Даже деревья на том холме как будто бы не спешили сбрасывать листву, а дома в уютном свету фонарей не казались совсем уж раздолбанными. Кругом царил безветренный, поздний осенний вечер, по пути нам встречались вывески аптек, парикмахерских и магазинов; повстречался и бордель «Киска без риска» с установленной перед входом табличкой, изображавшей перечеркнутую жирными красными мазками женщину с волчьей головой. Не обошлось и без оружейного магазина Ханнигана с маленькими зарешеченными окошками и бронированной дверью, напомнившего мне о барах нижних уровней Эхо. Кое-где были разбиты витрины, а прилавок колбасной лавки пустовал, ведь хозяин (с виду вполне нормальный мужичок в белом фартуке) только готовился к завтрашнему открытию, отрывая ломом от двери помещения давно уже меня не удивлявшие доски. Но такие мелкие детали, как заколоченные окна или пустые прилавки не шли ни в какое сравнение с разрухой и опустошенностью мест, встречавшихся нам на пути ранее. Жители, пусть не совсем чистые и культурные, бородатые мужчины и молодые парни в рубахах, жилетках и пиджаках, девушки, дамы и даже бабушки в пышных платьях и корсетах: все пребывали в добром расположении духа, толпились на улицах и отмечали окончание очередного цикла полной луны выпивкой и танцами под скрипку и гармонь. Хмельной народ обращал внимание на наш внедорожник? Только когда кто-то мешал проезду и Уолту приходилось сигналить.

– Ну что, пора уже и нам попробовать карлов виски! – предложила Индира. – Сэт, ты хоть его проверил?

– Проверил. Да ладно тебе нападать на Карла, нормальный он мужик. А вот про виски это ты правильно вспомнила.

– Я до сих пор не могу понять, как мы про него вообще забыли, – сказал я, пока Сэт доставал из мешка с припасами здоровую бутыль, закупоренную пробкой размером с кулак ребенка.

Мы давно миновали шумный центр, свет фонарей остался далеко позади. Раз за разом наш проводник, Индира, наклоняла синюю бутыль, стараясь не выбить горлышком зубы, пока внедорожник прыгал на кочках. Всматриваясь в вечерний полумрак, она давала водителю указания:

– Налево, а, нет, направо!

– Так налево или направо!

– Направо, направо! Точно говорю!

Вскоре за поворотом, среди черных стволов деревьев, замаячил приветливый оранжевый огонек костра.

Теплый и уютный фургончик Индиры у опушки леса, о котором она обмолвилась ранее, так и не появился. Вместо него мы пронеслись мимо нескольких лачуг, рядом с которыми местные жарили на вертеле неизвестное науке хвостатое существо. Лачуги были сколочены из досок и укрыты соломой. Индира крикнула: «Здорово, Кас!», – а Уолту пришлось резко затормозить. Так внедорожник оказался на краю каньона с раскинувшимся в низине между трех рек черным лесом. Колеса подняли облако песка, и Сэт спешно закупорил бутыль, чтобы не испортить напиток.

– Эй, Кас! – снова обратилась Индира к одному из местных обитателей, который готовил ужин в компании товарищей. – Есть топливо для такой малышки?

Ветер дул со стороны костра и вместе с запахом нечистот, пота и крепкого перегара приносил с собой аромат жареного мяса, который пробуждал зверский аппетит, несмотря на странный вид готовившейся на костре туши, напоминавшей издалека гибрид опоссума и каймана. Вновь появившаяся пустыня в окрестностях каньона перемежалась участками редеющего леса и высокими кустарниками, создавалось впечатление, будто бы между двумя климатическими зонами шла незаметная глазу, непрерывная борьба. Все лачуги непременно были обустроены близ высоких деревьев, скорее всего, для того, чтобы местные или путники могли переждать солнцепек в их тени. Я насчитал в том месте около пятнадцати сколоченных из досок, бревен и веток, укрытых серой гниющей соломой низких домиков, а на толстых ветвях огромного, росшего на самом краю каньона векового дуба, зловонные умельцы соорудили целый комплекс шалашей, выглядевший как настоящий сказочный лесной дворец с шаткими лестницами между его этажами.

Если бы Уолт не был пьян, то Индире точно пришлось бы выслушивать немало ругани в свой адрес, ведь проводница ни словом не обмолвилась о ждавшем за поворотом обрыве, и все мы чуть было не отправились на дно каньона самым коротким путем. Сэт, закупорив бутылку, только сказал: «Опа!», – пыль улеглась, а Кас, бородатый мужик в потрепанном шерстяном пальто, сказал Индире: «Здорово!» – и отправился к низкой постройке с узкими щелями вместо окон, стоявшей близ леса, особняком от остальных строений. На двери этого сарая я умудрился рассмотреть толстую цепь с увесистым замком. Голову странного знакомого нашей проводницы украшал поношенный цилиндр с торчавшей верхушкой, и мне сразу же вспомнилась комната с пауками вроде деревенской бани, в которую так боялся попасть Свидригайлов – прародитель моих детских страхов.

– Эй, что сидите? Думаете, он топливо на тележке к нам подвезет? – сказала Индира, уже спрыгнувшая на землю из открытого автомобиля.

– Было бы неплохо! – сказал Макс, отбирая у Сэта бутыль.

– И захватите мешок с провизией! Надо будет что-то предложить на обмен!

Все, кроме Сэта, согласившегося расстаться с любыми припасами, кроме драгоценной бутыли, спрыгнули на землю и отправились к сараю.

– Правильно, что он остался! – сказала Индира. – В наших краях такие вещи без присмотра не оставляют.

– Ты про автомобиль или про виски? – спросил я, наблюдая за тем, как Сэт снова накреняет емкость с огненной жидкостью.

Индира, уверенно шагавшая навстречу диковатым поселенцам, слегка обернулась, и я успел рассмотреть ее игривую улыбку, напомнившую мне о Сильвии, а глаза невольно скользнули вниз по фигуре девушки, по еще обнаженной аккуратной спине, с тонкой линией сходившейся на лопатках банданы. «Бабник, тупица, не смей влюбляться в мертвую, не смей здесь увязать!» – корил я себя и даже радовался коктейлю из различных видов вони, исходивших от косматых обитателей лачуг. Аромат жареной «каймановой крысы» стал менее заманчивым, стоило мне поближе рассмотреть ее тушу. «Это все не по-настоящему, просто помни! Это все просто иллюзия, симуляция, повесь себе перед глазами баннер!» – думал я. Прожить с десяток лет в Тауне, считая его своим родным домом, а потом, очнувшись в рекомбинаторе, чувствовать себя полным идиотом или вообще словить финиш – такие перспективы открывало это место перед беспечным торчком. Сначала это кажется невозможным – забыть, откуда ты появился, но потом, каким-то магическим образом места вроде Тауна засасывают и меняют тебя…

В результате обмена мы лишились всех переданных Карлом круп, большинства консервов и хлеба, приобретя взамен два сваренных из нержавейки бочонка шаманского бензина.

Кас нагнулся, подхватил с земли бочонок, который он выкатил ногой на улицу из своей кладовки, и передал его мне. Я старался по возможности не дышать, ведь от запаха Каса откровенно слезились глаза. Внезапно я представил аромат духов жены шерифа Пурнамы, неземной, смелый, но сдержанный, сладковатый запах как бы вспыхнул внутри меня, и ноздри действительно почуяли его. Я с наслаждением вдохнул воздух, а Уолт, который принял другой бочонок у Каса, посмотрел на меня, словно на последнего психа.

Кас зажмурился, разглядывая издалека очертания нашего внедорожника.

– Мне бы вон ту бутылочку! – сказал он. – Из которой глушит черный парень, вместо всей этой вашей гречки.

– Парни скорее пешком будут в каньон спускаться, чем отдадут ее. А у тебя своего не осталось? Не верю! – сказала Индира.

– Осталось, но там вино, слабенькое, таким только душу травить.

– Ладно, мы пошли! – окликнул Индиру издалека Макс, которому не досталось бочонка. – Надо проверить горючку!

– Ничего не обещаю, но провиант не отдам! – крикнул Кас. – Хер ее знает, вашу повозку, на чем она ездит.

– Я свой фургон заправляю, штука годная! – обнадежила Индира. – Я догоню, пока залейте!

Опомнившись от смакования аромата духов, я отправился вслед за Максом и Уолтом.

Понюхав пробку бочонка, рядовой сказал:

– Пахнет бензином!

В отличие от Макса и Уолта, я не ускорял шаг, зато напрягал уши:

– Не нахлебался ещё, дружище? – говорила Индира Касу. – Не надоело под себя ходить?

– Надоело, но со мной уже все ясно, сестра. Могу хлебать до посинения. Донесли на меня. Жду вот со дня на день.

– Ты что, не прятался? Сожрал кого-то?

– Прятался. Замуровался в землянке, как обычно. Из наших донесли.

– Кто?

– Не скажу. Какая разница. Я знал, что этот день придет, а тебе не надо руки марать. Кто-то замахнулся на мои скромные пожитки, хоть я никогда для племени не жалел! Делился, все, конечно, не отдавал, да жадные черти, чтоб их.

– Убила бы! Скажи!

– Не надо на душу грех брать, я не позволю.

– Беги!

– К чёрту, сестра, набегался.

Рита

Внедорожник Уолта «поперхнулся», но «проглотил» все же шаманскую горючку. Индира пояснила, что мы еще не добрались до места – надо было спускаться в каньон, и показала самый короткий путь – крутую, скалистую, уходящую вниз дорогу. Едва ли мы согласились бы следовать по этому пути без обсуждения альтернативных вариантов, если бы не откупоренная бутылка виски.

– Машину жалко! – говорил рядовой, жалуясь то ли на низкокачественное топливо, то ли на безумно узкую, выдолбленную в скале дорогу, построенную для того, чтобы с криками и неистовым ржанием с нее срывались вниз обозы переселенцев.

Внедорожник бросало из стороны в сторону, все мы отчаянно держались за борта машины и друг за друга. Мне иногда казалось, что колеса автомобиля больше не касаются земли и вертятся вхолостую в воздухе, что вот-вот прекратится дребезжание металла, а спина не будет биться о жесткую спинку задней скамейки. Уолт на деле-то не очень жалел технику, и я в любой момент готов был ощутить невесомость, а затем падение. Я уже не молился о том, чтобы «выжить», хотел лишь в самом конце не почувствовать боли, чтобы приземления для меня попросту не произошло.

Бутыль опустела наполовину. Взбалтываемый адской тряской в наших желудках виски заставлял всех, кроме бледного Макса, получать лихое, граничащее с безумием удовольствие от смертельно-опасного аттракциона. Сэт, рискуя «жизнью», хотел даже выпить еще, но бутыль после очередного ухаба выскользнула у него из рук. Бармен-гангстер не скупился на ругательства, а Индира, часто хватавшаяся во время спуска за различные части меня, захохотала бесноватым смехом.

– Я тебе сейчас все зубы выбью, ведьма, и куплю на них новую! – прокричал Сэт сквозь грохот.

– На мои зубы купишь разве что кружку грязи! – ответила Индира.

Ядреный Карлов виски и нас сделал какими-то дикими, всех, кроме Макса, который, сохраняя удивительное спокойствие, давал команды Уолту: «Тормози, полегче, осторожно…» Рядовой, в первый раз за весь спуск, затормозил наглухо. Перед пошатнувшейся, накренившейся машиной медленно катилась бутылка, удивительным образом выдержавшая падение со скалы. Наконец-то! На ровной земле!

– Здесь склоны бывают мягкие! – сказала Индира. – Не только скалы, еще кустики, песочек. Как повезет! Меня пару раз сбрасывали вниз чистильщики, и ничего!

– Просто ты тощая и легкая, как жук-палочник, – сказал Сэт.

Уолт дернул ручник и спрыгнул на землю, чтобы догнать бутыль, а Макс перегнулся через борт автомобиля и принялся блевать.

– В кусты укатилась! – сказал Уолт.

Застывшим взглядом я наблюдал за тем, как рядовой, описав пьяную дугу, старался вернуться на прежний курс, чтобы отыскать драгоценную бутыль, поглощенную темным лесом.

– Здорово, ковбой! – раздался из зарослей женский голос. – Не это потерял?

Уолт выпрямился и напрягал все силы, чтобы не шататься, а Макс между приступами рвоты даже умудрился пробурчать: «Извините!» В свете, слава богу, не полной луны, возникла женщина с аккуратно убранными в косу темными волосами. Коса спускалась по ее груди на потрепанную, но аккуратно сидевшую по фигуре джинсовую куртку. Взгляд незнакомки прятался в тени, отбрасываемой полями ковбойской шляпы, ноги ее были в чапах, а шею скрывал зеленый клетчатый платок. Практично одетая леди оказалась вооружена не только нашей бутылью с остатками виски (которой можно было и убить, если хорошо размахнуться), но и двуствольным ружьем, висевшим на ремне за ее спиной.

– Серьезная барышня! – сказал Макс, обернувшись с переднего сиденья.

– Что вы здесь делаете? – громко спросил я женщину. – Одна, посреди ночи?

– Лучше оставь ее в покое! – тихо сказала мне Индира.

Неподалеку журчала вода – суицидальная дорога Индиры привела нас в междуречье, к границе темного леса, лес этот я успел рассмотреть еще до спуска из лагеря «оседлых бродяг» на обрыве.

– Допрашиваешь меня в моих же землях, паренёк? – громко спросила меня женщина командным тоном.

– А почему эти земли – ваши? – спросил я, стараясь говорить крутым голосом.