Аббатство Теней (страница 13)
– Диадера дан Хестия, – ответил я. – Подожди… Как я…
– Какой мой любимый цвет?
Чтобы ответить, мне даже не пришлось задуматься.
– Зеленый и серебристый. Ты никак не можешь решить, какой нравится больше.
Каким-то образом я знал о ней больше, чем о множестве людей, с которыми рос. Десятки мелких деталей. Что ей нравится и что не нравится. Страхи и желания. Несколько обрывочных воспоминаний, хотя я знал, что большую часть она придержала при себе. А еще я знал, что она ничего не взяла у меня. То, что я о ней узнал, было жестом. Предложением дружбы.
– И твои метки из той же грани, что и мои? Из этой «Умбра Арканта»?
Она кивнула.
– Считается, что она – одна из граней, которые труднее всего контролировать, но я всегда могла заставить свои Тени ожить.
– Потому что ты… инспиритор?
– Именно.
Она снова прикоснулась пальцем к моим меткам.
– Теперь нам просто нужно догадаться, что ты можешь делать, Келлен джен-теп.
Становилось все легче делиться с нею мыслями.
– Ну, я страдаю сокрушительными головными болями и ужасными видениями. Это считается?
– Покажи мне.
Я покачал головой.
– Нет… Твари, которых я вижу, они… Я не собираюсь их искать.
– Жаль. У нас здесь есть девочка джен-теп по имени Сутарей, она – алакратист. Это значит, что ее метки позволяют ей дотягиваться до прошлого и являть его нам. С тобой происходит то же самое?
– Нет, если только прошлое не намного отвратнее, чем кто-либо может вспомнить.
Палец Диадеры начал скользить по линиям вокруг моего глаза.
– У тебя странные метки. Почти как колесики в замке. Может быть, ты энигматист.
– Что умеют делать энигматисты?
– Никто не знает. Если не считать пары коротких упоминаний в одной из книг аббата, никто никогда не встречал энигматиста.
Она убрала палец, что заставило меня почувствовать странное одиночество.
– Пошли, – сказала Диадера, повернувшись к ведущей с башни лестнице. – Я покажу тебе аббатство.
Я не двинулся с места. Мой разговор с аббатом обрушился на меня, напомнив, что я здесь такой же узник, как если бы меня заперли в камере.
– Думаю, для одного дня я повидал достаточно.
Она остановилась и снова повернулась ко мне, переплетя свои пальцы с моими, как будто мы знали друг друга целую вечность.
– Он всем так говорит, Келлен.
Ее лицо приобрело глубоко серьезное выражение, явно не подходящее к ее чертам.
– «Ты умрешь, ты знаешь? Ты будешь с этим бороться, подумаешь, что подчинил ее, но Черная Тень все равно заберет тебя, сын мой. Ты умрешь. Умрешь. Умрешь. Умрешь».
Я всеми силами пытался удержаться и все-таки невольно расхохотался. А расхохотавшись, не сумел остановиться – даже когда смех перешел в никчемные слезы, и всхлипывания сотрясли меня так, что я поскользнулся и шлепнулся на задницу, ощутив острую боль в спине там, где ударился о ступеньку. И даже тогда я не смог остановиться.
Рейчис был мертв. Я бросил его. За целую жизнь осознания своей бесполезности я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас.
Диадера обняла меня, неуклюже опустившись рядом со мной на колени.
– Все в порядке, Келлен. Я знаю. Я знаю, каково это. Но я даю слово, что теперь у тебя все пойдет по-другому.
– По-другому – это как?
Она взяла меня за руку и приложила ее к своей щеке. Кончики моих пальцев коснулись ее меток, и странная связь между нами снова воспламенилась. Потом Диадера посмотрела на меня своими бледно-зелеными глазами, и, клянусь, она могла бы сказать все, что угодно, и я бы ей поверил, даже если бы она не выбрала те слова, которые мне больше всего хотелось услышать с того дня, как я покинул территории джен-теп.
– Ты теперь дома, Келлен.
Глава 20
Приглашение
Диадера повела меня за руку вниз по винтовой лестнице башни. В конце изогнутой прихожей на третьей площадке она показала на полуоткрытую дверь.
– Это комната для гостей аббатства, – сказала она и добавила: – Если ты хочешь поспать.
Я мог бы поклясться, что слышал, как под конец она слегка повысила голос, как будто задавала вопрос. На секунду уголок ее рта приподнялся в улыбке. Или нет? К тому времени я был так измучен и у меня так мутилось перед глазами, что мне это могло просто привидеться.
Однако стоит провести достаточно ночей в тавернах для путешественников, и вы узнаете, когда люди говорят: «Если ты хочешь поспать», иногда они спрашивают, устал ли ты, а в других случаях – не хотел бы ты спать с ними. Мой народ считает, что намеки – удел поэтов, актеров и прочих презренных типов, поэтому я не очень хорошо разбираюсь в намеках.
Фериус Перфекс однажды продемонстрировала, как простое приветствие, такое как «ну, привет», может передать аж двенадцать различных намеков, от легкой незаинтересованности до откровенной непристойности. Так какой из них я услышал сейчас?
– Келлен? – спросила Диадера.
Проклятье, но она была красоткой. Даже ее теневые веснушки притягивали мой взгляд – то, как они украшают ее щеки, доходя до челюсти, некоторые тянутся вниз по идеальной шее, а последние скрываются под воротником длинного кожаного плаща.
«Если ты хочешь поспать?…»
Нет, она сказала не так. Не совсем так. И с чего бы Диадере вообще интересоваться мной? Мы только что познакомились. Это просто смешно. Вопрос был совершенно невинным. Вот только ладони мои сделались скользкими, а дыхание – необычайно быстрым. Были и другие признаки того, что я тоже ею интересуюсь, хотя я чувствовал, что очень, очень важно не обращать на эти признаки внимания.