Наставник (страница 12)
Очень высок. Пожалуй, почти так же огромен, как тот ублюдочный негр, который раз за разом гонял Миху по кругу. Наверное, теперь Миха, случись ему встретиться, и его поблагодарил бы.
Надо же, каким он вежливым становится.
Благодарным.
– Нет, – сухо ответил Миха.
Его тоже разглядывали.
Кого видели?
– Чужак. Откуда ты такой взялся? – Хальгрим, а почему-то не осталось сомнений, что в гости пожаловал именно он и лично, поставил свечу на стол.
– Издалека.
– По-нашему говоришь. Мне доложили. Всякого доложили. Вот и интересненько стало. Захотелось глянуть.
Хальгрим огляделся. Поморщился.
– Сестрица моя не слишком щедра. Чего еще ждать от женщины? Могла бы выделить покои и поприличнее.
– Меня устраивает, – отозвался Миха.
И сел.
Мысль разыграть умирающего он отбросил. Слишком многие Миху видели. И слуги, и треклятые рабы, которые точно не знали о его грандиозных планах по улучшению условий их бытия. И молчать они не станут. Особенно если спрашивать с умом.
Глупым Хальгрим не выглядел.
Опасным – да.
Убивать пришел? Нет. Вряд ли. Слишком уж нагло, да и зачем самому? Он ведь со свитой прибыл. И нашел бы кому поручить. Скорее уж знакомиться.
– Говорят, ты убил драгра.
– Повезло.
– Не слышал, чтобы кому-то еще так везло, – барон поднял кувшин и понюхал. Разочарование на лице его было вполне искренним. – Вода?
– Вина, говорят, пока нельзя.
– Бабы, – бросил он в сторону. – Что они понимают. Моя сестрица думает, что я пришел забрать этот замок.
– А ты?
– У меня свой имеется, – кувшин вернулся на стол. А внимательный взгляд вперился в Миху.
– Замков мало не бывает.
– Твоя правда. Но… хоть дура, но родная кровь все-таки. Да и мальчишка бойкий. Знает, что слабее, но скалится. Это хорошо. Из волчонка рано или поздно волк вырастет.
– Если дадут.
– И это верно, – Хальгрим склонил голову. А потом снял с пояса серебряную флягу и наполнил кубки. Поднял свой. – Садись. Выпей, пока эти дуры не видят. И вообще много воли им дал.
Миха добрался до стола, отметив, что силенок хватит, чтобы не рухнуть мордой в пол. Это уже много.
– Эй ты, ублюдок, – вежливо обратился Хальгрим к рабу. – Убирайся.
Дыхание под кроватью оборвалось.
– На кухню сходи, – велел Миха, понимая, что человеку страшно. Приказ-то быть при Михе он получил не от Хальгрима. – Принеси еды.
Есть и вправду хотелось. Пусть чувство голода было не таким всепоглощающим, но было. И Миха от позднего – судя по темноте очень позднего ужина – не отказался бы.
– Вот-вот. Принеси. А ты пей. Доброе вино. Мне с островов везли. Только там и умеют, чтобы сладкое, да без приторности.
Вино было густым и тяжелым, и сладковатым. Чем-то оно напоминало портвейн, правда, оставляло после себя резкое травяное послевкусие.
Отравить хотят?
Хальгрим тоже пьет. Правда, это ни о чем не говорит. Мог яду в кубок подсыпать. Вона сколько перстней на руках. А Миха, пусть он бесконечно далек от истории, слыхал про такие перстни, в которых тайник и яд.
И про отравленные кубки.
И вообще фантазия у местных изрядная, так что, пожелай Миху отравить, точно отравят.
– И не боишься, – сделал вывод Хальгрим.
– Есть чего?
– Я могу тебя убить.
– А я тебя, – пожал плечами Миха. – Надо ли?
– Вот и мне хотелось бы понять. Баба не удержит замок. Мальчишка мал и слаб. За ним не пойдут. Может, конечно, старшие и будут держаться клятвы. Дворня опять же. Но уже пошли слухи, что круги на воде.
Хальгрим допил вино и с грохотом ударил кубком по столу.
– Не понимает, дура! Что они будут делать, когда перед воротами ватага появится? И ладно, если сброд какой? А если настоящие искатели удачи? Есть такие, кто и сотню, и две под стяги собрать способны, когда добыча хорошая ожидается.
– Стены высокие, – дипломатично заметил Миха. И мысленно подавил вздох. Про средневековые войны он тоже знает лишь то, что они были.
И кровавые.
– Стены… высокие… это да. Только там, – Хальгрим мотнул головой. – За стенами люди. Селяне. Под бароном сколько сел было?
– Понятия не имею.
– Вот. А я тебе скажу. Под две дюжины, от совсем мелких до крупных, в иных и торг свой имелся. И людишки у него сытые, а стало быть, взять будет чего.
И снова в Миху вперился, словно ждал. Но не дождался.
– Они сперва по селам пройдут, на прочность пробуя. И поглядят, как там барон новый, справляется али нет. Пограбят. Пожгут. Народишко угонят, небось, крепкие рабы всегда нужны.
Дверь беззвучно приоткрылась, впустив Миару с подносом.
– Доброй ночи, – сказала она очень-очень тихо.
И Хальгрим крякнул.
Нахмурился.
– Магичка. Не спится?
Она молча поставила поднос на стол. Убрала кубок, только тонкие ноздри дрогнули и глаза прищурились. А перед Михой появилась миска с кашей. Кашу приправили мясом, а к ней выдали еще пару ломтей буженины. Нашлось место и желтоватому местному сыру, порезанному крупными ломтями.
– Наглые они, – кивнул Хальгрим. – Вечно держатся так, свысока. Только я за свои годы одно понял. И у магов кровь красная. У всех она красная.
Миара сделала вид, что не слышит.
Тонкие пальцы коснулись Михиной шеи, и он ощутил, как разливается по мышцам тепло. Силой она поделилась щедро, а потом вышла.
И дверь за собою закрыла.
– А ничего. Я думал, пострашнее будет. Тощая, конечно. И задницы нет. Сисек тоже. Что за баба без сисек? А еще и наглая. Такой крепкий мужик нужен, чтоб в кулаке держал.
Кулак он продемонстрировал почему-то Михе. Миха почти даже впечатлился, ибо был кулак солидным, почти с Михину голову величиной.
– Ничего. Пристроим. Главное, не давать им на голову сесть. Так вот, мне этот замок на хрен не сдался. Мне со своим хозяйством разобраться бы.
Отчаянно захотелось поверить.
А что, мужик толковый. И куда лучше Михи с местными реалиями знаком. И прав. Во всем прав. И в том, что нового барона на прочность проверить захотят. И в том, что начнут с деревень, в которых люди. И пусть люди тоже не беззащитные, но одно дело бродягу отогнать или волчью стаю, и совсем другое – с наемниками сладить.
Людей было жаль.
Априори.
– Я б и не сунулся сюда. Отец велел, – Хальгрим откинулся на спинку стула, и тот заскрипел. – Нехорошо выйдет, если Гиту прибьют. Да и мне она, пусть дурная, а сестра. Кровь – не водица. Так что уж потерпите.
– Потерплю, – ответил Миха. – Посмотрю.
– И то верно. Воевать нам ни к чему. Ешь. Тощий больно. Прокляли? Может, маги? Эта вон, кошка блудливая. По глазам вижу, что блудливая. И вообще магам веры нет никакой. Вечно что-то мутят. Сестра сказала, что прошлый её травил. Скотина.
Миха вцепился зубами в кусок буженины, напоминая себе, что молчание – золото.
– Я мог бы тебя вызвать. На поединок. И прибить.
– Или я тебя.
– Вряд ли. Ты еще слаб. А ждать, когда силу наберешь, мне резона нету, – все-таки ему быстро надоели игры, и уже этим Хальгрим вызвал вяловатую, но симпатию. – Я дам тебе денег.
Симпатия умерла.
– И ты проведешь ритуал. Отпустишь мальчишку.
– Нет.
– Триста медведей. Это неплохая сумма для бродяги.
– Нет.
– И право остаться в моей дружине. Мне нужны сильные люди. Сильные и разумные, – Хальгрим поднялся. – Подумай. Только очень хорошо подумай.
Миха вздохнул и, подвинув поближе второй кусок, повторил:
– Нет.
– Ну и дурак, – как-то совершенно спокойно отозвался Хальгрим. – Тогда придется тебя убить.
– Попробуй.
Миха облизал пальцы и подумал, что почему-то не испугался. Это тоже было ненормально. Тот, прошлый Миха, не любил драк и всяческих их избегал.
Дикарь… дикарь потребовал вернуться к мясу. Раз уж их пока не убили. Перспективы – дело мутное. Мясо – конкретное. А Хальгим надолго остался за дверью.
Ждал, что Миха передумает?
Наверное, это было бы разумным. На редкость разумным. Избавиться от клятвы. Перепоручить и мальчишку, и замок этот, и весь средневековый бедлам человеку, который точно с ним справится. Но… Миха, кажется, и вправду был не в ладах с разумом.
– Ничего, – проворчал он, выпустив когти. – Как-нибудь разберемся.
Глава 10
Город ликовал, приветствуя новую Владычицу. И неспешно ступали белоснежные лошади, спины которых были украшены алыми попонами. В гривы заплели алые же ленты, ими украсили и помост. Поставленный на дюжину колес, тот был огромен.
Делали его в спешке, а потому под роскошными тканями, которыми помост убрали, скрывалось самое обыкновенное темное дерево. И Верховный не мог отделаться от мысли, что это – очередная ложь.
Нет, не восторг.
Люди выходили на улицы. Люди кидали под копыта лошадей цветы. Кричали и взывали к богам. Некоторые расписывали лица алыми красками, другие царапали кожу и тоже рисовали, но уже кровью.
Кружились танцовщицы.
Звенели струны.
Гудели рога.