеды устраивают позже, когда большая часть соперниц уже вылетит с отбора.

– Значит, мне придется наслаждаться обществом этих змеюк?

– Именно так.

Особым желанием я не горела, но и отказаться не могла. Традиции – это святое. Поэтому вздохнула, с тоской посмотрела на простое платье, в которое мне так и не удалось переодеться, и отправилась на обед, как всегда, в сопровождении своей сухонькой служанки.

***

Семнадцать девушек собрались за вытянутым столом. Белоснежная скатерть, серебряные столовые приборы, посуда, сверкающая, как зеркало.

Слева от меня сидела Ундина, справа – Бренна. Чуть поодаль – Люси между двух тоненьких, словно тростинки, блондинок, одну из который звали Тея, вторую Лея. Хмурая Бет в самом конце стола. Практически напротив меня – Натэлла и две ее самые верные приспешницы: рыжая Леона и еще более рыжая Клэр. Остальных я не запомнила, и, если честно, не очень-то и старалась. Смысл? Если через несколько дней кто-то опять вылетит?

Надеюсь, что не я.

Не знаю, в чем был смысл этого обеда. То ли мы должны были присмотреться друг к другу, то ли подружиться. Понятия не имею. Я просто ела. Как всегда. И мне было очень вкусно. Настолько вкусно, что даже настроение стало повышаться, и я уже поглядывала по сторонам не хмуро, а с каким-никаким интересом.

Сначала девушки держались скованно, отстраненно, исподтишка наблюдая друг за другом, но постепенно начали переговариваться, а к концу обеда уже болтали без умолку.

– Я не хотела ехать на этот отбор, – произнесла Клер, поднимая страдальческий взгляд к потолку, при этом кокетливо накручивая на палец рыжую прядь, – меня заставили.

Правда, что ли? Вот бедняга.

Следом подала голос другая девица, имени которой я не знала:

– И меня. Я так рыдала, упрашивала отца, но он был непреклонен.

– И я рыдала, – вставила еще одна претендентка.

– А я не рыдала, – гордо выдала Натаэлла, – я твердо сказала родителям, что так просто не сдамся и не собираюсь выходить замуж по приказу. Им меня не заставить.

– Я так же сказала, – тут же добавила Люси, – и вообще, кто захочет выходить замуж за такого? Он несносный! Надменный…

– А я терпеть не могу блондинов…

– И он вообще не в моем вкусе…

– Это нас должен покорять, а не мы его…

Я смотрела на них во все глаза и не понимала – что же это такое происходит? Что это за коллективный плач и жалобы на несправедливую судьбу, пригнавшую их в Восточную столицу на отбор, посвященный сыну наместника? Что за бунт? Никто не хотел сюда ехать? Всех заставили? Пригнали, как на каторгу? Это что, заговор какой-то?

Я искренне недоумевала, переводила взгляд то на одну, то на другую и слушала их стенания, пустые угрозы, чопорное фырканье. А потом внезапно поняла.

Они все врали! Все до единой! Это просто игра. На мой взгляд, совершенно глупая и бесполезная. Каждая из них глазами пожирала Нольда, стоило ему оказаться рядом, и я до сих пор не могла забыть, как они вокруг него в Красном зале крутились и в рот заглядывали.

Ничего не говорила только хмурая Бэт. И на том спасибо, хоть какая-то молчаливая правда в этом щебечущем море хвастливого вранья.

М-да. Я была в полной растерянности. Вникать в эти игры совершенно не хотелось. Но к счастью, у меня есть золотое правило, которое выручало и не раз: в любой непонятной ситуации – молчи и ешь. Поэтому я просто положила себе еще кусок тортика, соскребла с него воздушный крем и с удовольствием отправила в рот.

Увы, в этот раз золотое правило не сработало.

– А ты… эээ… Сандра? – Натаэлла посмотрела прямо на меня с легкой и одновременно какой-то пренебрежительной улыбкой.

– Ксана, – поправила я.

– Ах да, Ксана, извини, перепутала, – очередная ядовитая полу улыбка-полуусмешка, – тоже не смогла противиться родительской воле?

Поняв, что отмолчаться не получится, я отложила в сторону приборы и посмотрела на нее. Строить из себя несчастную жертвенную овцу не в моих правилах, да и с раздражением от окружающего лицемерия мне справиться не удалось, поэтому улыбнулась, плечами пожала и спокойно ответила:

– Нет. Меня никто не заставлял. Я сама захотела.

– Сама? – Натаэлла сморщила нос, глянув на меня с деланным удивлением. Дескать, разве можно такого хотеть.

– Да. Когда Барсон к нам приехал, отодвинула в сторону сестру и поставила свою подпись. Она так визжала, ей так хотелось на отбор. Думаю, бедняга до сих пор ядом брызжет.

– Да ты что? – встряла Люси. – Что же тебя вынудило на такой отчаянный шаг?