Рок и Кара (страница 4)
– Если речь идет об обычном поединке. Вспомните, что говорится в свитках древних о ритуальном поединке.
Я напрягла память, но не смогла припомнить ничего конкретного. Меня не учили истории с той тщательностью, с которой это делалось для брата. Женщине куда более пристало готовить приданое, чем проводить время за чтением. Исключение делалось разве что для божественного учения о предках-зверях.
А вот Свет частенько пропадал в отцовской библиотеке.
Свет… Я сглотнула ком в горле и выпрямила спину еще сильнее.
– О чем говорится в свитках?
– Забавно, как люди по-своему трактуют слова богов, а человеческая память стирает все, что не укладывается в привычную картину мира. – Он помолчал. На его ладони, лежащей на коре дуба, отчетливо проступали две тонкие синие линии вен. – Боги, наши предки-звери, завещали, что вождь клана или его первенец может оспорить права будущего короля и вызвать того на поединок, который и решит судьбу кланов.
– Первенец? – тихо спросила я.
– Первенец, и ни слова о том, женщина это или мужчина, – серьезно подтвердил Рок. – Никто из женщин этим правом так и не воспользовался, и оно оказалось предано забвению. Но упоминания о нем сохранились. Я нашел их.
«Женщины призваны дарить жизнь, а не отнимать ее».
Эти слова так и не сорвались с моих губ. В горле стало сухо. Мне понадобилось несколько минут, чтобы все осознать. Рок не торопил меня.
– Я не обучалась воинскому искусству. Ваш брат убьет меня, едва по ущелью разнесется звук барабана, призывающего к бою.
– Зачем воинское искусство той, в чьих руках нити жизни?
– Рок, вы… Вы… Этот дар нельзя использовать во вред.
– Разве? Есть такое правило?
– Это немыслимо…
– Жизнь и смерть – две стороны одной монеты. Если вы имели смелость путать карты самой Смерти, пытаясь отобрать у нее законную добычу, что мешает вам сделать той подарок – принести жизнь своего врага?
Я судорожно сглотнула. На лоб упала выбившаяся из косы прядка волос, но я не отбросила ее – руки словно онемели. Перед внутренним взором встал брат, такой, каким он был в день несостоявшейся коронации, – улыбчивый, спокойный, полный уверенности в своем будущем. Почти сразу он растаял, уступив место другой картинке: четырехлетний малыш, смеясь, убегает от меня по пшеничному полю – тому самому, где мы стоим с Роком. Я моргнула, и жаркий полдень, сухой теплый ветер и солнце, играющее в рыжих волосах маленького брата, исчезли, сменившись прохладой и сумраком ночи.
Я сжала правую руку в кулак. В душе поднялась черная липкая волна злости к тому, кто отнял у меня близкого человека. Она накатывала, становясь все выше, поднимаясь к горлу, и я испугалась, что захлебнусь. Отшатнулась от Рока, будто он мог столкнуть меня вниз, принести в жертву стихии, бушующей в моей душе.
– Это не мой путь, – твердо сказала я.
– Вы уверены, Кара?
И снова тишина ночи словно растворилась во мраке. Обступившую меня темноту прорезали голоса. Я вновь услышала детский смех, на этот раз смеялись девочки – Рони и Шута. Их глаза весело искрились, а тонкие руки тянулись ко мне. Маленькие ладошки были доверчиво раскрыты.
Я пошатнулась. Рок, не сводящий с меня взгляда, чуть подался вперед, к моему лицу. Его мягкий голос стал еще ниже:
– Так что же вы выбираете, Кара?
Я спрятала лицо в ладонях. Жизнь и смерть лежали передо мной на разных чашах весов, и ни одна из них не перевешивала. Страх, растерянность, злость и обида, как прорвавшаяся плотина, захлестнули меня, высвобождая из памяти давно забытые моменты – редкие и бесценные, – сплетая их с теми, которые могли бы произойти, будь судьба ко мне более благосклонна. Я вспомнила такую смешную, но все равно лучезарную улыбку младшего брата, лишенную двух передних молочных зубов; теплоту его ладони, когда он клал ее мне на плечо, желая поддержать или утешить. Эти две картинки, как узор в калейдоскопе, смешались между собой и породили третью – ту, что так жаждало увидеть мое сердце: корона на голове моего брата, ярко сияющая щедрой россыпью драгоценных камней, но даже ее блеск не мог затмить его улыбку, обращенную ко мне и Нику. Затем узор покрылся трещинами. Я еще успела разглядеть двух сестер, заплетающих мне косу маленькими пальчиками, – неумело, но старательно, – и краски побледнели, выцвели, пока не осталось только два цвета: красный и черный. Я увидела перед собой кровь, окрашивающую воду в алый, она была почти незаметна на красной рубашке брата, но именно кровь забрала у него все силы и превратила его лицо в маску; я услышала треск огромного костра, все отчетливее проступающего перед глазами; ушей коснулся полный ужаса детский крик, переходящий в плач, и, узнав голос Шуты, я вскрикнула сама и снова оказалась на краю пшеничного поля, возле векового дуба, в безветренной ночи, наполненной лишь тишиной и жемчужным мерцанием звезд.
– Кара?
Жизнь или смерть, смерть или жизнь? Разве у меня есть выбор?
Ирония состояла в том, что, выбирая жизнь своих сестер, я вместе с тем выбирала смерть, пусть и для другого человека.
– Я согласна убить вашего брата. – Я подняла голову и встретилась взглядом с Роком. Хотела бы я сказать, что уголки его губ изогнулись в хищной улыбке, – это бы позволило понять моего собеседника, но ничего подобного не случилось. Лишь на самом донышке лед его голубых глаз чуть потеплел. Впрочем, и об этом я не могла говорить уверенно.
– Мудрое решение, Кара. Стать королевой – ваша судьба.
– А какова ваша судьба, Рок?
– Стать королем и вашим мужем.
Небо едва не поменялось с землей местами – мне стоило больших усилий удержаться на ногах.
– Вы так уверены, что я соглашусь?
– Я нужен вам, Кара. Никогда прежде вы не использовали обратную сторону своего дара, верно?
– Вы… сможете научить меня?
Рок снова усмехнулся.
– Вам не нужен учитель. Вам необходим человек, способный разделить с вами весь путь – от начала до конца. Способный дать совет и снять с вас оковы, которые вы сами на себя надели.
Я ничего не поняла из его слов. Он говорил загадками, и если поначалу это завораживало и пугало, то теперь раздражало.
– Откуда вы знаете о моей силе?
Силе, что я считала проклятием, а Свет – даром.
– Потому что и сам отмечен этой скверной. – Он поймал мой ошеломленный взгляд и кивнул. – У меня тоже есть дар. Он не такой, как у вас, Кара, но я могу помочь вам.
Я смятенно посмотрела на колосья пшеницы, чуть посеребренные вышедшей на небосклон луной. Затем, осмелев, вернулась взглядом к Року. Я жадно всматривалась в него, впервые увидев кого-то похожего на себя.
– Вы тоже скрываете свой дар, – шепот слетел с моих губ, и я вздрогнула – не думала, что произнесу это вслух.
– Жизнь на задворках не для меня, – брезгливо поморщился Рок, и это была первая его эмоция, которую я смогла безошибочно истолковать. Он оперся спиной о дуб и, подняв глаза к звездам, тихо добавил: – И не для вас, Кара.
Свет луны играл жемчужными бликами на его черных волосах, свободно лежащих на плечах. От высокой и худой фигуры исходила какая-то мистическая сила, и я невольно сделала шаг назад.
«Колдун!» – испуганно подумала я.
Рок отвел взгляд от неба, посмотрел на меня и, как будто прочитав мои мысли, рассмеялся – тихо и беззлобно. Щеки вспыхнули румянцем, я еще никогда не чувствовала себя так глупо.
– Так значит, – медленно проговорила я, стараясь забыть о неловкости, – наш брак – это ваше условие?
– Это единственное условие, которое я вам когда-либо поставлю.
– А если я откажусь?
– Вы лишитесь моей помощи. Поверьте, Кара, в играх с судьбой вам необходима моя поддержка.
Я так сильно закусила губу, что во рту появился слабый солоноватый привкус.
«Будь проклята эта корона!»
– Будьте осторожны в своих желаниях, Кара.
Мои губы потрясенно приоткрылись.
– Вы читаете мысли?
– Ваши – написаны у вас на лбу.
– Разве?
– О да. Вы подвержены страстям сильнее, чем кажется на первый взгляд. На вашем лице легко проступают те чувства, что вас обуревают. Главное – быть внимательным. Ну это всегда хорошо мне давалось.
Несмотря на злость, которая горячила кровь, я смутилась. Было до странного сокровенно услышать что-то подобное из уст мужчины. Тем более что в словах Рока сквозило плохо скрываемое одобрение.
Его привлекает чужая несдержанность?