Возьмем для примера фермера из Норфолка по имени Тони Мартин, которого в 2000 году осудили и заключили в тюрьму после того, как он застрелил вторгшегося к нему в дом подростка. Неудивительно, что это дело прогремело по всей стране, а на первом слушании вокруг суда собрались толпы людей, требующих его освобождения (2). Когда его признали виновным в убийстве (позже по психиатрическим показаниям в результате поданной апелляции приговор был смягчен до непредумышленного убийства), Мартина стали называть «народным героем» (3) и «героем для жертв преступлений» (4). Норман Бреннан, директор фонда «Жертвы преступлений», раскритиковал приговор, назвав его «опасным прецедентом». Он заявил: «Это еще один пример того, как система уголовного правосудия делает из жертв преступников» (5).

Политики и журналисты объединились в поддержке. После освобождения из тюрьмы Мартину заплатили 125 тысяч фунтов стерлингов за эксклюзивное интервью газете Mirror. Комиссия по жалобам на прессу постановила, что общий запрет на вознаграждение преступникам за освещение их историй можно обойти на том основании, что Мартин обладает «уникальным пониманием проблемы, вызывающей большую общественную озабоченность» (6).

Уильям Хейг, будучи лидером оппозиции, пытался говорить от имени «миллионов законопослушных британцев, которые больше не чувствуют, что государство на их стороне», обещая, что правительство консерваторов «пересмотрит закон», чтобы «государство встало на сторону людей, которые защищают свои дома и свои семьи от преступников» (7).

Если верить телевизионному опросу, он сеял на благодатной политической почве – после вынесения приговора Тони Мартину 85 процентов избирателей высказали мнение, что присяжные вынесли неправильный вердикт (8). Просочившаяся в прессу записка премьер-министра Тони Блэра позже обозначила его опасения, что, отказываясь участвовать в общественных дебатах, он создал впечатление, будто он «не в ладах с британскими инстинктами» (9).

ИДЕЯ, ЧТО ЗАКОН СКЛОНЯЕТСЯ В СТОРОНУ ГРАБИТЕЛЯ И ПРОТИВ ДОМОВЛАДЕЛЬЦА, ПРОДОЛЖАЛА ГУЛЯТЬ В МАССАХ НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕГО СЛЕДУЮЩЕГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ.

Она подпитывалась периодически всплывающими в таблоидах новостями – вроде дела Мунира Хусейна, посаженного в тюрьму вместе со своим братом в 2008 году за нападение на взломщика с битой для крикета – и достигла своей кульминации, когда и лейбористы, и консерваторы пообещали внести изменения в существующее законодательство.

Между тем даже тех изменений в законе, которые были внесены в 2012 году, оказалось недостаточно, чтобы успокоить народ, что и было продемонстрировано в 2018 году, когда семидесятивосьмилетний Ричард Осборн-Брукс был арестован за то, что смертельно ранил ножом грабителя на своей кухне. Этот «героический пенсионер» (10), которого прославляла газета The Sun, стал очередной жертвой законов, которые продолжают натравлять «профессионального преступника, намеренно врывающегося в чужие дома» на «испуганного владельца дома, чьи действия направлены исключительно на защиту себя и своего жилища» (11), и раз за разом оказываются направлены против последнего.

Почему же, несмотря на все усилия политиков, англичанин или англичанка не могут предпринять разумные шаги для защиты своей крепости?

Если мы не можем защитить себя и своих близких в собственном доме, как, спрашивается, мы можем утверждать, что наши законы вообще работают? Прежде чем мы вернемся к нашим опороченным героям Мартину, Хусейну и Осборн-Бруксу, для начала неплохо было бы разобраться, что на самом деле говорится по этому поводу в законе^[9].

Закон о самообороне

Вопрос: Что нам разрешено делать для самообороны? Ответ: Довольно многое.

Разрешение на применение силы в целях самообороны было закреплено в общем праве Англии и Уэльса на протяжении веков. На самом деле в качестве исторического примера псевдозакона учебники по праву обычно демонстрировали, как свободно можно расправляться с грабителями, ссылаясь на дело девятнадцатого века, в котором утверждалось: «В 1811 году мистер Перселл, из графства Корк, семидесяти лет, был посвящен в рыцари за убийство четырех грабителей разделочным ножом». Менее захватывающим фактом было то, что мистер Перселл использовал свой оставшийся после обеда столовый нож, чтобы убить двух, а не четырех грабителей, когда они атаковали его с мечами и огнестрельным оружием, и был посвящен в рыцари до этого происшествия, а вовсе не благодаря ему (12).

Закон не настолько лоялен к домовладельцам, как это утверждается в пересказах истории мистера Перселла. Тем не менее, согласно общему праву, заявление о том, что вы защищали себя (или другое лицо), при предъявлении обвинений в нападении, вплоть до убийства, обеспечит вам «полную защиту». Это означает, что в случае успеха обвиняемый будет оправдан по всем пунктам. Таким образом, даже в случае убийства человека состава преступления может быть не обнаружено.

В уголовном праве Англии и Уэльса различают «полную» и «частичную» защиту. При частичной защите снижается степень виновности – и, соответственно, тяжесть вменяемого преступления, – однако уголовное преступление все равно считается совершенным. Примером частичной защиты является «снижение ответственности», которое применяется, когда человек, убивший другого, страдает от «нарушений психических функций», вызванных каким-либо медицинским состоянием, которое существенно нарушает способность человека понимать характер своего поведения, формировать рациональное суждение или осуществлять самоконтроль и которое дает объяснение его действиям. В таких обстоятельствах у подсудимого будет частичная защита от убийства и вместо этого он будет осужден по менее тяжкому обвинению в непредумышленном убийстве^[10] (13). Так случилось, что именно эта защита, по мнению Апелляционного суда, должна была применяться в деле Тони Мартина, после того как были заслушаны показания эксперта о диагнозе параноидального расстройства личности, и именно она послужила основанием для отмены приговора за убийство в 2001 году и замены его на приговор за непредумышленное убийство (14). Самооборона обеспечивает полную защиту, поскольку закон признает, что наше право на физическую безопасность – и тем более наше право на жизнь – наделяет нас правом защищаться от угрозы вреда.

КОММЕНТАРИИ ОТ ЮРИСТА РФ:

Самооборона в России регулируется ст. 37 УК РФ «Необходимая самооборона». Она разделяет покушение на жизнь и имущество человека на два вида:

1) когда это сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или с непосредственной угрозой его применения.

2) когда это не сопряжено с таким насилием или такой угрозой. Превышения пределов (в случае если действия обороняющегося человека не соответствуют характеру или опасности посягательства) для первого вида покушений не предусмотрено.

Умышленное превышение пределов необходимой обороны влечет уголовную ответственность в случаях убийства или причинения тяжкого вреда здоровью и наказывается по ч. 1 ст. 108 УК и ч. 1 ст. 114 УК.

Причем силу разрешается применять не только для защиты себя или другого человека – тот же принцип применяется и в случае защиты собственности, а также предотвращения преступлений, ареста или задержания преступников (15). Для краткости я буду называть все это просто «самообороной».

Принципы закона о самообороне довольно просты и понятны:

• лицо, действующее в целях истинной самообороны, имеет право применить такую силу, которая является, по его суждению, разумной в данных обстоятельствах. Это обеспечивает защиту от любого обвинения в насилии, вплоть до применения смертоносной силы;

• первый вопрос, которым должны задаться присяжные: «Считал ли подсудимый или мог он считать, что для защиты себя от нападения или угрозы нападения на себя или других, для защиты собственности или предотвращения преступления необходимо применить силу?»

• второй вопрос: «Была ли сила, примененная обвиняемым, допустимой в данных обстоятельствах, в том числе с учетом воспринимаемой обвиняемым опасности?»

• бремя опровержения самообороны лежит на стороне обвинения. Обвиняемый не должен доказывать, что он действовал в рамках допустимой самообороны. Обвинение должно доказать вне всяких сомнений (так, чтобы полностью убедить присяжных), что обвиняемый не действовал в рамках допустимой самообороны.

Ключевые понятия здесь – это «необходимо» и «допустимой». Стоит остановиться на них подробнее.

«Искренняя вера в необходимость применения силы»

Рассматривается субъективный вопрос – действительно ли обвиняемый считал, что ему необходимо применить силу для самообороны? Не важно, был ли обвиняемый не прав по факту, если он был убежден в этом на момент применения силы. Таким образом, если двухметровый мужчина бежит к вам в жутком костюме медведя, размахивая чем-то, напоминающим мачете, и вы искренне верите, что он намеревается причинить вам серьезный вред, будет не важно, если позже вы осознаете, что «мачете» – это просто горшок и вы только что отправили в нокаут Винни-Пуха на глазах у ревущей толпы маленьких детей в «Диснейленде». Тот факт, что ваша вера в необходимость применения силы была, по объективным стандартам, необоснованной – в конце концов, как вообще можно перепутать горшок с мачете? – не будет иметь ровным счетом никакого значения.

Другое дело, что так присяжные могут с меньшей вероятностью согласиться с вашими заявлениями, что вы действительно в это верили. Тем не менее суть в том, что ошибочной, необоснованной, но совершенно искренней веры в необходимость применения силы более чем достаточно (исключение составляют случаи, когда ошибочное убеждение связано с добровольной интоксикацией – в конце концов, суд не будет потакать тому, чтобы люди, набравшись пива, обрушивали свою ярость на Винни-Пуха у фонтана).

Что касается нашего первоначального сценария, то если вы столкнетесь посреди ночи со взломщиком, стоящим в паре метров от вас и вооруженным бейсбольной битой, никто не сможет оспорить, что вы искренне и инстинктивно посчитали, что для защиты себя и своей семьи вам необходимо применить силу.

«Обоснованная сила»

О том, насколько обоснованной является примененная сила, следует судить по обстоятельствам, какими их воспринимал обвиняемый, даже если, как в предыдущем примере, он на самом деле ошибался. Так, если вы искренне верите, что нападение с мачете неизбежно, то обоснованность применения силы должна оцениваться исходя из этого убеждения. Что именно считать обоснованным, очевидно, зависит от конкретного случая, однако в прецедентном праве часто ссылаются на так называемый принцип «соразмерности». Если человек использует силу, соразмерную воспринимаемой им угрозе, то, как правило, такая сила считается обоснованной.

Закон также признает, что в пылу пугающей конфронтации не всегда оказывается легко определить, какую именно силу следует применить для самообороны, поэтому допускается довольно широкая свобода усмотрения^[11], выражаясь словами лорда Морриса по делу Палмера (16), которые в той или иной форме доводятся до присяжных, когда судья объясняет им тонкости законодательства:

«Если нападение было совершено таким образом, что самооборону можно считать обоснованно необходимой, то признается, что защищающий себя человек не в состоянии в точности оценить силу действий в свою защиту. Если присяжные сочтут, что в момент неожиданного испуга нападавший сделал только то, что искренне и инстинктивно посчитал необходимым, это будет убедительным доказательством, что были предприняты только обоснованные действия по самообороне».

Другие разъясняющие этот вопрос принципы включают отсутствие «обязанности отступить», хотя наличие у обвиняемого такой возможности, которой он не воспользовался, является одним из факторов, которые следует учитывать при оценке необходимости и обоснованности примененной силы (17). Кроме того, давно установлено, что человек может нанести упреждающий удар, – он не обязан ждать, пока его ударят первым. Многие из этих принципов могут показаться обывателю интуитивно понятными. И они будут правы.

ТОТ ФАКТ, ЧТО ВЫ ТЕОРЕТИЧЕСКИ МОГЛИ ПОБЕЖАТЬ НАВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ СЛЕДОМ ЗА СВОИМ ПАРТНЕРОМ, ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ДАТЬ ОТПОР ГРАБИТЕЛЮ, НЕ ДЕЛАЕТ ВАС АВТОМАТИЧЕСКИ ВИНОВНЫМ.