Через некоторое время они вышли из подвала и по негромкому звуку голосов нашли остальных в гостиной, где был огромный камин с кованой решеткой и шкурой какого-то убитого животного перед ней. Слава богу, никому не пришло в голову разжечь огонь. Их приятели раскинулись на креслах и диванах, время от времени перекидываясь бессмысленными фразами. С них стекала вода, и под ними уже образовались мокрые пятна.

– Быстро вы, голубки, – лениво протянул Вадим, не открывая глаз. – Я думал, вы забронировали мой бассейн на всю ночь.

– Успокойся, мы ничего не делали, – усмехнулся Макс, опускаясь прямо на пол и увлекая Стеллу за собой. – Когда я представляю, сколько человек побывало в твоем бассейне, мне хочется в срочном порядке сдать все анализы.

Вадим промолчал, что было красноречивее многих слов. Лена обиженно посмотрела на него.

– Слушайте, как-то тухло стало, – вдруг сказал Ник. – Вадим, тебе не кажется, что пора нам немного повысить ставки?

Стелла подумала, что ослышалась. Никто не нашел в предложении Ника ничего странного, но она-то всегда относилась к нему с гораздо более пристальным вниманием, чем остальные, которым, по большому счету, было наплевать друг на друга. Чтобы считаться друзьями, нужно только принадлежать к высшим кругам, никогда не отказываться от развлечений и не выдавать остальным секретов друг друга. Но Ник… он был не такой, как остальные. Стелле всегда казалось, что он посматривает на них с какой-то отрешенной насмешливостью, как на забавляющихся детишек. Именно с ним Стелла долго разговаривала по телефону по вечерам… то есть действительно разговаривала, а не болтала о новой сумке и вечеринках. Он поддерживал их развлечения, одергивал их, когда они слишком зарывались, но никогда не выступал инициатором. А сейчас… можно было подумать, что и ему хочется забыться. Но почему?

– Черт возьми, Ник, никогда не слышал от тебя ничего более дельного, – одобрительно крикнул Вадим и хлопнул его по плечу. – И это напоминает мне о том, что у меня кое-что припасено. Вы позволите…

Он, пошатываясь, удалился по широкой прямой лестнице куда-то на верхние этажи. Стелла устало прислонилась к Максу, и он обвил ее руками. Голова у нее кружилась. Ей казалось, она лишь на мгновение прикрыла глаза, когда Вадим уже вернулся.

– Прошу, – он небрежно-царственным жестом бросил перед ними маленький пакетик с какими-то таблетками. – Только осторожнее. Они, чтоб меня, стоили целое состояние.

– Это колеса? – деловито спросил Ник, приподнимая пакетик. Влажная темная челка падала ему на глаза.

– Ради бога, за кого ты меня принимаешь? – возмутился Вадим. – Мне что, пятнадцать? Тем более меня уже давно не берет… Нет, это что-то вроде морфина или окси…

– Что-то вроде? – фыркнула Яна. – Чувак, это тебе не американский сериал, где гасятся всем подряд и прекрасно себя чувствуют. Я хочу знать, что это такое.

– Слушайте, мне продал это брат, ясно?! – разъярился Вадим. – Думаете, он бы подсунул мне что-то опасное? Но те, кто против, может идти баиньки…

Стелла внимательно посмотрела на него. Боже мой, да он же сам нервничает и пытается скрыть это за агрессивностью! Впрочем, она всегда знала, что он трус.

– Ладно, не кипятись, – Макс положил Вадиму руку на плечо. – Ручаешься, что это безопасно?

– Ты же меня знаешь, – усмехнулся он.

– В том-то все и дело, – вздохнула Стелла.

Стелла никогда не принимала наркоту. И дело не в том, что у нее были принципы, как она хотела показать. На самом деле Стелла прекрасно знала свою слабость. Она легко могла подсесть. Подсесть на что угодно: на шмотки от «Alberta Ferretti», на то, чтобы избавляться от съеденной еды, на сигареты, на парней… Она всегда боялась, что, если хоть раз попробует, то уже не сможет слезть. Слишком сильно она увлекалась, слишком импульсивно бросалась в омут, слишком отчаянно поддавалась порывам… Но она уже приняла решение. Чересчур соблазнительна была мысль унестись от всего. Сегодня ей это было необходимо.

– Хорошо, – сказала она так решительно, что никто бы никогда не заподозрил, насколько сильно она колебалась. – Черт с тобой, Вадим. Давай. Но если мы откинемся в твоем притоне, я тебя убью!

– Вот это уже гораздо лучше! – одобрительно воскликнул Вадим. – Макс, тебе досталась отчаянная девчонка!

– Знаю, – ухмыльнулся он и прикоснулся губами к влажным волосам Стеллы.

– Ну что, тогда не будем тянуть, – азартно сказала Лена и пересела ближе к Вадиму, схватив его за руку. – Ох, что-то я немного волнуюсь.

Однако ее нетерпеливый вид и горящие глаза кричали об обратном. Стелле совершенно не к месту стало смешно. Да ведь Лена и вполовину не так переживала, как Вадим! Стелла всегда подозревала, что эта умилительная беззащитность – часть продуманного образа, в который она и сама поверила. Что ж, она извлекала из своего вида «сладенькой малышки» все, что могла.

– Не волнуйся, крошка, давай вместе, – предложил Вадим. Он взял белую капсулу, похожую на обычную таблетку от головной боли, и зажал ее в губах. Лена, улыбнувшись, наклонилась к нему и прижалась к его губам. Половина таблетки оказалась у нее.

– Вы знаете, мой дядя – доктор, и я могу перечислить штук двадцать болезней, которыми вы только что обменялись, – с отвращением сказала Яна.

– Брось, Ян. Когда ты встречалась с Богданом, ты не была такой ханжой, – хохотнул Макс.

– Ах, Макс, заткнись, – толкнула его в бок Стелла, но было уже поздно. Лицо Яны перекосило от ярости.

– Я следующая, – решительно сказала она.

Вскоре все они приняли по таблетке. Стелла напряженно ждала хоть какого-то эффекта. Перевалило за полночь. Она уже хотела иронично заявить, что брат Вадима подсунул ему цитрамон, чтобы подшутить над ним, но не успела. Потому что их разом накрыло.

Стелла еще никогда не чувствовала подобного. Эйфория. Восторг. Блаженство. Ей казалось, что она вознеслась на небеса. Больше не было никаких проблем, никаких грустных мыслей, никакого отца, который дергал ее за ниточки, словно марионетку. Каждую клеточку ее тела пронзило удивительное, сладкое, чарующее счастье, о котором ей хотелось кричать на весь мир. Вот, значит, что такое жизнь! Стелла знала – больше никогда, никогда с ней не случится ничего плохого и она навсегда останется вечно молодой, прекрасной, неподражаемой…

С вершин своего райского мира она отстраненно наблюдала, что творится с остальными. Ими словно овладело безумие. Яна лежала на спине и безудержно смеялась, ее косметика давно смазалась, рыжие волосы разметались в беспорядке… Лена с Вадимом сплелись в какой-то клубок рук и ног, а Лена почему-то снова была без футболки и без удержу повторяла, что ее невыносимо бросает в жар. Вадим шарил руками по полуобнаженному телу Лены, и ее грудь едва не выпрыгивала из бюстгальтера… Стелле стало противно и смешно, она отвернулась и увидела Ника – он лежал на ковре и завороженно смотрел в потолок, словно наблюдая там какой-то удивительный спектакль. Своим обострившимся взглядом она увидела его ровный профиль, полуоткрытые яркие губы, темные ресницы, татуировку на шее с надписью «libertas»…

Ник вдруг резко открыл глаза и посмотрел прямо на нее таким осмысленным взглядом, что у Стеллы побежали мурашки. Почему-то этот взгляд показался ей более странным, чем все сумасшествие, творившееся вокруг. Но тут она услышала, как Макс за ее спиной совершенно вышел из себя и начал кричать, что еще никогда не чувствовал, насколько роскошна жизнь, и что он готов умереть прямо сейчас, потому что этот момент уже никогда, никогда не повторится. Стелла повернула к нему голову, и они слились в поцелуе, потому что он был сейчас так красив и потому что ей невыразимо хотелось, чтобы он заткнулся…

«Какие все это глупости, глупости, глупости», – тупо проносилось в мозгу у Стеллы, когда Вадим где-то далеко завопил, вопрошая, откуда, черт побери, у Лены татуировка на спине. Стелла знала, что у Лены не было татуировок, потому что она панически боялась боли…

Очнувшись следующим утром на полу гостиной, они не смогли вспомнить, как и когда заснули.

Вероника

Что случилось однажды, может никогда больше не случиться. Но то, что случилось два раза, непременно случится и в третий.

Пауло Коэльо «Алхимик»

– Вероника, и распакуй, будь добра, вот эту коробку. Здесь в основном картон и бумага, но есть еще краски, так что будь с ними поаккуратнее – очень хрупкая упаковка. Сейчас материалы производят из черт знает чего – стоит дотронуться, и все тут же покрывается трещинами, – раздавался за плечом у Вероники монотонный голос Жанны.

Вероника скривилась, пользуясь тем, что она ее не видит.

– Разумеется, Жанна, я всегда осторожна, – ровным голосом, словно повторяя заученный урок, ответила она.

– Да ну? А кто вчера выставил на прилавок треснувшие фоторамки?

– О, это фоторамки из той коробки, которую вы нечаянно опрокинули? – невинно спросила Вероника.

Жанна была дородной обрюзгшей блондинкой, которая носила облегающие водолазки и крупные, как у цыганки, серьги-кольца. Несмотря на то, что ей было всего около сорока, она уже обзавелась повадками шестидесятилетней старухи. Ее склонность вечно брюзжать была скорее силой привычки, выработанной за многие годы постоянной смены работ и одинокой жизни, а не врожденным качеством. Несколько недель Веронике хватило, чтобы понять, что споры и ругательства являются для Жанны единственным смыслом жизни, а умение ловко отвечать на колкости ценится ею больше всех остальных качеств. Довольно скоро Вероника перестала тушеваться, и они уже вели долгие и ожесточенные перепалки, изощряясь в остроумии. Наверное, поэтому Жанна ее и наняла.

Эта работа оказалась для Вероники идеальной. Магазинчик канцелярских товаров «Акварель», в который требовалась помощница, находился практически на углу ее дома, так что не было нужды никуда ездить. Посетителей там было немного, и ее это как нельзя более устраивало – большой наплыв людей утомлял бы. К тому же работа была несложной – всего лишь раскладывать по прилавкам краски, ручки и карандаши, расклеивать ценники и в конце дня приводить магазин в порядок. Веронике нравилось находиться в этом небольшом уютном магазинчике, напитанном опьяняющими запахами канцелярской бумаги и свежих красок. Отбиваться от желающих подработать здесь Жанне не приходилось, так что, смерив Веронику презрительным взглядом, та согласилась неофициально нанять ее на испытательный срок.

Правда, родители ее совсем не пришли в восторг от этой затеи.

– Господи, Вероника, что ты такое придумала? – ужаснулся папа. – Тебе совсем не нужно работать! Мы же сказали – мы со всем справимся!

– Тебе нужно сосредоточиться на учебе! У тебя же выпускной год, подготовка к конкурсу! – вторила ему мама. – Это так важно для тебя! От этого конкурса зависит все твое будущее!

– Школа и репетиции у меня в будние дни, – возразила Вероника. – Каждые выходные я сижу дома, что, кстати говоря, вам совсем не нравилось. Вы же сами всегда твердили, что мне нужно больше общаться. А что лучше приобщит меня к социуму, как не работа, а?

– Да, но… – неуверенно начал папа.

– К тому же, – безапелляционно продолжила Вероника, – скажи, пап, с какого возраста ты сам начал подрабатывать? Бьюсь об заклад, ты был младше меня!

– Ну, строго говоря, ты права, но…

– Нет, нет и нет! – мама была неумолима. – Андрей, не смей ее слушать! Я не хочу, чтобы ты начинала работать в шестнадцать! Я не хочу, чтобы у тебя была такая жизнь! Ты будешь учиться и готовиться к конкурсу, как все нормальные…

– Да боже мой, мама! – не выдержала Вероника. – Я понимаю, что ты в моем возрасте и не помышляла о том, чтобы работать. Но у нас с тобой разные ситуации, ты не находишь? Вы дали мне возможность учиться в лучшей школе этого города, и я очень благодарна вам за это и все такое, но давайте посмотрим правде в глаза. С финансами у нас сейчас дела обстоят не лучшим образом, а я не собираюсь просить у вас деньги на мелкие расходы, зная, что все до копейки уходит на мое образование! Поэтому можешь ты, мама, стать наконец реалисткой и позволить мне немного заработать?