– Здесь еще спокойно, – сказал Кныш. – А в Феодосии по всей набережной движение транспорта и поездов остановлено. В Коктебеле вообще пункт продажи разнесли вчистую. Окна выбили, переломали мебель. Милиция в воздух стреляла, чтобы толпу утихомирить.

– Не могу поверить, что только Милосердова имела доступ к деньгам, – сказал я.

– Никто в это и не верит. Потому народ и возмущается.

– Кого-нибудь из сотрудников арестовали?

– Коммерческого директора. Он в день убийства был на побережье и не смог вразумительно объяснить, чем занимался. У главбуха – железное алиби, он в Запорожье. А остальные клерки – кассиры, экспедиторы, инкассаторы – вообще не были посвящены в дела акционерного общества и саму Милосердову никогда в глаза не видели.

– Но налоговая инспекция как-то должна была контролировать прибыль "Милосердия", значит, ей известно, в каких банках находятся счета.

– Знаешь, я в этом деле не сильно волоку, – признался Кныш. – Сейчас финансисты из Симферопольского увэдэ с документами работают. Дождемся их вывода. – Он замолчал, выруливая на свободную от людей полосу, рванул рычаг передач и быстро набрал скорость.

Он мельком взглянул на меня, словно давал понять, что в его последней фразе скрыт намек.

– Ты дашь мне домашний адрес главбуха? – спросил я.

– Ничего ты у него не выпытаешь, – ответил Кныш. – С частным сыскарем он вообще разговаривать не станет.

– Это уже мои проблемы.

– Твои проблемы сейчас заключаются в другом, – сказал Кныш и круто повернул руль. – Ах ты собака! – выругался он. – Так и норовит под колеса сигануть… Так ты понял, что я хочу тебе сказать?

– Не совсем, – ответил я, хотя, скорее всего, понял.

– Твои проблемы в том, чтобы добыть себе алиби. Ты сейчас должен не спать, не есть, не трахать женщин, не ходить на море, а только думать о том, как объяснить, что в твоей лодке была найдена накидка убитой с твоим письмом…

– Это не мое письмо! – попытался перебить я Кныша, но он не обратил на мою реплику внимания.

– …и обеспечить себе алиби. Иначе попадешь на нары. А там придумать себе алиби значительно труднее. Понял?

– Понял.

– Вот и молоток… Где тебя высадить?

– Где-нибудь подальше от милиции.

* * *

Наверное, в кабинете у Нефедова стоял телефон с определителем номера, потому как он, подняв трубку, сразу перешел к делу:

– Значит, так, слушай меня. Хозяин "Ассоли" – Артур Пиков, директор фирмы по продаже автомобилей иностранных марок, тысяча девятьсот сорок седьмого года рождения. В восемьдесят третьем сидел за валютные махинации, вышел досрочно, работал маклером, затем перегонял автомобили из Тольятти В Москву, в девяносто первом организовал фирму. Женат трижды, детей нет, постоянно проживает в Москве. Записывай адрес и телефон, но имей ввиду – он вряд ли станет с тобой разговаривать.

Нефедов оказался прав. Пиков разговаривал со мной просто хамски.

– Кто вы такой? Какой еще Вацура? Не знаю никаких Вацур! Откуда у вас мой телефон? Не знаю ни о каком убийстве! Меня это не интересует!

– На вашей яхте обнаружен труп директора акционерного общества Милосердовой, – спокойно повторил я. – Капитан же по неясным причинам исчез. Вы можете знать, где сейчас находится Караев.

– С чего вы взяли, что я могу это знать? Если я буду думать о каждом пьянице, у меня не останется времени для решения своих вопросов.

– Я мог бы расследовать это дело без излишней огласки, – сказал я, уже понимая, что Пиков ничего полезного мне не сообщит.

– Если я сочту нужным, я сам воспользуюсь услугами частного агентства. Пока же я не нуждаюсь в вашей помощи. Желаю здравствовать. Постарайтесь не звонить мне больше.

И короткие гудки. Я опустил трубку. Отрицательный результат – тоже результат, подумал я, чтобы как-то утешить себя. А впрочем, кое-какие выводы можно сделать. Во-первых, Пиков переиграл. На сообщение об убийстве даже самый замшелый бюрократ отреагировал бы иначе. Пиков же слишком усердно подчеркивал свое безразличие – так может делать человек, которому известно больше, чем мне. Во-вторых, его фраза о том, что у него нет времени думать о каждом пьянице, вообще абсурдна. Речь шла не о постороннем человеке, а о капитане собственной яхты, которому доверено содержание дорогостоящей техники. Пиков лукавил. Он не только не нуждался в услугах частного детектива. Он боялся, что к розыску убийцы подключится дополнительная следственная структура.

Я ходил по квартире, раздумывая над тем, куда теперь воткнуть свои выводы в отношении Пикова. Мне не пришлось долго ломать голову, потому как ничего другого не оставалось, как сбросить эти выводы в общую копилку фактов, которые пока не удавалось ни систематизировать, ни выстроить в логическую цепь. Чем больше я занимался делом об убийстве Милосердовой, тем более запутанным мне оно казалось.

Мне было известно, что около полудня девятнадцатого числа капитан "Ассоли" Караев на мысе Ай-Фока сошел на берег, предоставив яхту в распоряжение неизвестных пассажиров, одной из которых была Милосердова. "Ассоль" взяла курс на Дикий остров, где около четырнадцати часов директор АО была зверски убита, возможно, в голом виде, после чего ее труп был одет в костюм и сброшен в трюм яхты. Убийца (или убийцы) покинули остров, предварительно подбросив накидку Милосердовой в мою лодку и столкнув ее в воду. Письмо-подделка, оставленное в кармане накидки, говорило мне пока лишь о том, что убийство было тщательно спланировано. Вероятно за мной следили, выясняя, в какие часы и дни я бываю на Диком острове. Это, на мой взгляд, сделать было гораздо проще, чем добыть образцы моего почерка. Писем я никому не пишу, созданием мемуаров не увлекаюсь. Единственное, что мне в последнее время приходилось писать от руки – так это всевозможную документацию своего сыскного агентства. Но большая часть этих бумаг хранится у меня дома, где не бывает посторонних, оставшаяся часть – в архивах отделения милиции. Как бумаги попали в руки убийцы – оставалось загадкой.

Что мне еще было известно? Что главбух и коммерческий директор "Милосердия" утверждают, что не знают, в каких банках и на каких счетах находятся деньги вкладчиков и, таким образом, снимают с себя всякую ответственность перед многочисленными держателями акций. Диме Моргуну наверняка кое-что известно о Караеве и его последнем рейсе, но он держит язык за зубами. Владелец яхты Пиков тоже хранит какую-то тайну. Словом, эти четыре человека знают по делу убийства больше, чем говорят.

Очень условно можно предположить, что в наибольшей степени были заинтересованы в смерти Милосердовой главбух и коммерческий директор АО. Один из них сейчас сидел в следственном изоляторе, а второй пропадал где-то в Запорожье.

10

Я знал, что Леша сопереживает мне и всегда готов помочь, но о том, что он выведет меня на Караева, я даже не мог и мечтать. Он пришел ко мне вечером с мешком крабов, которых, вместо того, чтобы сдать в ресторан, предложил сожрать самим, вывалил несчастных членистоногих в самую большую кастрюлю, какая была у меня, залил подсоленной водой и поставил на огонь. Пока крабы варились, перекрашиваясь в ярко-красный цвет, я сходил за пивом.

Наслаждаясь деликатесом, я подробно рассказал Леше о разговоре с хозяином яхты. Леша, разгрызая горячие клешни, из которых сочился ароматный бульон, хмыкал и качал головой.

– Этого следовало ожидать, – сказал он. – В самом деле, кто ты такой для Пикова? Почему он должен тебе доверять?

– Дело вовсе не в том, доверяет мне Пиков или нет. Для честного человека быстрое и профессиональное расследование – все равно что защита адвоката. Пиков отказался от такого рода защиты. Отсюда напрашивается вывод.

– Пиков "чист", у него надежное алиби, и кто бы ни копал против него, ничего не накопает, – сказал Леша, с треском, словно орех, раскусывая панцирь.

– Верно. Но можно предположить и совершенно противоположное: у Пикова рыльце в пушку, потому-то он и не заинтересован в быстром и качественном расследовании.

– Тоже может быть, – согласился Леша, вытирая руки платком. – Пиков его фамилия, говоришь, – произнес он, вытаскивая из кармана брюк потрепанную записную книжку. – Когда-то у нас в больнице с камнями в почках лежал некий господин, который курирует частное капитальное строительство на побережье. – Леша листал книжку, проводя пальцем по страницам. – Он оставил мне свои координаты на всякий случай. Один раз я ему уже звонил, интересовался дачами "под ключ"…

– А зачем нам капитальное строительство? – не понял я.

– А ты думаешь, что твой Пиков, купив яхту, не приобрел где-нибудь неподалеку от порта приписки дом с видом на море?.. Ага, вот он. Илья Роменович Городецкий. Телефон в Симферополе: два шесть, два шесть, ноль девять. Отлично! Прямо сейчас и позвоним.

Я не очень верил в удачу и продолжал заниматься крабами, глядя на Лешу, который, мурлыкая под нос песенку, крутил диск телефона.

– Алло! Илья Роменович! – крикнул Леша в трубку. – Что-то совсем плохо слышно… Ага, вот уже лучше. Это Малыгин. Вспомнили такого?

Несколько минут Леша расспрашивал у Городецкого о его здоровье, передавал приветы жене и сыну, после чего сказал:

– Нужна ваша помощь, Илья Роменович! Есть фамилия, но нет адреса дома… Как вы сказали? Уверен ли я, что дом построен на побережье? Конечно уверен! – красиво соврал Леша и подмигнул мне. – Пиков его фамилия. Артур Пиков. Постоянно проживает в Москве… Мой телефон? Секундочку!

Леша прикрывал трубку рукой и спросил у меня:

– Давай твой номер! Он перезвонит сюда сам.

Не успел Леша разобрать очередного краба и отпить из стакана пива, как телефон зазвенел.

– Слушаю вас! – крикнул Леша. – Ага, записываю… Поселок Морское, улица Энгельса… Неужели еще такие улицы бывают?.. Дом триста. Круглая цифра… Все ясно, Илья Роменович! Спасибо большое!

Он положил трубку и с победным выражением на лице посмотрел на меня.

– Ну как, Шерлок Холмс? Здорово сработано?

Я, не скрывая своего восхищения, пожал Леше руку.

– У нас есть слабая надежда, что Караев пережидает шумиху в этом особняке, – сказал Леша, глядя на адрес, который он записал на полях газеты.

– Я в этом почти уверен, – более оптимистично добавил я. – Караева видели в Морском после того, как яхта отчалила от мыса Ай-Фока. Только не совсем понятно, какой смысл Пикову прятать Караева на своей даче.

Леша махнул рукой.

– Что здесь непонятного? Зачем опытного, надежного капитана отдавать на растерзание милиции? Пиков прекрасно понимает, что в первую очередь заподозрят старика и наверняка упекут его на тридцать суток в следственный изолятор. А старый человек со страху может наговорить лишнего – кого возил на яхте, о чем говорили пассажиры. Мало ли в какие тайны был посвящен Караев!

Я в легком возбуждении вскочил из-за стола, допивая пиво из стакана.

– Ты куда? – удивился Леша.

– В Морское.

– Не лучше ли утром поехать?

– Не лучше. Время – деньги. – Я схватил со стола краба и попытался затолкать его в карман джинсов. – Съем в дороге. А ты, если хочешь, оставайся у меня. Здесь работы, – я кивнул на стол, заставленный бутылками с пивом и заваленный крабами, – непочатый край.

Леша пожал плечами и не совсем решительно взялся за свой мешок, намереваясь пойти со мной. Я мысленно извинился перед ним за то, что в очередной раз испортил человеку отдых, и выскочил из квартиры.

* * *

Второй раз за день бежать из Судака в Морское по сложнейшей трассе – это слишком, так вряд ли тренируется даже олимпийская сборная по марафону, но у меня не оставалось другого выхода. Все автобусные рейсы на Морское уже закончились, а ловить попутку на шоссе можно было до утра. К счастью, я выпил не много пива, а что касается крабов, то наесться ими до отвала можно только в том случае, если разобрать, как минимум штук сто. Я не был ничем отягощен и находился в прекрасной спортивной форме. К тому же сил мне придавала вера в успех.