Аль-Зена узнала о возвращении Одената еще до того, как он въехал в ворота дворца, но предпочла дождаться, когда он сам к ней придет. Расхаживая по приемному залу своих покоев, Аль-Зена взглянула в серебряное зеркало, и увиденное очень ее приободрило. Она все еще красива – лицо, хоть ей уже сорок, было почти без морщин, а в черных как ночь волосах – ни одного седого волоска. Сегодня она оделась по парфянской моде – вишневого цвета шаровары и туника, бледно-розовая безрукавная блуза, расшитая золотой нитью и мелким речным жемчугом. На ногах ее были золоченые кожаные сандалии, а волосы она уложила в высокую замысловатую прическу из кос и кудрей, и украсила ее мерцающими бусинами цвета граната.

Аль-Зена заметила восхищение во взоре сына, когда он к ней вошел, и это доставило ей удовольствие.

– Оденат, любимый мой… – пробормотала она хрипловатым голосом, составлявшим резкий контраст с ее женственной внешностью и обняла сына. – Я очень по тебе скучала, дорогой. Где ты пропадал последние несколько дней?

Принц широко улыбнулся матери и усадил ее на мягкую скамью.

– Я был в пустыне, мама, в лагере моего двоюродного брата Забаая бен-Селима. И пригласил его дочь Зенобию провести лето здесь, во дворце.

Аль-Зена ощутила холодок дурного предчувствия и не ошиблась:

– Я бы хотел жениться на Зенобии, но она еще слишком юна и колеблется. Вот я и подумал, что если она проведет лето здесь и хорошенько познакомится с нами, то уверенности у нее прибавится. Отец, конечно, может просто приказать ей выйти за меня, но я бы предпочел, чтобы она и сама этого захотела.

Аль-Зена была совершенно не готова к таким новостям. Ей требовалось время подумать, но сначала она решила пойти напрямую.

– Оденат, у тебя еще много времени, и ты успеешь жениться. К чему такая спешка?

– Мама, мне уже двадцать пять. К тому же мне нужны наследники.

– А как же дети Делиции?

– Они мои сыновья, но наследниками быть не могут. Это же дети рабыни, наложницы. Да ты и сама все это знаешь… И знаешь, что я обязательно должен жениться.

– Но на девушке-бедави?… Оденат, уж наверное, ты можешь найти кого-нибудь получше.

– Зенобия только наполовину бедави, как и я, – улыбнулся Оденат. – Ее мать из прямых потомков царицы Клеопатры. Кроме того, девушка очень красивая и умная. Я хочу ее в жены – и получу.

Аль-Зена решила применить другую тактику – ту, что даст ей время подумать.

– Я прекрасно все понимаю, сын мой, и просто хочу, чтобы ты был счастлив, поэтому и беспокоюсь. Бедняжка Делиция!.. Ведь ее сердце будет разбито, когда она узнает об этом.

– Делиция не питает никаких иллюзий по поводу своего места в моей жизни, – заявил Оденат. – Ты позаботишься о том, чтобы Зенобию приняли здесь хорошо, верно, мама?

– Ну, раз уж ты так решительно настроен взять ее в жены… Хорошо, сын мой, я буду обращаться с ней как с собственной дочерью, – сладко пропела Аль-Зена.

Оденат поднялся и поцеловал мать.

– Спасибо, мама. Ничего другого я от тебя и не ожидал. – Принц улыбнулся и поспешно вышел из зала, решив навестить свою любимую наложницу Делицию.

Едва он успел выйти за дверь, Аль-Зена схватила фарфоровую вазу и в припадке ярости разбила об пол. Жена? Боги свидетели, она так надеялась это предотвратить! Наследники?! Он хотел наследников для этого города, этой навозной кучи! Пальмира, сколько бы она ни хвасталась тем, что основал ее сам царь Соломон, не шла ни в какое сравнение с древними персидскими городами – царством культуры и знаний. Это место, где она как в ссылке прожила последние двадцать шесть лет, не что иное, как куча навоза в пустыне! Ну ничего, он еще не женился. Быть может, если она поговорит с этой дурочкой Делицией… Что ж, если Оденат хочет девку из племени бедави, пусть совокупляется с ней, но сделать ее своей женой?… Нет, никогда!

Делиция приветствовала хозяина, прижавшись к нему пышным телом, и подняв лицо для поцелуя, проворковала:

– Добро пожаловать, мой господин. Я так по тебе скучала… И твои сыновья – тоже!

Принц поцеловал ее нежно, но без страсти. Что ж, Делиция, конечно, очень милая, но она уже давно ему надоела.

– Вы все здоровы? – спросил он.

– О да, мой господин. Хотя Верн упал и сильно разбил коленку. Ты же знаешь, он должен делать все то же самое, что и Лин, хотя его брат старше. – Увлекая принца к ложу, Делиция со вздохом прошептала: – Ночи без тебя такие длинные, мой господин…

Одената внезапно окутало ароматом гардений, и тут он понял, что пресытился им. Расцепив пухлые женские руки, обнимавшие его за шею, отстранился и тихо вздохнул – ему совсем не хотелось заниматься любовью со своей наложницей. Более того, Оденат с удивлением понял, что ему не хочется ложиться ни с одной из женщин гарема.

Собравшись с духом, принц проговорил:

– Делиция, хочу, чтобы ты знала: скоро я женюсь. Через несколько дней Зенобия бат-Забаай, единственная дочь моего двоюродного брата, приедет в этот дворец, чтобы некоторое время пожить тут. Она станет моей женой, а ее дети – моими наследниками.

– Ее дети – твоими наследниками? А как же мои… наши сыновья?

– Ты наверняка знала, что дети наложницы не могут наследовать царство Пальмиры.

– Но госпожа Аль-Зена говорила, что твои наследники – мои дети!

– Это решать не ей. Моя мать – персиянка. Когда она вышла за отца, ей следовало стать гражданкой Пальмиры, но она не захотела и провела долгие годы, умаляя достоинства моего царства, так и не пожелав узнать его обычаи. Последуй я ее примеру, она могла бы превратить меня в самого ненавистного из всех правителей Пальмиры. К счастью, я прислушался к совету моего отца: он сказал, что я не должен жениться на чужеземке, – иначе моих сыновей научат ненавидеть их наследие. Делиция, закон ясно говорит: дети наложницы не могут унаследовать царство Пальмиры.

– Ты можешь изменить закон, мой господин, разве нет?

– Даже не подумаю, – заявил принц. – Твои сыновья славные мальчики, но наполовину греки. А мы с Зенобией оба бедави, и наши сыновья тоже будут бедави.

– Ты наполовину перс! – воскликнула Делиция. – А у твоей драгоценной невесты, если я правильно помню, мать была гречанкой из Александрии!

– Но мы оба выросли в Пальмире, и мы оба – дети своих отцов. А наши отцы – бедави.

– Но по этой логике и наши с тобой сыновья тоже бедави, – гнула свое Делиция.

Оденат молчал, испытывая одновременно и раздражение, и грусть. Ему не хотелось обижать Делицию, но она не оставляла ему выбора. Он мысленно отчитал мать за то, что та осмелилась зародить в душе наложницы ложные надежды. Теперь он понимал, почему Аль-Зена поощряла его связь с бедняжкой Делицией, хотя всегда боялась и ненавидела женщин из его гарема.

Снова вздохнув, Оденат спросил:

– Кем были твои родители, Делиция?

– Мои родители? Какое отношение ко всему этому имеют мои родители?

– Ответь мне! Кто были твои родители? – Теперь голос принца прозвучал довольно резко.

– Не знаю. – Наложница в раздражении пожала плечами. – Я не могу этого помнить. Меня забрали у них совсем маленькой.

– Они были вольноотпущенными?

– Не знаю.

– Расскажи мне о своих самых ранних воспоминаниях. Подумай хорошенько и скажи, что ты вспоминаешь из своей жизни прежде всего.

Делиция наморщила лоб и некоторое время размышляла, затем не очень-то уверенно проговорила:

– Первое, что я помню… Помню, как меня угощали засахаренными фруктами в афинском борделе. Я была тогда совсем маленькой, не старше четырех-пяти лет. Мужчины любили сажать меня на колени. Они меня обнимали и называли своей славной хорошенькой девочкой.

– Я купил тебя не девственницей, – напомнил принц.

– Да, конечно, нет. Мою девственность продали на аукционе в Дамаске, когда мне было одиннадцать. Я обогатила своего хозяина – больше ни одна девственница не принесла ему столько денег.

– Значит, ты была проституткой уже три года, когда я купил тебя у госпожи Раби?

– Да. Но зачем ты меня обо всем этом распрашиваешь? Ты же знал, кто я такая, когда покупал меня.

– Да, Делиция, знал. Ты неглупая женщина, так что теперь кое о чем подумай. Ты не знаешь ни своих родителей, ни своего происхождения, не знаешь даже, откуда ты родом. До того, как я тебя купил, ты была проституткой. И ты устроила представление на глазах у всей Пальмиры в тот день, когда я тебя купил. Как можно сделать наследниками царства сыновей такой женщины? Ведь законы этого города – законы самого Соломона! Моя жена должна быть безупречной. Более того, все предки моих сыновей должны иметь благородное происхождение, которое можно подтвердить. Именно таким должен быть следующий правитель Пальмиры. – Принц обнял Делицию и, поцеловав ее в висок, добавил: – Я знаю, дорогая, что ты все понимаешь. И не сердись на меня.

– Так ты женишься только ради законных наследников? – В голосе женщины прозвучали нотки надежды, и Оденат почувствовал, что обязан ее развеять.

– Я женюсь по любви, Делиция. Я всегда был с тобой честен. Я купил тебя, чтобы помешать римскому губернатору, который потешился бы тобой, а потом отослал обратно к госпоже Раби, где тебе пришлось бы провести остаток короткой юности, ублажая каждую ночь многих мужчин. Вместо этого я купил тебя и сделал своей наложницей. И теперь у тебя есть все, чего только пожелаешь, и даже больше. Ты живешь в почете и безопасности. Ты избавлена от нищеты. И так будет до конца твоих дней, если, конечно, ты не вызовешь моего неудовольствия. – Эти последние слова прозвучали предостережением.

– А что будет с моими сыновьями? – с беспокойством в голосе спросила Делиция. – Если они не наследники тебе, что будет с ними?

– Они получат образование и будут служить Пальмире, то есть мне и моему преемнику. Твои сыновья – это мои сыновья, и им ничто не угрожает.

– Даже со стороны Зенобии бат-Забаай? – с язвительной усмешкой спросила Делиция.

– Да зачем же Зенобии желать зла твоим сыновьям? Ты ведешь себя глупо, голубка моя, потому что тебя ожесточило разочарование. Но помни: это не я и не Зенобия пообещали тебе, что твои сыновья унаследуют мое царство. Если ты злишься, Делиция, направь свою злость на ту, кто этого заслуживает. Направь ее на мою мать, потому что именно она ввела тебя в заблуждение.

Лицо Делиции покрылось красными пятнами гнева – она чувствовала себя оскорбленной и отвергнутой. Но Оденат был прав: именно Аль-Зена заставила поверить, что ее дети унаследуют небольшое отцовское царство. Делиция вовсе не была глупой. Немного подумав, она поняла, что ей очень повезло. Принц действительно избавил ее от ужасной жизни, и теперь двое ее сыновей стали гарантией того, что она сохранит за собой свое очень даже выгодное положение. Она будет редкостной дурой, если разрушит все это только потому, что дети другой женщины когда-нибудь станут правителями Пальмиры.

Она чувствовала, что уже надоела своему хозяину. «Но все же – ничего страшного, – думала Делиция. – Мне ведь ничто не угрожает. И моим сыновьям – тоже. Я даже подружусь с Зенобией бат-Забаай! Это ужасно позлит старую кошку Аль-Зену!» Она улыбнулась при этой мысли и тотчас же почувствовала, что успокаивается. О, она уже предвкушала удовольствие, которое получит, когда сумеет разозлить мамашу Одената.

– Почему ты улыбаешься, голубка моя?

– Потому что поняла, что ты прав, мой господин. А я вела себя глупо. С твоего позволения я поприветствую Зенобию бат-Забаай как твою жену и мою принцессу.

Оденат радостно улыбнулся.

– Я знал, милая, что твой ум и здравый смысл преобладают. – Принц встал и еще раз поцеловал Делицию в висок. – С мальчиками я увижусь позже. А сейчас нужно отдать распоряжения, чтобы все подготовились к приему Зенобии, которая появится во дворце завтра. Все должно быть безупречно!

Чуть приподняв свои изящные брови, Делиция посмотрела ему вслед. Должно быть, Оденат и впрямь влюбился, раз собрался вникать в детали домашнего хозяйства. Наверное, Зенобия бат-Забаай уже не похожа на того худенького ребенка с мрачным взглядом, что три с лишним года назад сидел и бесстрастно наблюдал за умирающим человеком. Делиция пожала плечами. Дворцовые интриги ее больше не касались. Пусть с ними разбирается малышка бедави.