Я зашёл в цех, в котором тружусь уже очень давно. Все намекают, что к июню от меня ждут проставу, так как стукнет ровно десять лет, как я впервые вступил за ворота этого цеха. Со мной обычно здороваются хором все, кто приезжают раньше и уже переодетые сидят на лавке, ждут начала смены. Один я езжу на работу с совершенно другого конца города, затрачивая на это почти полтора часа от подъезда до проходной. Я пожал каждому руку и, схватившись за ладонь нашего мастера, спросил.

– «Восемнадцать тридцать шесть» сегодня будут?

– Нет, зато завезли аэродромные. Пришёл огромный заказ. Витя уже готовит формы, будешь сегодня с ним. Вам выделили место у вибростолов.

Я кивнул и отправился к лестницам, по пути пожав ещё несколько рук. Я переодевался словно в трансе, пока наш крановщик, весьма болтливый невысоких мужичок, что-то рассказывал всем находящимся в раздевалке, но его мало кто слушал, и я в особенности. Я до сих пор спал, доверив тело режиму автопилота. Надев каску и сложив перчатки в карманы штанов, уже грязных от машинного масла, я спустился в цех, где уже вынимали из пропарочных камер металлические формы под бетонные плиты. Мне сегодня должен был достаться «кальмар» с его трубками для электроники и кучей закладных деталей, но сегодня я в паре с Витей, и это, по правде сказать, даже хорошо. С кальмаром этим до обеда бы провозился, а аэродромные формы простые, только их много. Да и всё равно за час до конца смены все будут в комнате отдыха наблюдать, как Максим и Олег играют в шашки, соревнуясь за первенство по цеху.

– Отнеси Егору проволоки, они просили всей бригадой.

Я взял обруч ещё не нарезанной проволоки и двинулся вдоль линии с формами, где парами работали мужики. Дядя Гена, самый старший в цеху, пытался молотком загнать пятнадцатую закладную в каркас «кальмара», появившегося в производстве всего пару недель назад. Опытный рабочий справится, но судя по его вспотевшему лицу и набухших венах на жилистых руках, как бы его не хватил инфаркт на шестьдесят девятом году жизни.

Я отнёс Егору, мастеру соседней бригады, проволоку и вернулся обратно к Вите, уже подготовившему форму. Весь день мы чистили от ржавчины платформы, стоявшие около полугода на улице, клали каркасы и отдавали на заливку. День проходил быстро, и я был этому рад. На обеде мы внимательно следили за тем, чтобы Олег в партии с Максимом не мухлевал, как в прошлом году, когда его поймали на жульничестве на последнем этапе турнира завода по шашкам. Ближе к двум дня, когда до конца смены осталось чуть больше полутора часов, у меня под перчатками набухла мозоль от ломика. Эти аэродромные формы были невыносимо ржавыми, и их борта не открыть без посторонней помощи, поэтому мы звали парней с вибростола, чтобы они помогли нам с последней, потому что у нас с Витей уже не хватало сил, и руки повисли двумя макаронинами.

– Это последняя? – спросил я Витю с надеждой.

– Да, только если вдруг не вписали ещё одну. Давай просто не будем торопиться, а то если Витальевич увидит, что мы уже всё, так точно накинет штуку другую, а я за эти копейки, что вчера пришли авансом, не собираюсь гнуть спину лишний раз. В пизду оно мне не надо.

– И то правда. Ладно, ты посиди, я довяжу закладные и попрошу Надю забрать форму чуть позже.

Витя махнул рукой и свалился на скамейку у склада, прижавшись спиной к железным шкафчикам. Я доделал форму, будучи весь в ржавчине, и сел рядом с Витей, ощущая пятой точкой тряску от вибростола. Парни, только пришедшие с института и проходящие на нашем заводе практику, ещё не научились правильно регулировать силу, и бетон иной раз переливали, от чего потом убирались дольше остальных. Дыша как собаки, они входили в комнату отдыха самыми последними. Я дал отмашку Наде, чтобы форму она забрала попозже, та кивнула и перевела кран подальше от нас.

– Говорят, в другом цеху сокращают сильно.

– Да, я слышал, – еле говорил Витя, шепелявя чаще, чем остальные мои знакомые, – да там и планы сильно упали. Представляешь, монтаж встал, что-то напутали в дирекции, и теперь мужики, перевыполнив план в предыдущем месяце, будут сидеть без работы. Кого не устраивает – могут увольняться, кого устраивает – идут домой на три недели за свой счёт. Это какой-то пиздец, как по мне.

– За свой счёт? Я думал, что хоть чего-то да накинут.

– Влад, ты серьёзно? Ты ж не первый день работаешь, сам знаешь, директору вообще насрать, чем ты там собрался кредиты свои оплачивать или ещё что. Это просто не его дело, план выполнен в прошлом месяце – молодцы, а если сейчас работы нет, так будет позже. А что делать между этим?

– Мда. Вова говорил, что хочет на пенсию уйти.

– Да какую пенсию? Он там со скуки помрёт быстрее, чем от своей язвы. Того гляди ещё и нас переживёт, до сих пор крутя ломиком, как и двадцать шесть лет назад.

– Ага, джедай заводской.

Витя усмехнулся и достал из нагрудного кармана робы, заляпанной краской и каплями бетона, пачку смятых сигарет, протянул мне. Я взял самую красивую, но случайно. Витя схватил наугад губами и закурил, передав мне зажигалку. Прокашлявшись и сплюнув подозрительного цвета жижу, Витя натянул каску повыше, чтобы потный лоб показался открытому воздуху, и уставился на мастеровую.

– У них там ближе к лету поставят кондиционер.

– Откуда знаешь? – я спросил, повернувшись в ту же сторону, что и Витя.

– Мастер сам сказал. Летом обещают аномальную жару, и поэтому, в целях безопасности опять же со слов мастера, им установят кондиционер, а в самом цеху только окна откроют.

– Пух же налетит. Тут тополей выше крыши.

– Я-то знаю, а как объяснить остальным, кто по цеху только в белой касочке ходит и боится замарать пиджачок?

Вокруг к концу смены пахло бетоном и смазкой для форм, которой местные иногда пользуются как кремом для рук. Воняет страшно, зато любая грязь отлетает моментально, да ещё и кожа увлажняется. Дым от наших сигарет поднимался вверх и смешивался с облаком мелкой белой пыли, которая появлялась спереди. Там шлифовали лестничные марши, приводя их в надлежащий для отгрузки вид. Мы с Витей натянули маски. Я махнул Наде, и та передвинула кран, забрав последнюю на сегодня аэродромную форму.

У меня сильно разболелась голова, и вместо того, чтобы пойти в игровую смотреть партию по шашкам, я решил подняться наверх и немного поспать. Взял ключи у мастера, еле преодолел два этажа лестничных пролётов и как можно быстрее улёгся на деревянную скамейку, сложив руки в замок на груди, чтобы те не свешивались к полу. У меня было ещё около часа до конца смены, и если вдруг никто из дирекции не решит проверить цех, то я спокойно проведу оставшееся время в одиночестве.

Дремал я беспокойно, постоянно поднимая голову, чтобы проверить время. Уверен, что ещё услышу всех из бригады, пока они будут подниматься, поэтому не завёл будильник, но что-то всё равно гудело во лбу, как дрель. Я провалился в сон, думаю, минут на пятнадцать, но стало только хуже, когда проснулся. Я умывался, когда остальные уже заходили в раздевалку, пытаясь обогнать всех вокруг, чтобы успеть первыми под душ.

Я в душ не пошёл, голова болит всё сильнее и сильнее. Я сбрызнул дезодорантом подмышки и оделся. Думаю, она всё равно не поймёт идею, когда на пороге попытается обнять и почувствует весь запах моих трудовых будней.

Последним в душ забегал Саша.

– Тебя звал начальник, зайди к нему. Вроде бы какие-то документы подписать. Не забудь.

– Хорошо, прямо сейчас и заскочу. – Сказал я человеку с полотенцем в руках, пробегающему мимо меня голышом.

Я вздохнул и спустился на первый этаж. Начальник действительно ждал меня с кучей бумаг на подпись. Половина из них были поправки в трудовой договор, которые я никогда, к своей глупости, не читал. Остальную половину начальник ещё распечатывал, я сидел и ждал, глядя на часы. Хотел уйти чуть пораньше, но вышло как всегда. Я подписал последний документ и вышел, пожав Валентину Витальевичу руку.

Я слился с толпой, и все вместе мы покидали цех, выстроившись в колонну. В телефоне сообщения. Несколько было от неё, отправила список покупок. Видимо, сегодня дома ждёт вкусный ужин, судя по ингредиентам, где есть слова мясо и специи. Я принялся листать ленту новостей, машинально идя со всеми и особо не глядя по сторонам, и тут передо мной послышался истошный крик. Я поднял голову и увидел его.

В огромных воротах цеха, заполняя почти всё пространство, стояло чудовище. Оно было похоже на гориллу, но с собачьей мордой, пускающей через плотно сжатые острые зубы густые вязкие слюни. Его глаза были ярко-зелёного цвета, и оно рычало, глядя на нас всех, приросших к своим местам. И только Витя заорал, повернувшись назад и пробиваясь сквозь толпу.

Он пролетел мимо меня, задев плечом, и я выронил телефон. Чудовище открыло пасть, набрав перед этим воздух в огромную грудь, и зарычало так, что в глазах у меня потемнело. Мы все, превратившись в одну человеческую массу, рванули назад, к раздевалкам, но тех, кто шёл первыми изначально, кроме Вити, чудовище уже рвало на части. Рядом с нами летали кишки и изуродованные конечности. Этот звук вряд ли когда-нибудь получится забыть.

Я протолкнулся к лестницам, и буквально за моей спиной кого-то схватили. Он попытался взять меня за куртку, но я дёрнулся и ввалился лицом вперёд в дверной проём, упал на колени. Чудовище, двигая челюстям то в одну сторону, то в другую, перекусывало пополам Егора, держа его за болтающиеся ноги. Его вопль заставил нас всех наблюдать, как чудовище уже разделило рабочего пополам, и из разных сторон клыкастой пасти выпали две части человека, словно распиленные в районе пояса тупой пилой. На землю повалились дымящиеся внутренности с таким звуком, словно на бетон упал пакет с молоком.

Чудовище смотрит на нас и рычит, и в особенности на меня, находящегося ближе к выходу. Чья-то рука схватила сзади и потащила вверх. Я успел вбежать достаточно высоко по лестницам, чтобы мохнатая лапа с длинными когтями, похожими на рыболовные крюки, не смогла меня ухватить. Мы забежали в раздевалки второго этажа и заперли за собой двери, когда я, будучи последним, пересёк порог. Валентин Витальевич закрыл железную дверь на засов и два замка на ключ.

– Посмотрите, что за окнами, – шепнул он, – и ни звука.

Я и ещё несколько человек приблизились к окнам и, прикрыв лица руками от яркого солнца, не увидели ничего, что могло бы насторожить, кроме того факта, что людей на улице не было вообще. Машины, что стояли на дороге за территорией завода, пустовали. Двери были распахнуты, у некоторых горели аварийные сигналы, но ни одного человека в радиусе обзора.

– Никого, Витальич, – говорил Витя, – слишком низко, поднимемся на крышу?

– Ты дурак? Эта тварь может быть и там, или она вообще не одна. Ты видел её лапы? Да она сюда запрыгнет в два счёта!

– Вова, не наводи паники, – унимал самого старшего из находящихся здесь Валентин Витальевич, – про крышу подумаем.

– А что тут думать? Один с крыши отвлекает, другие сбегают вниз и к машинам. Делов-то! – советовал кто-то из толпы человек в пятнадцать-двадцать.

– А остальные?

– Группами.

– А самые последние?

Вопрос повис в воздухе наравне со страхом. Уверен, никто из нас никогда в жизни не видел такого существа.

– У кого телефоны с собой? – я машинально полез рукой в карман, но тут же вспомнил, что выронил его, пока убегал, – посмотрите, может, в новостях что сказали?

Все хором принялись действовать по указке нашего начальника, до сих пор владеющего и собой, и ситуацией. Все озадаченно вперились в экраны и пытались заглянуть к другим в руки. Не прошло и несколько минут, как все почти одновременно сообщили, что ни у кого нет связи.

– Заебись. – Ответил всем Валентин Витальевич. Он сел на скамейку между рядами железных шкафчиков и упал лицом в свои ладони, от чего под его пальцами торчала лишь лысая макушка.

– Я вылезу через окно на крышу, – заявил Илья, высокий молодой парень из бригады слесарей нашего цеха, – помогите мне.