Что до привычки расставлять крючки и капканы вокруг, она сидела крепко на подкорке мозга. Собственно, почему нет, вот так гляди и удастся подсечь крупную рубку и вытащить из пруда под название «предреволюционный Петроград». Нужно только дождаться момент, когда враг того не ожидает и усыплён. По крайней мере, такие вот «ловушки» в прошлой жизни давали отличный результат не единожды. Иногда не сразу, иногда требовалось набраться терпения и отпустить ситуацию и даже забыться на время. Но результат приходил всегда. Все люди из мяса и костей, и все мы рано или поздно допускаем ошибки и оступаемся, подчас на ровном месте, когда ничего не предвещает. Вот министр и ожидал, что его оппоненты ошибутся и подставятся. Ну а чтобы рыбку вытащенную на берег ударить побольнее, это Александр Дмитриевич организует, за этим дело точно не постоит.

Что до предстоящей встречи с Государем, тут у Протопопова присутствовало некоторое волнение, которое он никак не мог для себя объяснить, от того и успокоиться толком не получалось. Чем меньше времени оставалось до приема, тем больше Александр Дмитриевич нервничал, все равно как мальчишка перед экзаменом. Судя по всему, прежний министр млел перед Николаем и при каждой встрече испытывал сильный стресс, вот и вешал Николаю лапшу на ушу, что все в Империи прекрасно и никакой угрозы нет. Возможно, что эмоции того Протопопова передавались Протопопову теперешнему «по наследству». Все же нейронные связи штука такая, с которой необходимо считаться, они работают и не в силах простого человека это изменить. А может дело было в другом. Александр Дмитриевич хоть и встречался во время своей прошлой жизни с людьми разной величины, масти, окраса и полёта и было дело даже руку Президенту Ельцину жал, но то все-таки Ельцин, бывший работяга и простой советский мужик, как все, просто подросший, а тут перед тобой будет целый Государь…

Другое это.

За пазухой у министра лежал доклад подготовленный для встречи с Императором. Александру Дмитриевичу было что сказать и что показать Николаю. Пары недель, которые Протопопов пробыл в новом теле, хватило для того, чтобы предварительно разобраться в обстоятельствах и проникнуться обстановкой, пропитаться. Ну и заодно получить более менее полное и отчетливое представление, какие шаги дальше необходимо предпринять. Протопопов понимал, что чуда после визита в Царское село не случится и Николай не бросится очертя голову решать накопившиеся проблемы (вряд ли он о них не знал в принципе, это стоило признать). Однако от того как сложится разговор и сможет ли министр заручиться поддержкой царя батюшки, зависела если не все, то очень многое. Все прежние свои действия Александр Дмитриевич считал не более, чем замерами и предварительной планировкой, перед тем как хорошенечко жахнуть реальным напалмом по вражине. Но все это станет возможно только с высочайшего позволения или с высочайшего попустительства. Могучая бюрократическая машина министерства внутренних дел на самом деле скована по рукам и ногам противовесами и системой баланса от других государственных учреждений. Ровно, как связана она интересами некоторых частных лиц, прежде всего представителей капитала. Ты можешь сколько угодно крутиться, вертеться и извращаться на своей вверенной вотчине, но хоть обизвращайся – стоит поднять голову чуть выше, и ты уже ничего не решаешь на другой территории – в каждом пруду плавают свои рыбки.

Вон был не так давно один губернатор, кстати хороший друг Протопопова из прежней жизни, который душой за Родину болел, Иваныч. И этот Иваныч управлял вверенным ему краем твёрдой рукой со светлыми мыслями. Был он царь и бог для всех в пределах своих владений. Но стоило Иванычу чуть поднять голову и намериться всерьёз порядок навести – получил по шапке тотчас. И кресло губернаторское на койку в Лефортово променял. Когда наш герой в теле новом оказался, губернатор тот до сих пор находился под стражей и разгребал за прежние «грехи».

Или другой пример, тоже оттуда же. Один господин министр поверил в себя и влез в песочницу к большим дядькам и давай там своими лопатками и пасочками шерудить, да усердно так, язык закусив. К замечанию, что песочница для взрослых, а песок не для игр, а строительный, он не прислушался… Кончил плохо.

Каждый сверчок знай свой шесток.

И Государь был тем самым «инструментом», который мог пересадить сверчка на шесток повыше. Иначе говоря, нивелировать препятствия и бюрократические проволоки волей самодержавия.

Хотелось верить, что Николай не тот человек, который станет занимать чью либо сторону, исходя из личных интересов групп «советчиков». Нет, Государь видит ситуацию своими глазами, видит трезво. И метрики «добра» и «зла», как и «хорошего» и «плохого» в разрезе чаяний Империи у него свои, а главное – постоянные. Собственно на это Александр Дмитриевич делал ставку. Потому как за январские дни в Царском селе побывали немало ребят, усердно пытавшихся промыть голову Государю на разный лад, искусно подстраиваясь под понимание текущей ситуации Николаем.

За подобного рода размышлениями, Протопопов выехал из Петрограда, рассчитывая, что на шоссейной дороге прибавит скорости. До Царского села от столицы рукой подать – порядка двадцати пяти вёрст пути, и на месте министр собирался быть минут через тридцать. Там на станции уже дождаться Федю, справиться его о том, какая была остановка на вокзале, ну и в целом приготовиться к приему у Государя. Как никак, встречаться с Николаем, это не с Курловым пива выпить. Второго шанса произвести впечатление на царя не будет. Хотя и сейчас Протопопов не до конца понимал, как производить это самое впечатление на человека, который тебя достаточно хорошо знает и имеет четкое представление о твоих способностях.

Однако сразу по выезду из столицы планы пришлось мягко говоря подкорректировать. Стал понятен скептицизм Павла Григорьевича.

– Ешки матрешки… – выдавил Протопопов, увидев, что дорога за городом попросту заметена снегом.

Курлов покосился на министра, хмыкнул, но ничего не сказал. Александру Дмитриевичу, к своему стыду не хватило головы на плечах смекнуть, что предпочтение шоссейным дорогам, тем более зимой и в январе, отдавали железным дорогам. Снег никто не убирал и не чистил. Ну и автомобиль дореволюционный не имел ничего общего с каким-нибудь полноприводным внедорожником 21 века. Это на внедорожнике Протопопов мог бы проехать эти тридцать верст почти не сбавляя скорости, а тут…

Однако поворачивать Александр Дмитриевич не стал, поехал. Его «Опель» не «УАЗ», конечно, но НАДО.

По итогу в первый раз застряли метров через пятьсот. Министр погазовал для порядка, но совсем чуть-чуть не хватало чтобы ехать дальше.

– Приехали, – едко прокомментировал Курлов. – Я же говорил вам, чтобы вы на этот мотор колёса «Проводникъ» ставили на зиму? Они не скользят! Хотя тут только на вездеходе ездить по такой дороге.

– Че приехали то, вылезай Паша, толкай, сейчас вырулю.

– Как толкай?

– Ручками.

Курлов, совершенно недовольный вылез.

Подтолкнул.

Поехали дальше.

– С ветерком едем, да Александр Дмитриевич? – подкалывал Курлов, растирая руки, замерзшие после соприкосновения с холодным металлом.

Министр не отвечал.

Заслужено ведь подкалывал, что тут скажешь.

Протопопов приноровился, поэтому в следующий раз встали километров через пять.

На этот раз – наглухо.

Считай сели на днище.

Александр Дмитриевич вылез, осмотрел – надо раскапывать. Пока Курлов отошёл перекурить, Протопопов нашёл на задних сиденьях небольшую саперную лопатку, чему несколько удивился. Как пить дать, раньше ее тут не было, наверняка Федя положил. Знал ведь, что господа Курлов и Протопопов застрянут и заранее позаботился. Нет бы, предупредил и Курлов тоже – ни слова. Но почему они молчали, министр прекрасно понимал – полагали, что Протопопов осведомлён о состоянии дорог зимой и если решил ехать, то на то были веские основания.

На самом деле, знай он заранее, что все так обернётся, то взял бы билет в другой вагон и гори оно огнём.

Теперь же пришлось становиться на колени и выгребать саперной лопаткой снег.

– Вот почему нельзя было поехать на поезде, Саш, – причитал Курлов. – Ума не приложу.

Докурив, генерал тоже опустился на колени и выгребал снег с другой стороны автомобиля.

Промок сразу же.

Промок Протопопов.

Хотя оба вытирали с лица испарину, и это, несмотря на хороший такой мороз.

– За мной угостить тебя шампанским по приезду, – закончив, Протопопов поднялся и закинул лопатку обратно на заднее сиденье.

Дальше ехали без приключений и через полтора часа, вместо двадцати минут (как планировал министр) заехали в Царское село.

Мокрые.

Голодные.

Уставшие до чёртиков.

Но не ошибается тот, кто ничего не делает.

Автомобиль припарковали у здания станции напротив Великокняжеского павильона. Чавкая промокшими сапогами, вышли из автомобиля, оглядываясь и ежась от холода. Федя со своими людьми давно прибыл на поезде, ехавши в тепле и комфорте. Поэтому при появлении Протопопова и Курлова, Федя, обычно безэмоциональный, улыбнулся.

– Так вот вы для чего меня в нарядное наряжали! – сказал он. – Чтобы самому потом переодеться!

– Считай, что так, – министр оценивающе осмотрел себя, потом окинул взглядом чистую и сухую одежду своего охранника.

Пришлось переодеваться спешно, для чего зашли в здание станции. Федя, как уже было отмечено, по комплекции превосходил Протопопова и потому костюмчик на министре повис, как на вешалке, будучи на несколько размеров больше. Курлову повезло больше – размерчик у одного из министерских сотрудников оказался почти один в один с генеральским.

Федю с ребятами оставили на вокзале сохнуть, а сами решили выдвигаться к Александровскому дворцу, где Протопопову уже приходилось бывать во время новогоднего приема. Перед тем как расстаться, Александр Дмитриевич дотошно (по другому не умел) расспросил Федю о том как прошла поездка, но то заверил, что все случилось без сучка и задоринки. И никаких подозрительных лиц на их пути не повстречалось ни на вокзале, ни здесь. Ловушка не этот раз не сработала, но так бывает. Однако напоследок Федя сказал.

– Подозрительных лиц я не видел, но зато видел воочию князя Голицына. Он отбывал из Царского села в Петроград накануне.

– Давно видел? – уточнил Протопопов, живо заинтересовавшись.

– Да как приехали, так сразу. Считайте лицом к лицу встретились, Александр Дмитриевич. Князь лледный весь, идет сам не видит куда. Как смерть повидал все равно что, – охранник пожал плечами, делясь своими впечатлениями.

Министр задал еще пару уточняющих вопросом и поблагодарил Федю за бдительность и попросил далее ее сохранять. Мало ли еще кого увидит сегодня на станции? За такими вещами необходимо следить пристально, чтобы в случае чего смочь среагировать.

– Интересно, случайно ли Голицына перед вашим визитом в Александровский дворец вызывали? – спросил Курлов, когда они уже ехали на место аудиенции.

– А вот мы и узнаем, – ответил Протопопов. – За тем и едем, Павел Григорьевич.

Хотя сам он прекрасно понимал, что ничего «случайного» в этой встречи Государя с премьером нет. Вполне возможно, что по приезду в дворец Протопопов узнает о своей отставке. Хотя обычно Николай предпочитал не объявлять о таких решениях в лицо. Личные отношения – личными отношения, а дела – делами. Много читал Александр Дмитриевич о том, что проявив расположение во время аудиенции, Государь мог тем же днем подписать указ о смещение министра со своей должности.

В любом случае, предусмотреть всего Протопопов не мог, тем более, что первоначальный план приехать в Царское село раньше намеченного времени, отправился в топку. А значит осмотреться и выбрать тактику поведения не получится.

Придётся действовать по обстоятельствам, что иногда бывает полезно.

Господа Курлов и Протопопов ехали к царской резиденции. Час разговора с Николаем близился.

Глава 14

Неважно, как люди встречаются. Они могут быть из совершенно разных миров, никогда не ходить одними путями, но однажды они сталкиваются, и их жизнь меняется.

Фильм «Погоня»

Год 1917, январь 12,

Александровский дворец, Царское село.