– Я когда-то жила недалеко отсюда. На востоке, километров тридцать, есть город. Всего день пути, – она повернулась, указывая направление. – Там мой родной город.

Казалось, у нее начнется истерика, и Ева обняла ее.

– Все хорошо… Видишь, ты оказалась в родных местах.

Иван обернулся к Анне.

– Как назывался город?

– Он… ну, это… Он… Я не помню… – она зарыдала.

– Ладно, не надо. Скоро стемнеет, надо найти ночлег.

На нее не обращали внимания, Анна успокоилась, только шмыгала носом, подавленная, смотрела по сторонам.

Они приблизились к девятиэтажке. Ее окружало открытое пространство: оставить Еву и Анну поблизости было нельзя, лишь на приличном расстоянии. Иван нахмурился, его это не устраивало. Мало ли кто следил за ними из девятиэтажки. Если этот кто-то увидит, что женщины остались одни… Иван не хотел рисковать.

Он покосился на Грэга. Не предложить ли ему остаться с женщинами, чтобы Иван вошел в дом один? Его опередила Ева:

– Пойдем вместе. Пусть каждый найдет себе дубинку или длинную палку.

Разумное предложение.

Они вошли в девятиэтажку без происшествий. Без логической причины Иван выбрал левый подъезд, вошел первым. Шли, заранее сговорившись, каждый на определенном расстоянии. Замыкал цепочку Грэг. Он сжимал в руке тонкую, но крепкую палку. Ева держала в руках черенок то ли лопаты, то ли граблей. Анне ничего не нашли, да она и отказывалась, не желая ничего брать в руки. Ее решили не напрягать.

Иван поднимался наверх медленно, часто останавливался, прислушиваясь, остальные невольно подстраивались под него. Снаружи тускнел дневной свет. Бойницы окон подъезда были узкими, с каждым этажом сгущался полумрак.

К девятому этажу Иван услышал, как тяжело дышат Ева и Анна. Он замер на несколько ступенек ниже восьмого этажа, поджидая их, сделал знак, чтобы они остановились. Подтянулся Грэг.

– Стойте здесь, – прошептал Иван. – Я зайду туда один.

Он поднялся на девятый этаж. На площадке остановился, прислушиваясь. За мгновение до того, как он замер, ему померещился тихий шорох, но было ли это в реальности и, если да, за какой дверью, он определить не смог бы. Или это был звук снизу, где остановились Ева и Анна?

Время шло, сумрак заполнял подъезд. Иван приблизился к ветхой двери слева от себя, прислушался. Он потянулся к дверной ручке, когда пустой дверной проем на другой стороне площадки показался ему более подходящим. Иван пошел к квартире напротив. Он еще не дошел до проема, когда за спиной со стуком распахнулась дверь и длиннобородый тип с длинным ржавым ножом выскочил на площадку. Иван вскинул топор перед собой.

Длиннобородый не напал на него. Он побежал вниз, прыгая через три-четыре ступеньки. Иван с предупреждающим криком помчался следом. Ева и Анна попятились, перед ними встал Грэг, но он тоже отступал, и втроем они оказались между седьмым и восьмым этажами. Длиннобородый не напал на них – метнулся к одной из квартир восьмого этажа. Навстречу ему выскочила женщина в халате, из квартиры послышался девичий крик:

– Мама!

Длиннобородый толкнул женщину в квартиру, захлопнул за собой дверь – металлическую, невредимую. Иван застыл на площадке, попятился, руки противно дрожали. Из-за двери послышался крик девушки, скрежет каких-то сдвигаемых тяжелых предметов.

Иван спустился на площадку между этажами.

– Сваливаем отсюда, – сказал Грэг.

– Постойте…

Женщины, напряженные до предела, едва сдерживались, чтобы не побежать вниз.

– Мы их сами напугали, – сказал Иван. – Они неопасны.

– Ты видел его тесак?

– Слышишь грохот за дверью? Баррикадируют дверь. Они просто остановились здесь.

– Какого черта он был на девятом, а остальные засели ниже? Похоже на засаду…

– Здесь дверь хорошая. А наверху… Может, он пошел туда осмотреться, и тут мы появились. Расслабьтесь, они неопасны.

Суета за дверью квартиры на восьмом этаже прекратилась, наступила тишина.

– Опасны, неопасны, мне они не нравятся. Соседями решил обзавестись? Как в Прежней Жизни?

– Подождите здесь, я быстро на девятый… Вот что, пошли-ка вместе. Уверен, кроме этой семьи, тут больше никого нет.

Они поднялись на девятый этаж, зашли в квартиру, в которой прятался Длиннобородый. Признаков того, что здесь недавно жили люди, не было. Иван был прав: Длиннобородый поднимался сюда ненадолго.

Иван взял у Грэга бинокль, какое-то время изучал окрестности, но это мало что дало – сумерки смазали видимость.

– Надо остановиться здесь.

– Что? – Грэг выхватил у Ивана бинокль. – Пошли хотя бы в другой подъезд.

– Стемнело, лучше не рисковать.

– Лучше подождать, пока Длиннобородый полезет на нас с тесаком?

– Они закупорились в квартире и вряд ли выйдут.

– Загнанный зверь опасен, знаешь такое? Этот любитель тесаков подумает, что мы ждем их в засаде, надеясь взять измором. И решит, что лучше напасть самому.

– Не скажу, что ты совершенно не прав, но… Мы сами забаррикадируем дверь. Мы выше, для них путь свободен. Захотят – просто уйдут.

Анна сказала:

– Я хочу домой. Пошли завтра в мой город.

Иван замялся. Анна смотрела на него. Грэг опустил бинокль, повернулся к ним.

– Нужно вернуться к трассе, – сказал Иван.

– Пожалуйста. Я хочу увидеть… дом.

– Зачем нам к трассе? – спросил Грэг. – Там больше шансов наткнуться на банду.

– Банда может быть где угодно.

– Хочешь вернуться к своим значкам?

Иван помедлил.

– Чем идти, куда глаза глядят… Можно хотя бы выяснить, куда ведут эти знаки.

– Никуда они не ведут. Какой-то придурок забавляется. Или кто-то устраивает ловушку. Та же банда. Кто-то придумал такой вот нехитрый способ заманить всех безголовых.

Иван посмотрел Грэгу в глаза.

– Кажется, пришел момент расставания. Ты хочешь в одну сторону, мы в другую. Всех все устраивает.

– Иван, – прошептала Анна. – Не уходите от нас. Мы потом сможем вернуться.

Вмешалась Ева:

– Завтра решим, ночь уже – все равно сейчас никуда не пойдем.

– Располагайтесь, – сказал Иван. – Я дежурю первым.

В доме было тихо. Иван сидел в прихожей с топором в руках, прислонившись спиной к стене, прислушиваясь к тишине на площадке, к дыханию спящих в комнате.

Его выворачивало, так хотелось писать картину, но он понимал: сегодня неподходящая ночь для нового творения. Осознание этого угнетало. Этажом ниже находился крепкий мужчина, вооруженный тесаком, и, хотя он заботился о защите своей семьи, это не исключало нападения. Грэг был недалек от истины: решив, что его загнали в угол и выбора нет, Длиннобородый мог решиться на что угодно.

Борясь с нестерпимым зудом, Иван несколько раз подходил к окнам, выглядывал в ночь, даже на балкон вышел. Вокруг царила тьма, и это лишь усиливало желание погрузиться в работу.

Через час Иван разбудил Еву. Он хотел спать, но они договорились кое-что обсудить, как только окажутся наедине.

– Я хотела тебе предложить… Еще пару дней назад…

– Предложить что?

– Давай идти, как получается.

– Мы так и делаем.

– Ты понял, о чем я. Пока мы шли по трассе, пока видели знаки и все было нормально, я ничего не имела против. Но теперь…

– Что теперь, Ева?

– Нам пришлось свернуть в сторону, и раз так получилось, давай не гнаться за призраком.

Иван молчал. Хотелось перенести этот разговор на утро, но он понимал: от того, что они решат, зависит, когда и как это утро для них начнется.

– Иван, поверь, сначала у меня тоже появилась какая-то надежда. Но сколько это будет продолжаться? Куда мы идем? Кто нас направляет? Мне все больше это не нравится, любимый.

– Это лишь ощущения. У нас появилась хоть какая-то осмысленность – идти по знакам. Нужно проверить, что они значат.

– Не боишься разочароваться?

– Боюсь. Но так можно всего бояться и ничего не искать.

– Что ты хочешь найти? Царство небесное? Месяц назад ты сам сказал: кругом одно и то же. Нигде ничего не осталось от Прежней Жизни. Нам просто надо держаться вместе, родить и сохранить ребенка.

– Зачем же ты держишься за Анну?

– Когда мы с ними… мне не так одиноко. Мне тебя вполне хватало. Помнишь, я даже шутила, что сейчас наступила истинная жизнь: люди проводят время лишь с теми, без кого физически не смогут жить. Все остальное, без чего можно выжить, отбрасывается как ненужное.

– Без Анны ты не умрешь.

– Да, не умру. Но она – моя подруга. В чем-то она мне нужна. И она сама не хочет расставаться.

– Черт, раньше я думал, что это женщины разделяют мужчин, создавая те самые ячейки общества.

– Бывает по-всякому. И нет сейчас никакого общества, чтобы еще на ячейки делить.

– Именно нет. И рано или поздно консервы закончатся, нужно будет сеять хлеб, разводить домашних животных.

– Боже! Давай подумаем, что с нами будет лет через тридцать. Как раз выйдем на пенсию. Может, уже сейчас озаботимся пенсионным фондом?

– Давай без иронии. Все, что я сказал, не смешно.

– Не заглядывай так далеко. На нашу жизнь консервов хватит, и то, что будет потом, мы не сможем контролировать.

– Ты же хочешь, чтобы у нас не только родился, но и вырос ребенок.

– Не забегай так далеко. Счастье, что мы живы. И счастье, если ребенок будет с нами, просто будет расти.

– Значит, хочешь, чтобы Анна была рядом? И Грэг?

– Хотя бы ближайшее время. Потом что-то изменится, и я сама тебе предложу расстаться с ними.

– Или не предложишь.

– Или не предложу. Но пока не меняй ничего, раз так лучше.

– Только нет разницы, куда идти. Неужели сложно подчиниться мне и какое-то время идти по знакам?

Ева медлила с ответом.

– Мы будем осторожны, – сказал Иван. – Если знаки приведут к какой-то группе людей, мы… просто развернемся и уйдем.

– Но если это не группа людей… Что еще ты рассчитываешь найти?

– Не знаю…

– Знаки оставляет какой-то человек. И он вряд ли нас знает. Значит, оставляет всем, кто их увидит. Куда они могут вести?

– Гадать бессмысленно. Ты уговоришь Анну повернуть на восток, к трассе? Вместо этой ностальгии с отчим домом?

Ева покачала головой.

– Видел ее состояние? Я ее понимаю. Нам пора отдохнуть дня три-четыре, а она знает свой город.

– Знает город? Не смеши меня. Города изменились, все изменилось. Она даже название забыла!

– Название не так важно. Нам надо отдохнуть. Потом мы вернемся к трассе.

– Когда?

– Боишься опоздать?

– Задержка во времени может иметь значение.

– Может не иметь. Мы не знаем, о чем речь, куда ведут знаки, и я предлагаю: не беспокойся. Если суждено куда-то опоздать, все равно опоздаем.

Иван вздохнул.

– Надо поспать.

Она улыбнулась, обняла его.

– Поспи, милый.

Утром вставали с трудом – чувствовалось, что им нужен более продолжительный отдых. Усталость скапливалась постепенно. Каждый дневной переход приближал их к тому, что однажды утром они никуда не пойдут и останутся на одном месте минимум два-три дня.

В этом смысле стремление Анны оказаться дома как нельзя лучше совпадало с тем, что им нужно остановиться и отдохнуть до тех пор, пока в гости не зачастят крысы. Наверняка город был уже не тем, как в Прежней Жизни, но знания Анны могли пригодиться. Оставалось надеяться, что она не будет требовать ночевать непременно в ее бывшем доме, если он окажется неподходящим местом.

Когда незадолго до рассвета Иван и Ева менялись последний раз, она сказала ему, что больше не станет перечить насчет знаков – решать, идти по ним или нет, теперь будет Иван. Нужно лишь, чтобы Анна побывала в родном городе, после чего проблем с ней не будет.