– Значит, гореть будем вместе, – ответил с придыханием и впился в губы страстным, требовательным поцелуем, разжимая мои губы и врываясь влажным языком. Сдалась! Не хватило сил на сопротивление, потому что все во мне горело и взрывалось. Хотелось попробовать его губы на вкус еще в тот день, когда он обнаружил меня на озере и отпустил. И если раньше, с каждой нашей новой встречей, я стояла на краю пропасти, то теперь с блаженной улыбкой на устах бросилась в ее черную зияющую пасть. Отдавала всю себя врагу, дарила ему то, что каждая эльфийка хранит под страхом смерти до свадьбы.

Он вошел в мое тело мягко, но всей страстью, от которой даже воздух вокруг разрядился, заставляя жмуриться от боли, в которой хотелось утонуть и раствориться. Такой приятной и волнительной боли я никогда не испытывала и знала, что больше никогда не испытаю. То был миг, когда я вручила Тилиону сердце, подарила тело и отдала душу. Отныне я полностью принадлежала оборотню и хотела, чтобы это продолжалось вечность, чем подписала себе приговор…

Время шло неумолимо под музыку ветра, что играл на струнах листвы. Я обнимала колени руками, сидя на природном кресле из мощных корней дерева гинга. Смотрела в пространство ночи невидящим взглядом и ждала, ждала, ждала…

Он обязательно придет за мной. Он обещал. Мы убежим далеко за границы кланов, где сможем жить вне закона наших рас. Наслаждаться каждой минутой близости, а не воровать кусочек счастья у жестокой ночи. Я мечтала, представляла будущее, где моя душа перестанет кричать от боли и рваться на куски. Я так устала обманывать родных и улыбаться, пряча тоску за фальшивой маской.

А время близилось к рассвету, и в подсознании поселилась страшная мысль. Сколько бы я не гнала ее от себя, она нарастала и твердила: – «Не придет». Слишком долго. Уже не придет, ведь как только солнце вступит в свои права, в лесу появятся эльфы, и оборотни не смогут заступить за черту.

– Придет, – уговаривала саму себя не сдаваться. – Я рискнула всем, что у меня есть, чтобы быть с ним. Он не может так со мной поступить, – тихие слезы стерла трясущейся рукой, осознавая, что тешу себя обманом. – Нет. Еще немного подожду. Еще несколько минут до рассвета. Тилион, где же ты?

Бессильно уткнулась лбом в колени и сотряслась от рыданий. Лучик солнца проник сквозь листву и коснулся теплом. Вот и все. Время вышло.

Продолжая вытирать поток бесконечных слез, я поднялась, перекинула сумку через плечо и вышла на берег озера. Ощутила прилив сил. Утро питало внутреннюю магию, и я могла бы взлететь над лесом, но не стала. Растоптанной и униженной шла в сторону дома, не замечая никого вокруг.

Даже не поняла, как оказалась в комнате, где мама не застелила мою постель, как обещала. Будто во сне разобрала вещи, облачилась в сорочку и легла на мягкую перину. Укрылась одеялом и легла на бок. Посмотрела на узорчатый ковер и ощутила, как новым потоком слезы полились из глаз.

– Леди Лоурэн, – постучала в дверь экономка. – Пора готовиться к помолвке. Скоро прибудут гости! – и ушла, но вернется через несколько минут, если не поднимусь с кровати.

Накрылась одеялом с головой и от отчаяния закричала в подушку. Все чувства смешались, разрывая мою несчастную душу. Сгорая от ненависти и обиды била кулаком по подушке до тех пор, пока не услышала мамин голос.

– Лоурэн, – я замерла, готовясь выслушать нотации о том, что она предупреждала, а я не послушала. – Что случилось, дочь?

– Он не пришел, – выползла из-под одеяла и упала в объятия матери.

– Они не такие как мы, – в который раз повторила она, поглаживая меня по голове. – А ты не верила. Теперь сама убедилась, – тяжело вздохнула. – Бедная моя девочка, не плачь. Это отродье не стоит ни одной твоей слезинки. Забудь его. Совсем скоро ты будешь вспоминать ваши встречи с иронией, как приключение, которое случилось в твоей жизни. Поверь мне, так и будет, – утешала, прижимая к груди, утирая слезинки, а меня на осколки разбивало, трясло, как в лихорадке, слова тошнотой к горлу подкатывали. Хотелось кричать изо всех сил и крушить все вокруг.

– Нет, ма! Любовь мою забрал и не пришел! Предал! Душу растоптал! Хочу уничтожить и ненавидеть! Но не могу… – душили всхлипы, но я продолжала говорить хриплым голосом: – Люблю его. Каждую минуту думаю о нем. Только он мне снится каждую ночь. Я умираю, когда его нет рядом, и заново рождаюсь, когда он смотрит в мои глаза, – выпалила эмоции, что копились внутри так долго и пожирали заживо.

Мама замотала головой, немного отстранилась, чтобы вновь стереть мои слезы и заглянуть в глаза.

– Скажи, что ты не успела сотворить глупость, – нотки страха проскользнули в ее голосе и удавкой сомкнулись на моей шее. Я сразу поняла, о какой глупости она говорит. Не решилась ответить словами. Они застряли в горле шипастым комом. Коротко кивнула, зажмурилась до боли, прикусила губу и посмотрела на мать, что тут же оттолкнула меня и вскочила с кровати. В ее огромных зеленых омутах я прочитала первобытный страх, животный, самый жуткий из всех возможных.

– О, Ши! – сорвалось, и она закрыла рот руками, будто яд из уст полился, а потом схватилась за голову, зашагала вокруг кровати. – Какой позор! За что мне все это?! За что Великая меня покарала?! Я душу в детей вложила! Я правилам всем следовала! Останусь в одиночестве доживать свой век! Точно останусь! Ты себя погубила и меня погубила! Твой отец откажется от меня! Выгонит из дома и найдет себе красивую и молодую жену! А тебе сожгут крылья, лишат магии и проклянут! Как ты могла?! Твоя помолвка… – заметалась по комнате вьюном, пока я отрешенно наблюдала за ее безумной истерикой. Какой смысл сокрушаться? Время вспять не повернуть. Я сделала выбор и готова за него ответить, понести любое наказание. Зачем мне крылья, если я летала только с НИМ? – Семья Грэм влиятельна! Если Асур узнает, а он узнает в вашу брачную ночь! О, Ши! О Великая Ши! Мы пропали!

– Делайте что хотите. Мне все равно, – произнесла мертвым голосом. Этой ночью я потеряла всякую тягу к жизни. Без Тилиона она мне не нужна. Пустая, лишенная красок и вкусов. Тягостное болото, чья пучина медленно затянет и когда-нибудь полностью поглотит.

– Надо сорвать помолвку! – загорелись мамины глаза черным пламенем. Она подошла к трельяжу и посмотрела на себя в зеркало, сжала кулачки, насупилась. Поправила усыпанную камнями диадему и прикусила нижнюю губу. – Нет, нет… Такого позора не допущу. Надо что-то придумать. Надо, чтобы Асур отказался от брака. Вы же друзья…

– Он откажется, не переживай, – отозвалась устало, наплевав на все. Мне так сейчас было плохо, что языком ворочить больно.

– Не вздумай никому рассказывать об этом оборотне! – снова дикий страх в глазах.

– Я просто поговорю с ним. Асур поймет. Наверное…

– Сколько можно валяться?! – залетела в комнату экономка Касана, теряя всякое терпение. – Ванна остыла! – пожилая эльфийка вела себя почтенно до тех пор, пока ее приказания выполнялись в срок, но стоило их нарушить, как хоть прячься от тирады поучений. – Лоу! Опять испытываешь мое терпение! Леди Эрвэн, ваше торжественное платье тщательно выглажено и ждет хозяйку, – вот и маме досталось, за то, что отвлекает меня от приготовлений.

Мама жестом показала, что сдается и упорхнула из моих покоев.

– Что с глазами? – нахмурилась экономка.

– Плохо спала, – я отмахнулась и прошла в смежные покои, через которые вышла в коридор. Два шага и я уже открыла двери в ванную комнату.

От пара резало измученные слезами глаза. Касана как всегда погорячилась, что вода остыла. Я сняла сорочку, расправила крылья и вошла в круглую купель, морщась от горячей воды. А когда привыкла к ее температуре, то с головой погрузилась, задержав дыхание. Образ смеющегося Тилиона заставил губы расплыться в улыбке. – Как он мог так поступить? – в голове не укладывалось. Неужели мама права и он просто воспользовался моей наивностью, наигрался и выкинул из своей жизни, как ненужную вещь? – Может, что-то случилось? Может…

Вынырнула, отдышалась и прильнула к бортику каменной купели. – Что могло помешать ему прийти? – не находила ответа на свой вопрос и это терзало до невыносимости.

Наспех вымылась и накинула легкий халат на горячее тело. Вышла в коридор, где меня уже ждали личные прислужницы. Они повели меня в комнату, оборудованную под гардероб. Усадили у зеркала и принялись наводить красоту, а я пустая оболочка с одним натянутым нервом, который только тронь, лопнет. Все мысли о нем, вся злость и любовь лишь о нем…

Вскоре я вышла из комнаты полностью подготовленная к празднику. На высокой прическе в форме цветка красовалась остроконечная диадема с зелеными камнями, уши оттягивали драгоценные серьги, а шею душило тяжелое колье. Платье, цвета эмблемы нашего лесного клана, из легких почти невесомых материй и прорезями для крыльев. Вот только они безжизненно висели, переняв на себя всю мою душевную боль. Попыталась их расправить усилием воли, но не получилось. Плюнула на все, натянула улыбку и пошла встречать гостей.

Отец окинул меня оценивающим взглядом, когда поравнялась с ним у распахнутых дверей замка. Мама нервно теребила край кружева на платье и старалась не смотреть в мою сторону.

– Где твой брат? – спросил со злостью. Отец не любил, когда кто-то опаздывал.

Я пожала в ответ плечами. Со вчерашнего дня не видела сорванца Айрика, но стоило о нем вспомнить, как брат с грохотом спустился по лестнице, на ходу заправляя парадную рубашку в брюки. Совсем скоро ему стукнет семнадцать, и он отправится в ту же академию, где училась я. А потом три года тяжелого обучения, новые друзья и билет во взрослую жизнь. Ему повезет, если отец хотя бы месяц позволит ему пожить спокойно, в чем я сильно сомневалась. Краем уха слышала, что Айрику уже подыскали супругу.

– Я что-то пропустил? – больно ущипнул меня за руку, и я вскрикнула, отвесила ему подзатыльник и едва сдержалась, чтобы не выругаться.

– Прекратите! – смерил строгим голосом отец. – Как дети малые, – пробурчал недовольно.

– Айрик! – поддержала мать. – Не трогай сестру. Она и без того волнуется.

– Да что тут волноваться? – махнул он рукой и обворожительно, как умел только брат, улыбнулся. Смахнул с лица длинную челку белокурых волос и коснулся острого кончика уха. А глаза зеленые в точности как у матери заблестели. Ох, немало сердец разобьет мой братишка за время обучения! – Поставит подпись в договоре и вуаля! Гулять на свадьбе нам три дня! – заразительно рассмеялся, а вот у меня уголки губ в печали опустились.

– Идут! – толкнула его мать локтем в бок.

Мы все выпрямились, показывая стать родовитого семейства перед четой горных эльфов. Асур Грэм сразу приковал мое внимание. Высокий и довольно крепкого телосложения эльф всегда вызывал во мне лишь дружеские чувства. Он был красив и хорошо воспитан. Длинные серые волосы, заплетенные в косу, украшали его образ, сочетались с нарядом и гармонировали с большими сизыми глазами. Он был старше своей сестры на три года, но не был лишен присущей Адриане игривости. Было время, когда мы почти каждый день встречались в заброшенной лачуге у Самшитового леса и играли в фанты всю ночь напролет. Асур с друзьями приносил эльфийское вино из запасов самого Хаузера Грэма – главы семейства горных эльфов. То время я вспоминала с теплом. Самое беззаботное время в моей жизни. И зачем я тогда, изрядно захмелев, отправилась за белую черту? Вернуть бы все назад! Не бушевала бы тогда буря в моей душе, а сердце не болело бы так сильно.

– Приветствую в поместье Сэлман дорогих гостей! – со всей добротой, на какую только способен, произнес отец.

– И я рад встрече, Эйлинг! А повод-то какой замечательный!