– Милая попытка, но ты разыскивал аббатство прежде, чем Турнам и Бателиос тебя нашли. А теперь хочешь уйти? Там военный отряд, который заплатил бы щедрое вознаграждение за то, чтобы найти это место. Шпион может попытаться обнаружить местонахождение аббатства, изучить его защиту, чтобы доложить обо всем своим хозяевам джен-теп.

Он подался ко мне, от него сильно пахло сигарой.

– Твои метки слишком гладкие и точные, чтобы быть настоящими.

Большим пальцем второй руки аббат потер черные линии вокруг моего глаза, так сильно, что я испугался, как бы он не содрал кожу.

Я завел ладонь под его локоть и толкал вверх до тех пор, пока не заставил выпустить мою челюсть. Были шансы, что за этим последует удар с разворота, поэтому я приготовился уклониться, но удара так и не последовало. Аббат просто стоял, рассматривая свой большой палец, выискивая признаки того, что мои метки стираются.

– Это ничего не доказывает, – сказал он, обращаясь скорее к себе, чем ко мне.

Я боролся с желанием назвать его идиотом и напомнить, что на меня, вероятно, охотятся более щедрые маги, чем любой, проживающий в этом аббатстве. Первый урок Фериус в искусстве убеждать был такой: помни, что самая простая правда обычно помогает продвинуться дальше, чем грандиознейший обман.

– Моя бабушка обручила меня с Черной Тенью, – сказал я. – Вот почему метки выглядят так, как выглядят.

– Невозможно, – огрызнулся он, но потом придвинулся ближе, чтобы вглядеться в мой глаз.

На этот раз он меня не схватил.

– Сукин сын! – выдохнул он. – Или, полагаю, в данном случае – сукин внук.

Он шагнул назад.

– Покажи мне, что ты умеешь делать.

– Я ничего не умею. У меня нет таких способностей, как у тебя или у Турнама. У меня головные боли! И ужасные видения людей, превращающихся в чудовищные версии самих себя. Я иногда теряюсь в Тенях, и, когда это происходит, даже друзья начинают меня забывать. Я был ребенком, и моя собственная бабушка украла мое будущее, даже не сказав почему!

Аббат молчал, словно взвешивая мои слова в поисках обмана.

– Что-то в этом дурно пахнет. Несмотря на чепуху, в которую верят люди, Черная Тень не какая-то там болезнь или яд. Нельзя просто взять и заразить ею кого-то. Мне нужно свериться с книгами, – наконец, сказал он. – Если некая сумасшедшая джен-теп и вправду обручила тебя с Тенью, мне нужно выяснить, как она это сделала и почему. Мы поговорим завтра, как только я…

– Нет, – перебил я.

– Нет?

– Я уже сказал: мой деловой партнер умирает в проклятой пустыне. Пока я здесь попусту трачу с тобой время, он ждет, когда я приду и спасу его!

Аббат напрягся. Даже сквозь рясу я видел, как вздулись мускулы на его руках и плечах. Он хотел меня ударить. Очень хотел.

– Ты забыл, что на нас охотится военный отряд джен-теп? Мои мальчики рисковали жизнью, чтобы доставить тебя сюда, а все, на что ты способен, – это скулить о каком-то потерявшемся питомце. Где твое чертово чувство долга перед товарищами с Черной Тенью?

Он отмахнулся прежде, чем я успел ответить.

– Нет, забудь. Даже если бы мне не надо было выяснить, что означают эти метки вокруг твоего глаза, я не стал бы рисковать тем, что тебя схватят и ты выдашь местонахождение аббатства. Слишком много жизней на кону.

Страх в моем животе уступил место холодной уверенности. Я потянулся за монетами кастрадази в полах своей рубашки, разрывая удерживающую их нить, в то время как на ум мне пришло полдюжины очень плохих планов побега.

– Ты будешь не первым человеком, который пытается упрятать меня под замок.

Аббат устало засмеялся и поднял руки.

– Сдаюсь, меткий маг, или аргоси, или кем ты там, к дьяволу, себя считаешь. – Он извлек из рясы окурок сигары и незажженным сунул его в рот. – Клянусь, никогда еще меня так чертовски не тошнило от того, с кем я только что познакомился.

Я попятился, медленно продвигаясь к двери, за которой была лестница, ведущая вниз. Теперь я должен был двигаться быстро на тот случай, если он передумает и поднимет тревогу.

– Знаешь, я всегда слышал, что у аргоси есть сверхъестественная способность точно знать, где они находятся. Думаю, они не научили тебя этому таланту, а?

Я резко развернулся. На меня нахлынуло дурное чувство еще до того, как я подбежал к одной из черных линз, прикрепленной к вращающемуся медному приспособлению на верхушке одного из зубцов. Я заметил горы вдалеке – они казались такими близкими, как будто можно было протянуть руку и прикоснуться к ним. Одна проблема: все это были незнакомые горы. Я побежал к следующей линзе, нацелив ее в другую сторону, только чтобы передо мной предстал вид, не имеющий никакого сходства с любым местом, в котором я бывал странствуя по континенту. И когда я посмотрел сквозь четвертый кусок выгнутого черного стекла – направленного на восток, – мной овладело ощущение, почти похожее на головокружение. То, что я видел вдалеке, было не землей, а водой. Размером с океан.

– Предки, куда вы меня завели?

Аббат подошел, чтобы присоединиться ко мне у линзы.

– Ты разве не гадал, почему это место не захватили щедрые маги много лет тому назад?

Он взялся за края медной оправы, удерживавшей линзу, и повернул ее вниз.

– Хочешь уйти, Келлен? Просто иди по этой дороге до тех пор, пока она не приведет тебя к подножию горы. Примерно три дня ходьбы на юг – и ты доберешься до деревни, а в сотне миль за ней достигнешь побережья. Пережди зиму, и, если тебе очень повезет, ты сможешь найти корабль, желающий проплыть тысячу лиг на юго-восток.

Он хлопнул меня по спине.

– Добро пожаловать на континент Обскария, Келлен. Погода холодная, еда ужасная, а причина, по которой прибывающие в аббатство никогда отсюда не уходят, – потому что мы находимся в долгом-предолгом пути от дома.

Глава 19
Светлячок

Спотыкаясь, я спустился по лестнице. Последние слова аббата звенели у меня в ушах. Посвященный в магию джен-теп не тратит много времени на изучение дорог или морских путей, но, разъезжая год с Фериус, я узнал достаточно, чтобы сделать примерный расчет: мне понадобится шесть месяцев, чтобы снова попасть на свой континент и вернуться к Золотому Проходу.

Шесть месяцев.

Я провел рукой по подбородку. Я не любил бороду, но все равно, щетина была всего недельной или двухнедельной давности. Как, во имя неба, Турнам и Бателиус доставили меня сюда за такой срок?

– Думаю, тебе закатили речь, да? – спросил кто-то.

Еще прежде, чем я увидел Диадеру, я узнал ее голос, что было довольно странно, поскольку наша встреча была короткой и большую ее часть мы провели, сражаясь с демоном. Она стояла сразу за поворотом лестницы, прислонившись к изогнутой каменной стене, и явно поджидала меня. Каскад рыжих локонов обрамлял зеленые глаза, в уголке рта поселился намек на ленивую улыбку. То, что мое внимание привлекла скорее именно улыбка, чем замысловатая филигрань крошечных черных меток на ее щеках и подбородке, о чем-то говорит. Может, это прозвучит лицемерно, но от вида Черной Тени у меня все переворачивается в животе. Я вырос в обществе, где Черная Тень считалась самой отвратительной из всех болезней, какие только можно вообразить. Здоровому джен-теп полагалось избегать зараженных, чтобы не допустить распространения болезни. На магах лежал долг убивать их. Поэтому хотя у меня самого была Черная Тень и я выяснил, что она – не совсем то, чему меня всегда учили, меня крайне расстраивал вид меток на ком-то другом… стоявшем так близко ко мне.

– Тебе не нравится то, что ты видишь? – спросила Диадера.

Хотя она пыталась скрыть враждебность под легким тоном, я внезапно почувствовал, что нахожусь в большей опасности, чем рядом с аббатом.

Непохоже, чтобы я раньше стоял так близко к имеющим метки. У Сенейры они были, хотя оказалось, что ее метки – нечто совершенно другое. Может, где-то в глубине души я это осознавал, вот почему она не вызывала у меня такой реакции, как эта девушка. А может, у меня ушла секунда, чтобы в точности понять, что я чувствую.

Диадера же реагировала совершенно иначе. Она вгляделась в метки вокруг моего левого глаза, обводя их взглядом, всматриваясь так внимательно, как будто там было написано то, что я упустил за все часы, которые провел, таращась в зеркало. Она протянула палец и коснулась края моего глаза.

– Здорово, – сказала она.

Нет. Стоп. Она это не сказала. Она подумала это.

– Какого дьявола происходит? – спросил я, отодвигаясь.

– Наши Тени, – ответила она, подходя ближе и не выказывая ни следа гнева или смущения моим замешательством. – Они обе связаны с Умбра Арканта – это одна из эфирных граней. Я никогда не встречала никого, чьи Тени были бы так близки к моей собственной.

Она постучала по веснушкам на своей левой щеке.

– Ты инспиритор, как и я? Ты можешь заставить свои метки ожи…

– Прекрати! – сказал я. Голос мой стал громче и тоньше. – Я никогда не слышал об этой «Умбра Арканте»! Я понятия не имею, что такое инспиритор.

Предки, почему я вообще с ней разговариваю? Может, я здесь и не узник, но я и не свободен. Я не знаю этих людей и не хочу знать. Если бы я только боролся, когда они меня забирали, может, я сумел бы остаться с Рейчисом и умереть вместе с моим дру…

– Шшш, – сказала Диадера.

Она взяла меня за руку и, медленней, чем раньше, как будто я был испуганным кроликом, поднесла кончики моих пальцев к веснушкам на своей щеке.

– Прости, что прежде я была такой нахальной, – сказала она, ничего не произнося. – Я просто не ожидала такого.

– Я все еще не по…

Она приложила палец к моим губам.

– Просто подумай это.

Я попытался успокоиться, что было трудно. Дело было не только в ее словах, которые я мог слышать. Когда она прикасалась к моим меткам, все мои чувства как будто затопляло ее присутствие. Ее запах. Структура ее волос. То, как она…

– Сосредоточься, – подумала она.

Даже не глядя ей в лицо, я ощущал, что она ухмыляется. А мы едва знали друг друга.

Я снова попытался взять себя в руки. Я так по-настоящему и не выучил арта превис – талант восприятия аргоси, но знал: что-то надвигается.

– Скажи мне, что происходит, – подумал я. – Ты не просто посылаешь слова в мой мозг. Ты морочишь мне голову.

Она кивнула. Ну, не кивнула, но в мыслях моих кивнула.

– Давай начнем с самого начала. Ты, наверное, думаешь, что Черная Тень – страшно злая болезнь, да? Верно?

– А это так?

– О, несомненно.

– Та демоническая хрень возьмет над нами верх?

– Ну, ты видел стигийца во дворе, поэтому знаешь, что так бывает. Но все куда сложней, чем тебе, наверное, говорили. Черные метки на нашей коже – это своего рода… порталы… для энергий между нашей гранью существования и другими гранями, лежащими далеко за пределами нашей…

– Порталы?

Ее палец постучал по татуировкам на моем предплечье… Нет, она опять-таки ничего такого не сделала. Она просто послала мне это прикосновение.

– Твои татуировки джен-теп связаны с шестью тайными гранями, которые вы называете «песок», «шелк» и «пламя», верно?

– Огонь, – поправил я.

– Неважно. В любом случае думай о Черной Тени как о чем-то вроде своих татуировок, только она связана с дюжинами, а может, с сотнями различных тайных граней. У большинства людей метки приходят из одной или, скажем, дюжин низших граней. Когда их Тени соприкасаются, или, как я делаю сейчас, они прикасаются к меткам на коже другого, их разумы соединяет связь на данной грани. Это звучит разумно?

– Ничуть, – ответил я.

Она убрала пальцы от моей щеки и улыбнулась мне:

– Как меня зовут?

– Диадера. Ты сказала мне это раньше, во дворе.

– Мое полное имя.