Судья. Да, мною лично. (Несколько волнуясь). И уверяю вас – закон был соблюден.

Забродин. Ах, да, закон… Как же я забыл! Вы же у нас жрец закона!..Пусть мир рухнет, но восторжествует закон!

Судья. Не совсем так.

Забродин. Акак?

Судья. Последовательность иная. Мир рухнет, если в нем не восторжествует закон.

Забродин. А вот если это ваше торжество закона, единое для всех, при этом раздавит и погубит чью-то жизнь… Причем жизнь совершенно невинную… Что тогда это ваше торжество закона означает? Новые жертвы и новые страдания? Зато господин судья Оконечников будет спокоен и уверен, что он во всем прав.

Судья. Какая-то дикая логика. Я вас не понимаю. Да, закон один для всех. Вот, к сожалению, только справедливость у каждого своя. От этого и все конфликты. Кстати, откуда вы меня знаете?..

Забродин. Откуда? От японского верблюда… Бамбук, яви судье личико. Может, он и тебя вспомнит?

Бамбук поднимается по лестнице, и входит на веранду.

Бамбук (напевая). «Друга я никогда не забуду, Если с ним подружился в суде.».

Судья (вглядываясь в его лицо). Нет, не помню.

Забродин. Господин судья, вы не знаете, сколько процентов преступлений совершается людьми из мести?

Судья. Знаю. Много…

Забродин. Ну, вот видите, значит, час тризны близок.

Бамбук, харкнув, бьет судью по голове топором, который он снял со щита.

Картина вторая

Холостяцкая запущенная квартира, столик с бутылкой виски. На диване, укрывшись одеялом с головой, спит Северин.

По радио звучит некогда популярная мелодия «Ландыши». Звонит телефон. Северин неохотно и долго ищет трубку. Ясно, что накануне он хорошо выпил.

Голос. Могу я поговорить с господином Севериным?

Северин (сумрачно). Вы уже говорите.

Голос. С вами говорят с телевидения…

Северин. И что из этого? Я-то тут при чем?

Голос. Вы – прокурор.

Северин. Я давно уже не прокурор.

Голос. Я знаю, но может, все-таки уже пора извилины подключить, мышцами поиграть?

Северин. Я давно на тренерской работе: теперь пишу мемуары о том, как ел и пил, с женщинами ложе делил, людей сажал! По лестнице служебной поднимался и как во всем разочаровался!!!

Голос. Ого! Не плохо под Пушкина косите!

Северин. Авы чего звоните или звоните?

Голос. У меня к вам хорошее предложение…

Северин. Уверяю вас, я смогу от него отказаться. Вернее, считайте, что я уже отказался. Ведь мы, Северины, просто так – без смысла не можем.

Голос. Да вы послушайте сначала! Смысл мы вам найдем. Не хотите стать консультантом, или даже соавтором кинодетектива?

Северин. Нет. Пока смысла не вижу.

Голос. Деньги хорошие. Очень хорошие. Таких у вас еще не было.

Северин. Что ты знаешь про мои деньги? Я же сказал – нет.

Северин выпивает прямо из бутылки и нюхает лимон, выросший на стоявшем на подоконнике лимонном деревце.

Голос. Что так и будете лимоном своим любоваться? На большее уже не сподобитесь?

Северин. Так… Во-первых, не старайся меня задеть. Все равно не дотянешься. А во-вторых, про лимон откуда знаешь?

Голос. От одного знакомого верблюда…

Северин. Понятно… Значит, информацию собирали…

Голос. А вы как хотите? Я же говорю: деньги – солидные. С такими деньгами иначе нельзя.

Северин. Ну, понятно… А про что кино снимать собираетесь?

Голос. Про то, как жена мужа-генерала любила – любила, а потом взяла и убила. Из пистолета застрелила.

Северин. Опа! А откуда…

Голос. Приезжайте завтра на дачу судьи Оконечникова…

Северин. Куда?

Голос. На дачу судьи Оконечникова…

Северин (тупо). Его же убили… Именно там…

Голос. Убили. Именно там. А теперь у нас там съемочная площадка. Там мы с вами и будем работать над сценарием. Вас встретят на станции.

Телефон отключается. Северин какое-то время растерянно ходит по комнате. Подходит к лимонном дереву. Берет лимон и держит его на ладони, не срывая, как Гамлет череп.

Северин. Вот так, брат. Вычислили нас тобой… И тебя, и меня… Кто-то очень шустрый и прыткий… Деньги, говоришь, солидные? Ну ну… Сдается мне, брат, что не в деньгах счастье… И несчастье тоже.

Картина третья

Подмосковная станция. На пустой скамейке сидит Полина, покачивая красивой ногой.

Из прибывшей электрички выходит Северин с сумкой на плече. Осматривается.

Полина. Здравствуйте, господин Северин. Это я вам звонила…

Северин. Вот как. Это меняет дело. Ну и кто ты, прелестное и таинственное создание?

Полина. Не узнали…

Северин. Нет. А что должен был?

Полина. Двенадцать лет назад, пансионат «Сосны»… Юная девушка во время купания поранила ногу, и молодой красивый прокурор спас ее, а потом на руках отнес к врачу… Вот у меня и шрам на ноге остался.

Полина вытягивает красивую ногу, демонстрируя шрам чуть выше колена Северину. Тот внимательно осматривает ногу.

Северин. Осмотр тела подтвердил показания потерпевшей… Такую ногу я мог отнести куда угодно, хоть на край света… Очень трогательная история. Прямо товарищ Сталин и девочка Надя…

Полина. В смысле?

Северин. В смысле товарищ Сталин как-то спас тонувшую в море девочку, а она его за то полюбила и потом стала его женой…

Полина. Да? Не знала.

Северин. Мало ли чего ты не знаешь… А ведь товарищ Сталин тоже был в некотором роде генерал.

Полина. Генералиссимус.

Северин. Ого, какие мы грамотные… Но в данном случае это разница несущественная. Главное, что девочка полюбила генерала… А тебя-то как зовут? Погоди, сейчас вспомню… Маня? Люся?

Полина (холодно). Зовут меня Полина…

Северин. Поля… Полечка-Поля… Или может Ап олинария?

Полина. Полина Ксенофонтова. Я ведущая телепрограммы «В мире криминала».

Северин. Какойужас!

Полина. А вам что, моя программа не нравится?

Северин. Девочка, я телевизор давно уже не смотрю. Но могу себе это представить – «В мире криминала»! Господи, прости их, ибо не ведают, что творят!

Полина. А еще я режиссер фильма, над сценарием которого вам предлагают поработать.

Северин. Ага… И зачем бедный отставной прокурор понадобился девушке с таким экстерьером и возможностями?

Полина. Меня не устраивает готовый сценарий.

Северин. Ага…

Полина. Он и спонсорам не нравится.

Северин. Чем же это он не нравится господам спонсорам?

Полина. Какой – то он невкусный.

Северин. Даже под пиво не потянет?

Полина (не обращая внимания). Поэтому они… вернее, мы…

Северин. Так они или ты?

Полина. Мы. Мы решили переделать сценарий.

Северин. Ну и флаг вам в руки. Я-то вам на кой понадобился?

Полина. Слушай, Северин!..

Северин. Мы уже на ты?

Полина. Сам начал.

Северин. Даяне против.

Полина. Так вот, в основе сценария – дело, к которому ты руку приложил. Дело об убийстве генерала и депутата Лоскутова. По приговору его убила жена, но в это никто не верит…

Северин (сокрушенно). Не верят… Не верят гады!

Полина. А почему не верят?

Северин. Хороший вопрос, девочка. Я и сам думал – почему?

Полина. Так почему?

Северин. Сказал же – гады.

Полина. А если серьезно?

Северин. Потому что одни не хотят верить. А другим такая правда не нужна. Им нужна другая правда.

Полина. А разве бывает другая правда.

Северин. Еще как! Правда – это то, во что ты веришь.

Полина. Интересный ход мысли для прокурора.

Северин. Я уже не прокурор.

Полина. Слушай, но это же клево!

Северин. Клево? Что именно?

Полина. Ну, такой поворот сюжета!.. Прокурор знает правду, а ему никто не верит!

Северин. Клево, конечно. И не просто клево, а офигительно клево! Так клево, что повеситься можно.

Полина. Северин, я уже вижу – ты тот, кто мне нужен…

Северин. Ого! Это, конечно, звучит завлекательно…

Полина (увлеченно). Ты знаешь, что там было на самом деле, а чего не было! Мы не хотим делать фильм по известным материалам, которые и так знает вся страна…

Северин. Бедная страна! Лучше бы ей этого не знать…

Полина. Мы хотим, чтобы в основе фильма были факты и версии, которые никому не известны, которыми владел только прокурор Северин. Ты же вел это дело?

Северин (устало). Увы… Но истина установлена, приговор вынесен.

Полина. «Истину нельзя познать. К ней можно только приблизиться». Аристотель.

Северин. Это кликуха что ли такая?

Полина. Шутки у тебя… Кстати, а как прокуроры узнают правду? Если к ней можно только приблизиться…

Северин. Нюхом. Исключительно нюхом. Некоторые говорят – чутьем. Но я этого слова не люблю.

Полина. Ну, значит, про твой нюх кино снимать и будем. Мне хочется, чтобы это была прокурорская притча: убийств – побольше, соплей – поменьше. И философия преступления присутствовала. Как в фильме Акиры Куросавы «Рассемон».

Северин. «Рассемон», говоришь. Это нас сближает. Философию преступления, значит, вам подавай… А если ее нет? Если просто так, по пьянке, ничего не соображая… Не устраивает?

Полина. Там видно будет. Так ты подписываешься?

Северин. А ты знаешь, что копаться в старом белье иногда опасно. Там можно и заряженный пистолет найти.

Полина. Ты же его не нашел.

Северин. Кого?

Полина. Пистолет, из которого убили генерала Лоскутова… Вот мы вместе и поищем.

Северин. Вместе с тобой – готов.

Полина. Ну, слава богу!

Северин. Под лопухами на даче чего не поискать в такой компании…

Полина (встает). Ну, ладно, где дача судьи ты знаешь. Я тебя догоню. У меня дела тут…

Северин. Ну, понятно… Только ты не задерживайся, а то я скучать буду. Привык я к тебе уже. Честное слово.

Полина. Постараюсь.

Северин (отходит на несколько шагов, оборачивается). Да, а ты помнишь, что случилось с девочкой Надей? Которая в самого большого генерала влюбилась, а потом его женой стала?

Полина. Нет.

Северин. Эх ты… Так застрелилась она. Из пистолета. Правда, народ до сих пор не верит – мол, инсценировали самоубийство по приказу генерала… Не верит народ, и ничего с ним не поделаешь.

Полина удивленно смотрит на него, ничего не понимая.

Северин (подмигивает). Вот такие вот дела, девочка со шрамом. Когда дело касается генералов, публика просто не может поверить в простые объяснения. Ей заговоры подавай…

Северин уходит. Полина звонит по телефону.

Полина. Ну, встретила я его, поговорила… Да согласился, куда он денется!.. Только это петух потертый какой-то, а не прокурор. И водкой за километр несет. Может, если протрезвеет, начнет соображать…

Полина уходит. Вдруг откуда-то появляется Северин и слышит разговор Полины.

Северин. Петух, значит, потертый… Ну, что ж, цыпленочек со шрамом, давай сыграем… Перед кем же ты, Полечка-Поля, отчитываешься?..

Картина четвертая

Дача убитого судьи Оконечникова. На первом этаже в центре висит парадный портрет судьи, выглядит довольно неуместно.

Вера в мини-юбочке и почему-то с белыми крыльями ангела за спиной танцует на веранде. Марина в темных очках и обтягивающих стрингах лежит на шезлонге перед домом, разглядывает глянцевый журнал – изображает отдыхающую дачницу.

Марина ( отрывается от журнала, смотрит на дочь). Вот, дурочка – то ненормальная! Не надоело задницей крутить? Тоже мне звезда лесной дискотеки!.. Ты лучше портрет поправь, а то видишь, его от твоих танцев перекосило.

Вера спускается вниз, поправляет портрет.

Вера. Так?

Марина. Чуть левее, еще… еще. Вот! Нет – теперь в другую сторону перекосило…

Вера. Мама! Кончай, а?

Марина. Правее я сказала! Так. Стоп.