Печать Индиго. Дочь Сварога (страница 41)
В данный миг ее взор был предостерегающе холоден. И этот взгляд его молоденькой жены Кристиану не нравился. Все-таки он отчетливо помнил, как она умела смотреть – нежно и влюбленно. И он хотел, чтобы Слава теперь смотрела на него именно так, как раньше. Отмечая эти изменения в ней, фон Ремберг осознал, что той осенью обошелся с ней гнусно и жестоко. И это сейчас принесло свои плоды – ее отчуждение. Даже сегодня на ассамблее он подлил масла в огонь и оскорбил ее. И в настоящее время она была более чем обижена на него и, естественно, не жаждала отвечать на вопросы.
Он лихорадочно размышлял, как исправить ситуацию, и пытался найти в ее золотистом взоре хотя бы намек на прежнее расположение к нему. Однако ее чудный взгляд выражал лишь непокорство. И молодой человек ощутил, что хочет сказать ей нечто приятное и примирительное. Глаза Кристиана вдруг потеплели, и он проникновенно спросил:
– Отчего вы совсем не боитесь меня?
Его вопрос вновь озадачил Славу, и она вымолвила:
– А я должна?
Фон Ремберг кивнул и, не спуская с ее лица напряженного взора, тихо добавил:
– Наверное. Но мне бы не хотелось этого.
Его взгляд вновь изменился и стал разгораться сильнее. Фон Ремберг вдруг отметил, что ее модное изумрудное платье, изысканное и кокетливое, подчеркивало ее грациозность и природную удивительную красоту и невероятно шло ей. Светлые золотые волосы, собранные в прическу, красиво обрамляли тонкое, округлое лицо. А ее глаза, манящие, лучистые, с поволокой и темно-коричневыми пушистыми ресницами, помимо воли приковывали к себе взгляд. И Кристиан уже в который раз за этот вечер отметил, что даже не подозревал, насколько его юная жена завораживающе красива. Отчего-то у него возникло сильное непонятное желание приблизиться к ней и лучше рассмотреть ее золотые глаза, а еще более прикоснуться пальцами к бархатному нежному лицу. Ощущение какой-то интимности, притягательности и очарования от ее вида и близости завладело молодым человеком, и он вдруг проникновенно произнес:
– Странно, но отчего-то мне кажется, что я совершенно не знаю вас…
Слава опешила, потому что никогда еще не слышала, чтобы фон Ремберг говорил с ней подобным ласковым тоном. Она не понимала, что за игру он затеял с ней. Но прекрасно знала, что более не позволит ему управлять ею и уж тем более не поддастся на его чары, так как это могло причинить такую же сильную боль, как и много месяцев назад.
Он вновь замолчал. Девушка ощущала, что его глаза впитывают ее всю. Она была загипнотизирована его взглядом и не могла сдвинуться с места. Слава не поняла ничего из того, что он сказал. Его нападки, а затем эти странные фразы вконец расшатали ее нервы, и она нахмурилась. Все его действия и слова не поддавались логике. Напряжение стало невыносимым. Непонимание его противоречивых действий вызвало у Славы негодование, и она с вызовом прошептала:
– А вы хотите знать, сударь? Я ведь настолько открыта и наивна, что совершенно не интересна…
Она повторила его слова полугодовой давности, которые врезались в ее ранимое сердце.
Момент интимности был разрушен, и Кристиана будто окатили холодной водой. Фон Ремберг напряженно замер, чувствуя, что еще минуту назад словно пребывал под неким очарованием от ее прелестей, ощущая, что Слава ему невероятно приятна и близка. Последняя же фраза этой Светлой девицы вмиг вернула его в реальность, и он, прищурившись, ледяным тоном, в своей повелительной манере заявил:
– Ваши обиды мне вовсе не интересны. Я ваш муж и требую от вас ответа на мой вопрос про господина Одинцова.
– Вы мой муж, это так, – тихо ответила она, сглотнув и видя, как фон Ремберг вновь превратился в холодного жесткого человека, каким и был. – Но пока вы требуете ответа в приказной манере, я не намерена отвечать ни на один ваш вопрос.
В этот момент карета остановилась у крыльца, и кучер прокричал, что они приехали. Слава тут же схватилась за ручку дверцы и уже привстала с бархатного сиденья, намереваясь проворно выйти прочь и оказаться на расстоянии от этого невыносимого человека. Но фон Ремберг стремительно накрыл ее кисть в кружевной перчатке широкой ладонью и, нависнув над Славой, процедил в ее прелестное лицо короткую фразу-удар:
– Наглая девица, как ты смеешь не подчиняться моим приказам?
Она отчетливо увидела в его глазах дикое неистовое негодование, но, стойко выдержав фиолетовый огонь его глаз, с достоинством произнесла:
– Вы, сударь, не на плацу, а я не солдат, чтобы исполнять ваши приказы.
Она нажала на ручку сильнее, и дверца распахнулась. Стремительно дернувшись прочь от фон Ремберга, в глазах которого после ее слов зажглась тьма, Слава спрыгнула с подножки кареты и бегом направилась к крыльцу, собираясь скрыться в своей спальне от нежданно появившегося супруга.
Ошарашенно Кристиан смотрел вслед своей юной своенравной жене и ощущал, что еще никто и никогда не смел так вызывающе вести себя с ним. Он сел обратно в карету и невидящим взором посмотрел перед собой. Эта девица была вовсе не тихоней, как он себе представлял ранее. Он не понимал, как спокойная покладистая затворница, которую он знал полгода назад, превратилась в эту непокорную, полную достоинства прелестницу, которая спорила с ним и явно не собиралась петь под его дудку, как раньше.
Вдруг он пораженно осознал, что Слава не просто не боялась его сейчас, но и пыталась навязать ему свои правила игры, и у нее это блестяще получилось. Ведь Кристиан не узнал ничего, что его интересовало, а она попросту сбежала от него, как и намеревалась в самом начале. И теперь явно победила в их сегодняшнем противостоянии.
Кристиан ощутил, как его существом завладевают дикая злость и негодование. Но немедля же жестким усилием воли остановил эти разрушительные силы, ибо прекрасно знал, что эти чувства могут испытывать лишь слабые люди. А он не являлся таковым. Оттого, пару раз глубоко выдохнув, фон Ремберг быстро выпрыгнул из кареты и направился в дом, намереваясь наконец лечь спать и закончить сегодняшний напряженный день в теплой постели.
Глава VI. Молодая жена
Около семи утра Слава проснулась от трели соловья, который залетел на ее балкон. Потянувшись в кровати, девушка вновь вспомнила о фон Ремберге. Хотя она носила его имя, но так долго жила без него, что почти свыклась с ролью вдовы и выстроила свой уклад жизни. Теперь же ей, видимо, необходимо было находить общий язык с Кристианом. Это угнетало и нервировало ее. Но Слава решила хотя бы попытаться вновь наладить с ним общение, как и полгода назад, так как отныне они снова жили под одной крышей.
Девушка до сих пор с горечью и какой-то нежной тоской вспоминала их прежние отношения, когда она наивно полагала, что Кристиан любит ее. Сейчас же, отчетливо зная о его безразличии, она не хотела вновь открыто показывать этому мужчине свои чувства, поскольку боялась, что он будет потешаться над ней, как сделал это когда-то. Да, некоторая влюбленность в фон Ремберга еще оставалась в ее сердце, но сейчас, после всех пережитых страданий и терзаний по его вине, она даже под пытками не призналась бы мужу в своей тайной симпатии. И нынче Слава намеревалась до конца вырвать из своего сердца остатки любви к Кристиану, ибо он явно не заслуживал ее расположения. Вчера их встреча окончилась неприятным спором, и девушка более не хотела повторения этого. Сегодня она собиралась общаться со своим мужем в холодноватой отстраненной манере, чтобы у него не было даже повода подумать, что она влюблена в него.
С этими мыслями Слава поднялась с постели. Она умылась прохладной водой из кувшина, который заботливо оставила ей Ульяна на туалетном столике. Спустя полчаса, причесанная на русский манер, с косой, уложенной короной вокруг головы, в небесно-голубом платье с небольшим вырезом, она открыла дверь спальни, чтобы спуститься вниз. Но даже не смогла ступить ни шага – на деревянном полу, в коридоре у ее порога, лежало огромное белое животное, которое загораживало проход. Волк поднял голову и, посмотрев на девушку, застывшую на пороге комнаты, зевнул. Затем, видя ее нерешительность, зверь медленно поднялся на лапы и как ни в чем не бывало вальяжно направился вниз по лестнице.
Слава округленными от удивления глазами проследила за большой собакой, более похожей на волка, не понимая, откуда в доме взялся этот мохнатый зверь. И тут же ее накрыли тревожные воспоминания давно минувших лет. Подумалось, что она видела этого зверя раньше. Этот белый хищник был как две капли воды похож на волка того Темного парня, который собирался расправиться с ней. Ее охватило жутковатое осознание того, что этот волк оказался здесь неслучайно, и она побледнела.
И следующий миг ее озарило предположение о том, кто являлся хозяином этого страшного зверя. Имя фон Ремберга само забило набатом в голове, и Слава похолодела до кончиков пальцев ног. Она отчетливо вспомнила, как тогда, в прошлом году в лесу, неосознанно почувствовала сходство Кристиана с тем Темным убийцей, но тогда фон Ремберг разубедил ее в этом и развеял ее страхи. Сомнения вновь овладели девушкой. Ощущая, как от неприятных мыслей задрожали руки, она переступила порог спальни, не спуская взгляда с мохнатого белого хищника, следующего в направлении лестницы. Слава последовала за белым животным на некотором расстоянии, намереваясь как можно скорее разузнать, откуда в поместье взялся этот волк, и кто его хозяин.
Девушка медленно спустилась в просторную парадную. А затем направилась в сторону кухни, куда медленно прошествовал белый зверь. Едва она приблизилась к домовой кухне, как заслышала грозный ледяной баритон Кристиана фон Ремберга:
– Я требую ответа! Кто позволил забирать зерно из поместья?
Волк, за которым следовала Слава, улегся в коридоре неподалеку от открытой двери в кухню, а девушка быстро пошла на голос мужа, высокий силуэт которого загораживал весь дверной проем кухни. Тихо приблизившись к фон Рембергу, она из-за его широкой спины краем глаза разглядела двух крестьян, отца и сына, которые толклись в углу просторной кухни Матильды. Они опасливо теребили в руках шапки и мялись рядом с мешком зерна. Матильда, явно не ожидавшая такого разноса со стороны хозяина, что-то невнятно бормотала, нервно переминаясь с ноги на ногу.
– Вы что, оглохли? Я спра… – уже угрожающе сказал Кристиан.
– Они получили мое разрешение, – раздался позади фон Ремберга мелодичный голос девушки, который прервал речь Кристиана.
Фон Ремберг мгновенно обернулся и чуть сдвинулся с места. Этого хватило для того, чтобы Слава быстро прошла мимо мужа в кухню. Приблизившись к крестьянам, она подбадривающе улыбнулась им и тихо произнесла:
– Не бойтесь.
– Я все слышу, сударыня, – раздался за ее спиной свинцовый баритон Кристиана.
Слава тут же обернулась к нему и сказала:
– Я все вам объясню, сударь.
– Да уж, будьте так любезны, – язвительно заметил он, не спуская с нее пронзительного мрачного взора. – По какой это надобности крестьяне не приносят в усадьбу съестные припасы, а забирают их?!
Слава сглотнула ком в горле и сжала кулачок в кармане платья. Она пыталась всеми силами справиться со своим нервным волнением, которое уже второй день охватывало ею при встрече с мужем. Она выдержала темный бьющий взгляд фон Ремберга и, не опуская взора, тихо твердо сказала:
– Крестьяне эти из ближайшей деревни. В прошлом месяце сгорел их дом, вместе со всей скотиной и урожаем. Пару месяцев им помогали их соседи-поселяне. Но нынче, по весне, у всех деревенских нет лишних припасов, а у нас в амбарах запасы на год вперед. Из-за этого я разрешила каждый месяц до будущего урожая Плутарху Ивановичу с сыном забирать мешок зерна и немного овощей из усадьбы. Мы вряд ли ощутим недостаток, а этим людям продукты необходимы.
Кристиан смотрел на эту юную девицу, опять отмечая, что она совсем не боится его и вновь отстаивает свою правоту. Он вмиг оценил ее храбрость, достойную уважения, и мгновенно принял решение. Пройдясь пронзительным взглядом по всем присутствующим в кухне, он остановил свой взор на Славе и медленно произнес:
– Пусть забирают зерно.
– И вы, сударь, даете свое позволение и впредь Плутарху Ивановичу приходить за съестными припасами до будущего урожая? – поинтересовалась настойчивым тоном девушка.