– А ты в курсе, – тихо спрашивает он, и голос звучит, хоть и глуховато, но нейтрально, так, что я разворачиваюсь к нему и заглядываю в глаза. Темные и злые. Но спокойные, мать его! Спокойные! – что, при резкой остановке, твои ноги сломаются, как спички? Даже в такой машине, как эта?

Вот чего угодно ждала от него, но не лекции по безопасности!

Это чего еще, бл*, такое?

Ты меня трахать будешь или нет?

– Ну ты же будешь осторожен? – с придыханием спрашиваю я и невинно так ресничками хлоп-хлоп… Обычно от такого мои ухажеры теряли связь с реальностью, глупо лыбились и делали все, о чем попрошу.

А этот черт только моргает и отворачивается. А потом просто заводит машину и едет!

Резко трогается, так, что я задницей скольжу вперед и чуть не улетаю на пол перед сиденьем! Еле удерживаюсь за поручень! Сука! Гад!

И нет, мне не кажется. Пока я выбираюсь и усаживаюсь, убирая ноги с панели, он усмехается!

Ах ты скот!

Да вот теперь хрен тебе, а не секс! Даже если опять везет на природу! Почему, кстати, на природу? Чем ему не угодил город? Или женатый и не хочет в дом приводить? Или баба есть? У такого мужика точно есть! Да и плевать. На один раз хорошо потрахаться мне хватило. А больше нифига! Не с той играешь, дядя Миша!

Пока я перебираю в голове варианты и дуюсь, Миша спокойно заруливает ко мне во двор. Домой, значит, привез. И что дальше?

– И что дальше? – спрашиваю я.

– Ничего. Не гуляй больше с взрослыми дядями, малех. А то я не всегда буду рядом.

– «Потому что мимо, дети, я могу не пролетать» – передразниваю я присказку недавно услышанного по телеку детского героя. Миша смотрит на меня удивленно. Ну да, откуда тебе детские современные мультики знать.

– Тебя случаем не Аркадий Паровозов зовут?

– Не понял сейчас.

– Погугли. Умеешь?

– Свободна, малех.

От этого окончательного прощания я отчего-то испытываю разочарование. Жестко он меня с сексом обломал. Гад. Но я же напрямую ни за что не скажу, что хочу его. Никогда. Это в прошлый раз, на озере, я такое сделала. И то только потому, что текилы тяпнула, а она афродизиак, не иначе. Я прикусываю губу, зло смотрю на него, потом шиплю сквозь зубы:

– Не кашляй, дядя, – и опять дергаю за ручку. А она опять не открывается.

Да он издевается, что ли, надо мной?

Я резко разворачиваюсь к Мише, а в следующее мгновение уже лечу вперед, потому что он очень быстро и ловко перетаскивает меня с соседнего сиденья к себе на колени. Сажает верхом, резко придвигает к себе и кладет пальцы между ног.

На мокрые трусы. Да, сука, мокрые! И уже давно! И это стыдно, дико стыдно. Но, когда он нажимает жестко и грубо прямо через белье на клитор, я непроизвольно начинаю дрожать и выгибаюсь, подставляясь под его пальцы. И это тоже стыдно и дико, но поделать с собой я ничего не могу. Пока он так трогает меня, пока смотрит своим темным внимательным взглядом, фиксируя каждое самое маленькое изменение на моем лице… Черт, сама я этого не прекращу. Ни за что.

– Ну что, стервочка маленькая, получила, чего хотела? – бормочет он, все сильнее и активнее двигая пальцами по промежности, так, что я тяжело, с присвистом, дышу и начинаю подскакивать от нетерпения.

Мне мало того, что он делает. Я хочу больше. Я хочу его в себе. Прямо сейчас. Вот сейчас же!

Я не отвечаю на его слова, только держусь за крепкую шею, вонзая ногти в кожу, чтоб не вздумал тормозить. И тянусь к ремню на джинсах, потому что сил терпеть больше нет. Но он не пускает, перехватывает мою руку, кладет просто сверху на ширинку и заставляет сжать член прямо через джинсы.

– Сучка ты дерзкая. О чем думала вообще, с этим ментом, овечка, бл*?

Он все сильнее и ритмичнее нажимает на клитор, заставляя уже практически забиться в конвульсиях оргазма, еще чуть-чуть, еще немного, ну немного же…

Я смотрю в его глаза, ничего не отвечая, ладонь сжимает член через джинсы, чувствую, какой он тверый, и от этого предвкушения мне становится до ломки в костях хорошо. Я знаю, что буквально через секунду заполучу его в себя и наконец почувствую то, чего так хотела с того самого момента, как разглядывала его, спокойно и жестко разговаривающего с моим обидчиком.

И само это ожидание кайфа, пожалуй, даже круче, чем сам будущий кайф. Тоньше и острее. Я опять тянусь у ремню, но Миша опять меня останавливает.

Я не понимаю причины, шиплю сквозь зубы и тянусь к его губам, чтоб заставить делать то, чего хочу я.

Он лишь усмехается нервно, уворачиваясь от моих губ, и я попадаю в небритую щеку, и это тоже кайф, потому что вкус его кожи мгновенно сносит все барьеры, что я еще пыталась удерживать, потому что тактильные воспоминания – охеренная вещь, и именно это происходит со мной сейчас. Я не выдерживаю, стону и облизываю его щеку, спускаясь к шее, и непроизвольно притираюсь сильнее в твердому телу, позволяя неутомимым пальцам доводить меня до развязки. И чувствую, что это случится скоро, прям скоро, прям вот сейчас, сейчас, сейчас…

А потом все заканчивается. Резко. Только что я сидела, выгибалась на его пальцах, стонала громко, не сдерживаясь, кайфуя от вкуса его кожи и закатывая глаза в предвкушении феерического оргазма…

А в следующую секунду я опять сижу на соседнем сиденье, распаленная, растрепанная, с диким взглядом и дрожащими ногами. В животе ломит от неудовлетворенного желания, от сорванного кайфа, в голове полный бедлам.

Миша оглядывает меня, медленно и жадно, словно хочет запомнить для себя, как я выгляжу. Выдыхает. А потом…

А потом щелкает замок, и он, помедлив, кивает мне на выход.

Это, бл*, чего такое сейчас было???

Это он меня… Обломал что ли? Он? Меня???

– Давай, малех, на выход. И не косячь больше. А то я нихера не этот… Как его, бл*… Не Пароходов…

Слова даются ему медленно. Но он опять спокоен. Словно и не было вот прямо сейчас бешеного урагана, который крышу мне напрочь сорвал, унес в закат, без возврата!

Это как так?

Так разве бывает?

Он же меня хочет?

Очень хочет, я ж не дура! Да у него член сейчас джинсы порвет! Какого хера здесь вообще происходит?

Я очень хочу задать эти вопросы. Вернее, не задать, а выкрикнуть их, проорать прямо в охамевшую физиономию.

Меня в буквальном смысле кроет, колбасит от сорвавшегося оргазма, от неудовлетворенности и обиды так, что становится страшно. Не по себе. Я в таком состоянии на многое способна, мне ли не знать. Хотя… Не было у меня такого состояния до встречи с ним! Никто меня так качественно не доводил!

Гад! Сука! Тварь! Извращенец!

Я очень, просто очень хочу вцепиться в уже невозмутимую и ироничную физиономию ногтями. Но вместо этого выдыхаю злобно:

– Да пошел ты нахер, придурок! Если не стоит, то нехер и лапать!

А потом выкатываюсь прочь из машины, хорошенько саданув дверью напоследок.

И иду к подъезду. Ощущая, как он смотрит на меня. И этот взгляд его, как прикосновение, жадное и возбуждающее.

Но вот хер я повернусь.

Нагибаюсь, демостративно, кошечкой, подтягивая сползший гольф. Смотри, сука, чего ты лишился! Навсегда, тварь, навсегда!

Слышу за спиной автомобильный гудок, выпрямляюсь, медленно одергиваю юбочку и поднимаю руку, показывая ему средний палец, чтоб понял, куда я его посылаю. Если с первого раза не дошло.

Меня сейчас не заботит ни придурок-капитан, что может устроить мне веселье, ни то, что меня запросто увидят соседки и опять вложат Польке.

Нет, меня волнует только самый жесточайший облом в моей жизни и гад, который мне это облом обеспечил.

И он об этом пожалеет, вот клянусь, пожалеет!

Глава 9

Миша

Я отъезжаю от дома малявки буквально пару кварталов, чтоб совсем уж не палиться, а то, мало ли, за хлебом выскочит, а я тут, рядышком, как дебил, трусь.

Выхожу из машины, курю для успокоения нервяка и стояка, разминаюсь. Ничего, ничего, овечка малолетняя… Я тебя, бл*, воспитаю. Или не буду. Нахер геморрой?

А она же, бл*, ходячий геморрой, проблемная заноза в жопе. Опять я, Миха Лысый, в роли принца выступил. Ну вот охереть теперь. Она свою бедовую жопку во всякую херню сует, а я, значит, вытаскиваю. И даже оплаты за это дело достойной не беру. Благородный, хуле. Такое благородство в последний раз с Маринкой Ремневой проявил. Тоже не тронул. Хотя нет, здесь есть разница. Маринку я вообще не тронул, а это стервотину… Очень даже хорошо потрогал. Так хорошо, что до сих пор от воспоминаний член дергается заинтересованно. У меня. У взрослого мужика под сраку лет. Встает при одном воспоминании о трахе с мелкой оторвой. Тут не поймешь, радоваться или огорчаться. Радоваться, что, типа, стоит и огого еще, а огорчаться… Не, не надо огорчаться.

Надо бы все же посмотреть, не намылится ли она куда-нибудь сегодня? А то я ж ее обломал круто. С кайфом прямо. Может и рвануть, если загорится. Но думаю, вряд ли. После сегодняшнего приключения с ментом. Кстати, насчет мента.

Я вытаскиваю сотовый, набираю одному из нужных людей, которых я уже успел поймать в этом городе:

– Приветствую. Глянь мне опера одного, у вас в городе, Василий Хлыст.

– Привет, Миш. – Густой бас начальника следственного отдела, звучит спокойно, – нафига он тебе?

– Знаешь его?

– Да, сталкивался.

– И как?

– Что конкретно тебя интересует?

– Что за человек.

– Обычный человек. Пару раз ловили на взятках, но свои покрывают. Особо не усердствует, слова понимает.

– Женат?

– Не в курсе. Тебе срочно?

– Да. И мне бы на него данные, Вить, особенно проколы.

– Зачем он тебе, Миш? Обычный человечек, не особо умный, не особо наглый.

– Да так… Встретился… Не понравился…

– А конкретнее? Чем не понравился? Давай внушение сделаем. Я с его руководством на днях на рыбалку еду…

– Пока не надо, Вить. Просто данные.

– Ну хорошо. Но сам не трудись, если что. И, может, с нами рванешь? Здесь такие сомы водятся…

– Спасибо, подумаю.

Я отключаюсь, опять прикуриваю. Все же не могу привыкнуть общаться с ментами. Никак. Столько лет уже прошло, а все равно периодически от их повадок злобой бьет. И поэтому ни на какую рыбалку я не поеду. Хотя надо бы. Хотя… Нахер не надо. Ремнев приедет, пусть с ними в десны и целуется. Не моя печаль. Просто кто ж виноват, что у нас все так? Что менты в деловыми всегда в одной упряжке бегали? Это только в кино красиво про противостояние поется. А в реальности, рука руку моет. На таком серьезном уровне по крайней мере. Мелочь под ногами может и рычит друг на друга, а если повыше, то либо дружба, либо нейтрал. А уж в небольших городах, хоть и областных центрах, вообще все друг с другом повязаны. Сложное плетение судеб на основе совместного прошлого школьного, институтского опыта, все водних кругах, все друг друга через щесть рукопожатий знают. Поэтому работать здесь одновременно просто и сложно. Просто, потому что приезжаешь уже с багажом, уже знаешь, к кому идти. И этот кто-то в тебе заинтересован. Ну еще бы, кто не заинтересуется возможностью срубить бабла. А Сухой – это бабло. И хорошее, для многих.

И вот так, от одного человека ты попадаешь в паутину связей, тебя, будущего партнера, апросто передают по цепочке, каждый старается понравиться, чтоб потом урвать свой кусок.

А сложно тоже как раз по этой причине.

Связи. Друзья, соседи, одноклассники, родственники, бывшие любовники, мужья, жены, внуки, дети, седьмая вода на киселе.

Если есть свой монополист, а он практически всегда есть, то часто вопрос не в деньгах уже. Вернее, не только в них. И поэтому приходится действовать на всех уровнях.