Астрид и Амир. Тайна секретного кода (страница 4)
Бланка рассмеялась. А мне было не до смеха.
– А теперь надо всё-таки отправить эту чёртову книгу в печать, – проговорила мама и уткнулась снова в компьютер. – Папа уложит вас спать.
Когда папа пришёл домой, он дал мне таблетку от боли и осмотрел руку.
– Нет, она не сломана, – сказал он. – Иначе бы она неестественно выгнулась, а ты бы не смогла говорить нормально.
– Но мне больно, – пожаловалась я.
– Ну, ты в самом деле сильно ушиблась. Завтра всё пройдёт, вот увидишь.
Но наутро ничего не прошло. Рука горела и болела, и я с трудом оделась. Во время обеда Амир помог мне донести поднос до стола. Гина, увидев это, подошла и спросила, в чём дело.
– Ты какая-то бледная, Астрид, – заметила она.
– Я вывихнула руку, – сказала я.
– Сходи к школьной медсестре, если тебе больно.
– Я пойду с тобой! – вызвался Амир, прежде чем я успела остановить его.
Осмотр медсестры занял две секунды.
– Здесь нужен рентген, – сказала она. – Сейчас же. Кому мне лучше позвонить – маме или папе?
– Папе, – ответила я, потому что не решалась беспокоить маму, она и так была вся на нервах из-за работы.
Папа, когда пришёл, казался очень встревоженным. В машине по дороге в больницу он всё молчал и лишь время от времени посматривал на меня. Мне было так больно, что я и сама едва могла говорить.
К счастью, мы быстро попали на рентген.
– И сколько же ты так проходила? – спросил доктор.
– Со вчерашнего вечера, – ответила я.
– Целые сутки? Ох! Очень плохо, – сказал он и покачал головой.
Папа засунул снюс под губу и откашлялся.
– Да, у тебя перелом, – сказал доктор. – Видишь, вот здесь на снимке – перелом прямо у запястья.
– Я так и знала! – выпалила я. – Что я говорила!
– Придётся наложить гипс, – сказал доктор.
Я с торжеством посмотрела на папу, но он избегал моего взгляда. Он очень внимательно рассматривал рентгеновский снимок, где скелет моей руки и ладони был похож на жутковатые кусочки костей на чёрном фоне.
Снимок показался мне очень красивым, и мне дали его с собой. Повешу его на доску объявлений рядом с картой мира.
Гипс был приятным – влажным и прохладным. Немножко похоже на то, как мы с Марьям делали в детском саду отпечатки наших рук.
Пока гипс высыхал, я успела посмотреть по телевизору несколько серий про покемонов.
Когда мы вышли из больницы, папа решительным шагом направился в кафе напротив.
– Теперь попьём кофе, – сказал он. – Заказывай что хочешь. А потом пойдём в книжный магазин, и ты выберешь себе книжки.
Папа сидел и смотрел на меня печальными собачьими глазами, пока я уписывала огромный шоколадный бисквит. Ему так было жалко меня, что он даже не проверял биржевой курс по мобильнику, хотя обычно делает это каждые четверть часа.
Глава 6
– Это лучевая кость, да? – спросил меня Амир, когда я на следующий день пришла в школу и завернула вверх рукав куртки. Адам, Вибеке, Яннис, Рафаэль и другие одноклассники с интересом окружили меня. Всем хотелось потрогать гипс.
– Кажется. Я не очень-то слушала, что говорил доктор.
Вдруг я заметила в толпе лицо Марьям. Я чуть не подскочила от удивления, когда она наклонилась, чтобы рассмотреть мою гипсовую повязку.
– А как долго тебе ходить в гипсе? – спросила она.
– Доктор сказал, шесть недель.
– А гимнастикой сможешь заниматься? – поинтересовалась она.
Потом выпрямилась и отступила назад. Я обернулась. Там стояла Элли, на шее у неё красовался блестящий пёстрый платок. Не говоря ни слова, она взяла Марьям и увела прочь. Скоро они уже громко наигранно хихикали в углу школьного двора, изображая какой-то дурацкий танец. Я почувствовала, как во мне всё закипает. Захотелось подойти и треснуть Марьям по голове портфелем, а потом, может быть, двинуть и Элли заодно, раз уж я так распалилась, но я осталась стоять на месте и просто злилась всё больше и больше.
– Хочешь, напишу что-нибудь по-арабски? – предложил Амир, взмахнув карандашом.
– Что?
– Могу написать что-нибудь прямо на гипсе. Классно получится.
– Ладно, напиши: «Меня зовут Астрид».
Амир стал выводить извивающиеся буквы. Получилось очень здорово. Потом он нарисовал несколько звёздочек и полумесяцев, а я добавила цветы и листья. Остальным тоже захотелось украсить мой гипс, но, когда Вибеке вызвалась нарисовать арденскую лошадь, я сказала «нет», так что она ограничилась одной подковой.
Когда прозвенел звонок, моя повязка уже была похожа на настоящее произведение искусства, а злость совсем испарилась.