– Вот и прихватил бы что-нибудь с собой, парень! – перебила Мать Нижнего леса. – Хотя бы микроскоп! Или электрочайник! Я пыталась провести анализ тканей оборотня, выявить причины перерождения, но вы сами видели, на каком уровне здешние технологии. Проблема требует научного подхода, и именно этим стоило бы заниматься на самом деле, чтобы вылечить людей или хотя бы предотвратить появление новых уродов. Человечество веками верило во всякий бред, пока не находилось научного объяснения тому или иному явлению, чтобы десять процентов одумалось, а остальные продолжали прыгать вокруг костра и выкрикивать заклинания. Высшие силы, загробная жизнь, все мы сольемся со вселенной – вся эта чушь делает человека беспечным, разлагает дисциплину и заставляет его умирать с тупыми надеждами, будучи полным идиотом. А я хочу встретить смерть с открытыми глазами.

– Так откройте их, Рита! Представляете, насколько иронично ваше положение, если смерть уже наступила, а глаза ваши по-прежнему закрыты? Такое не вписывается в вашу картину мира, верно? Неужели вы ничего не помните о своей настоящей жизни, предшествующей вашему здесь появлению?

Рита задумчиво посмотрела куда-то вдаль, поверх скал каньона. Я старался подробнее разобрать доступные, находящиеся вне тени шляпы черты ее сурового, но правильного лица – тонкие губы и ровный нос, пересеченный поблескивавшим в лунном свету шрамом. Шла секунда за секундой, но Рита молчала, и было совершенно неясно, думала она над моими словами либо просто не знала, что ответить на очередную глупость.

– Ладно, хватит лясы точить рядом со смертельным лесом! – сказал Макс.

– Можем точить лясы сколько угодно, пока Джипс спокоен, – сказала Рита. – Как я уже сказала, фаза полнолуния закончилась, и мне надо перегнать фургон поближе к Тауну. Этим и хотела заняться в ближайшее время. Так что зря вы спускались. Лучше подождите нас с Индирой здесь, хотя… ты не обижайся, Инди, но в такой кондиции от тебя будет больше вреда, чем помощи. Лучше тоже оставайся.

– На кой черт мы тогда вообще спускались, женщина? – спросил Уолт Индиру.

– Я не знаю! Классно же покатались, – сказала она. – И вообще, я хотела показать вам лес, классное место, вы поменьше слушаете занудства Риты, «если ты не охотник, я такая важная, все дела…» Она последнее время в образе.

– Это я-то в образе? – вспыхнула Рита. – Да ты живешь как полная раздолбайка! От той мудрой, скромной девочки, которую я нашла на пути в Таун, и следа не осталось. Ты безрассудна!

– Зато я веселюсь! Мне весело, Рита! А что ты делаешь?

– Я живу.

– Ага. Выживаешь.

– Я не готова рисковать жизнью ради тупого пьяного веселья, надеясь на удачу. Ты чуть не погибла, Индира. Это стоило того? И ты, может, не замечаешь, но я по-прежнему люблю тебя и очень боюсь тебя потерять.

– Мы обе целы, Рита, – сказала Индира после долгой паузы. – Всё в порядке.

Индира, все это время общавшаяся с Ритой, выглядывая из-за моего плеча, решила, наконец, спуститься на землю. Сэт аккуратно поддержал девушку, она подошла к своей подруге-мачехе и горячо обняла её.

– Я скучала, Мать Нижнего леса.

– Я тоже, дорогая, я тоже!

Экскурсия в Нижний лес так и не состоялась, после примирения подруг было решено дождаться Риты у его границы, а точнее подальше, у скал каньона, на съезде с суицидальной дороги, ведь бдительный «пёс» Джипс отправился за фургоном вместе с хозяйкой. Устроив пикник близ кишащего монстрами леса, мы перекусили сушеным мясом и кукурузными лепешками из оставшихся карловых припасов.

– Рита не любит гнать фургон через лес, – сказала Индира, отхлебывая виски. – Это нелегкая задача, дорожки там почти не годятся для такого транспорта, проще пройти пешком.

– Откуда там вообще взялись дорожки? – спросил Макс, отобрав у Индиры бутыль. И что там за фонари горят все-таки?

– Да, Рита голову сломала, чтобы понять, как горят лампы. И это я еще чокнутая. Мы с Джипсом около часа рисковали шкурами, пока Мать корячилась на самодельной стремянке, пытаясь выкрутить лампу, а потом рылась в земле, чтобы найти кабель.

– И как, удачно? – спросил Макс, корчась от очередной порции виски. – Когда же он, бля, закончится!

– Всю силу оставил! – сказал Сэт, забирая бутыль. – Там же на донышке!

– Рите, я смотрю, так и не достанется, – сказала Индира.

Уолт храпел на переднем сиденье автомобиля, пока я, Сэт, Макс и Индира, прислонившись спинами к колесам внедорожника, сидели на теплом песке, который не забирал тепла и не отдавал его, будто бы слившись с нами. Мы разглядывали диковинные дебри Нижнего леса, среди которых, приглядевшись, можно было различить белые поблескивающие огоньки.

– Не очень удачно, – сказала Индира, когда все уже забыли о вопросе Макса. – Лампа оказалась абсолютно холодной, что обрадовало Риту, но намертво впаянной в устройство фонаря. Так и не получив ни лампы, ни кабеля, Рита от злости разбила фонарь камнем, чем привлекла внимание стаи корзов, и нам пришлось уносить ноги. А знаете, что самое смешное? На следующий день мы решили вернуться туда, чтобы забрать туши убитых зверей. Местные любят редких и опасных зверей – шкуры их высоко ценятся, из костей и зубов шаманы делают обереги, а органы таких тварей обожают алхимики, в основном делают средства для мужской силы – среди местных кретинов разлетаются на ура! Открою секрет: все животные населяют леса только для того, чтобы у мужиков стоял член. Короче, когда мы вернулись за тушами, фонарь снова горел. Видели бы вы лицо Риты! – Индира заразительно засмеялась и несколько раз хрюкнула. – Вот тогда зашли в тупик все алгоритмы, я думала, что у нее голова взорвется.

– Как же такой человек, как Рита, не может чувствовать подставы? – сказал я. – Она увязла. Если бы я не трахал вам мозги, Сэт, ты бы тоже увяз, ты и Уолт. Нам нельзя терять время. То знание, что мы храним, – вещь зыбкая. Проснешься однажды утром – а его нет, как и не было.

– Это тарелка всему виной! – сказал Сэт, проглотив порцию виски.

– Тогда надо действовать! – решительно заговорил Уолт, проснувшись ни с того ни с сего. – Проберемся к тарелке и уничтожим ее! Если ее излучение туманит рассудок, представьте, сколько душ обретут покой, если мы сделаем это! Освободим их вечный разум от тупости и звериной злости! Айро, ты говорил, что нам нужна энергия, обрести которую нелегко. Может быть, ответ в добром деле? Помощь ближнему, сотням таких же как ты людей, угодивших в ловушку?

– Думаешь, никто не пытался до вас? – тихо сказала Индира. – Глупый Уолт.

– Тарелку защищают?

– Мало того, что она стоит посреди непроходимых лесов и болот, так еще и обнесена стеной, – сказала Индира, – а единственные ворота охраняют чистильщики. Губернатор говорит, что его ученые могут настроить излучение тарелки так, что она навсегда избавит Таун от оборотней, но на самом деле никто там ничего не настраивает, тарелка и так отлично работает. Только эффект у нее совсем другой. Я думаю, вы успели заметить.

– Ну, в центре было ничего так, весело, – сказал я, допив остатки виски.

– Закончилась! – прокомментировал очевидное Уолт, пока Сэт ловил языком последние капли, держа над головой перевернутый сосуд.

У него закружилась голова, и бармен-гангстер повалился на бок, а бутыль медленно покатилась в сторону зарослей таинственного Нижнего леса. Я заметил, как несколько светящихся точек в кустах, которых я принимал за светлячков, будто бы зашевелились с ее приближением.

– Индира! – легонько, а может и не очень, толкнул я сидевшую рядом охотницу. – Смотри, там точки двигаются! Или я просто нажрался?

– Конечно, нажрался, но точки и правда двигаются. Это корзы, – сказала она. – Они тут появились почти сразу же после ухода Риты и Джипса, как только исчез запах пса.

– Не могла раньше сказать?

– И зачем? Спокойно допили виски, а так бы вы дергались. Пока мы соблюдаем дистанцию, они не выйдут. Но стоит подойти поближе и… БАЦ!

Индира схватила меня за коленку и зарычала настолько жутко, что я невольно подпрыгнул и чуть было не свалился на землю от ударившего в голову виски.

– Так. Предлагаю штурмовать тарелку, пока не началось похмелье! – сказал Уолт.

Не дождавшись наших ответов, он завел дребезжащий, громкий двигатель, и наши спины пронзила вибрация ожившего металла. Глаза в кустах снова зашевелились.

– Все лучше, чем торчать здесь, когда тебе строит глазки стая голодных… что это за штуки, Инди? – спросил Макс.

– Это, ну как вам объяснить… корзы! Туша у них длинная и мохнатая, как у огромной крысы, а лапы, как у паука.

– Так, едем штурмовать тарелку! – громко сказал я.

– Нужно оружие. Много, – сказал Уолт.

– Нужно хотя бы одно ружье, – сказал я. – Я так и не понял, Рита верит в пагубное влияние тарелки?

– Не слишком, – сказала Инди. – Она никогда не подпишется на эту авантюру. Пока Таун не трогает её, она не трогает Таун. Почему одно ружье-то?

– Чтобы ограбить оружейный, конечно. Если пушки снова не упадут с неба, как было в обители.

– Да уж, – сказала Инди. – Что-то мне подсказывает, что ни хрена у нас не выйдет. Эти два ряженых точно на жрецов не тянут.

– Бьюсь об заклад, что у Старины Каса в его каморке есть обрез! – говорил я Индире уже на ходу.

– Ха, Айро, ты часом не провидец? – сказала она. – У него даже пара обрезов найдется. Только вот на что их выменять?

– Предоставь это мне. Уолт! Остановишься у лачуг!

– Если вообще доедем. Малышка-то ругается! – сказал рядовой, борясь с техникой, снизу-вверх штурмовавшей крутую скалистую дорогу.

Все мы заняли во внедорожнике привычные места. Риту было решено не дожидаться. Не то чтобы решено, мы просто взяли и уехали. Заправленная шаманским бензином машина издавала звуки, описать которые можно как грязную автомобильную ругань. С профессиональной точки зрения я очень жалел древний антикварный автомобиль, убиваемый низкокачественным топливом под управлением пьяного Уолта, ведь в Эхо такую культурную ценность можно было бы продать коллекционерам и не работать потом лет пятьдесят. Но мы были не в Эхо. Даже после смерти армейской машине не суждено было обрести покой, а я продолжал повторять про себя, словно мантру: «Я избавлюсь от этого наваждения, это просто бэдтрип! Это иллюзия, помни, всего этого не существует на самом деле!»

Среди суицидников было нередким явлением – появиться за чертой вместе с любимой или не очень вещью. Это была своеобразная разновидность «контакта», только с неодушевленным объектом, с которым торчебос часто имел дело в жизни. Умение прихватить с собой любимую игрушку – еще один повод для «гордости» у суицидника. Из вещей я обладал только прохудившимся диваном и прочей холостяцкой утварью. Стоило мне только мысленно провести горе-ревизию свое имущества, как у нас на пути, прямо на дикой дороге, в свету фар появился старый диван, обтянутый рыжей обивкой. Всем нам пришлось поберечь носы после резкой остановки, чтобы не впечататься в металлическую приборную панель или жесткую спинку сидения, от тряски попросился наружу карлов виски.

– Ого, вот это уже интересно! – сказала Индира, увидев диван.

– Эта штука настоящая, – сказал я.

– Далеко вообще ехать до тарелки? – спросил Уолт, обернувшись, стряхивая с рук накопившееся от тяжелой езды напряжение.

– Далеко, – сказала Индира.

– Что встали, рядовой? – подал голос Сэт, из-за резкой остановки очнувшийся от дремоты.

– Тебе на колдобинах лучше спится, чем в тишине? Диван дорогу перегородил, – сказал Уолт.

– Какой к черту диван?

– Вот этот чертов диван!