– Если бы знали, давно привели бы Питер в порядок. – Артур облокотился об стол и серьезно посмотрел на Ромала: почему-то Арту показалось, что его сосед собирался в одиночку разговаривать с новоиспеченным сталкером. – Я как раз подумывал развлечься этим вечером. Почему бы не в двенадцатой общаге?

– Мне не нужна помощь.

– А мне нужна компания.

– Я похож на того, кто хочет составить тебе компанию?

– Выбирать не приходится.

Ромал недовольно отрезал:

– Ты вновь начинаешь действовать мне на нервы.

– Парень, остынь, мы же нашли общий язык десять минут назад, верно? Какой толк от наших стычек? Давай лучше вспомним, что я спас тебе жизнь.

– Ты будешь часто об этом говорить.

– Это вопрос или утверждение?

Костя закатил глаза и поднялся из-за стола. Спину свело, как будто вчера кто-то хорошенько помолотил по ней, что, собственно, являлось правдой. Ромал не собирался искать друзей. Не надеялся их найти. Он давно уяснил: каждый сам за себя. Это правило не менялось в течение его жизни. Почему сейчас должно быть иначе?

– Станешь много болтать, я за себя не ручаюсь.

– Нужно было не в нос целиться, а в челюсть, – с сарказмом подметил Артур, мирно пожимая плечами, – тогда проблем было бы меньше.

Костя усмехнулся и, отходя от столика, бросил:

– Отлично. Учту на будущее.

* * *

С фотографии, которую Дане прислала Оля, криво ухмылялся русоволосый парень. Подбородок у него был чересчур узким, отчего лицо казалось почти треугольным. Лоб – блестящий от пота, нос – длинный и горбатый, как металлический крюк. В плечах Кирилл был достаточно широк, но в целом опасности для парней не представлял.

Хотя, разумеется, мало кто думал об опасности. Волновался лишь Даниил, но Костя и Артур впервые имели одинаковое мнение и посоветовали ему остаться дома. Даня злиться не умел, не пробовал, но почувствовал горьковатый привкус разочарования. Ему, конечно, не хотелось идти на стрелку и размахивать кулаками, он даже мухи в своей жизни не обидел. Но видеть, как ребята уходят, и провожать их взглядом было досадно. Он мгновенно почувствовал себя покинутым и одиноким, словно его наказали за оплошность и велели стоять в углу до прихода взрослых. Дверь за Артуром и Костей закрылась, и Даниил уселся на край своей кровати.

До двенадцатого общежития Артур и Константин добирались на метро. Поздним вечером в подземке пассажиров не так много, как утром, и парни, не торопясь, вошли в поезд и заняли места друг напротив друга. Поезд заскрипел, грузно двинулся по туннелю, а затем разогнался, словно выпущенная из лука стрела.

От неожиданности Арт едва не скатился с места и ухватился за скользкий поручень.

– Жесть, – выпалил он и уселся поудобнее, – так и шею сломать можно.

Костя не ответил, даже не посмотрел на него. Пялился куда-то в потолок, задумчиво постукивая ногой в такт визжащим по рельсам колесам. Свет на мгновение потух, загорелся вновь. Артур недовольно нахмурился и спросил:

– Что это было?

Ромал терпел.

– Разве все в порядке?

Ромал прикрыл глаза.

– Может, стоит выйти на следующей остановке, чтобы…

– Ты выйдешь на следующей остановке, если не замолчишь, – предупредил Костя и так посмотрел на Артура, что тот потерял желание задавать новые вопросы.

– Я давно не ездил на метро.

– А я давно не ездил на лимузине.

– Ты ездил когда-то на лимузине?

– А ты ездил когда-то на метро?

Арт хмыкнул и сложил на груди руки, не собираясь признавать, что существует в этом мире нечто такое, чего он никогда не делал. Вагон хорошенько тряхнуло, и Селиверстов в очередной раз потерял равновесие, но на этот раз выругался про себя, а не вслух.

Ромал исподлобья осмотрел своего соседа. Он не мог раскусить Артура и понять его. Что Селиверстов забыл в питерском университете? Почему жил в общежитии? Куда вдруг подевались все его деньги? По какой причине он скрывал свое имя? Сначала Костя решил, что богатенькому сынку стало скучно. Теперь он не был в этом уверен. Уж слишком часто Артур выглядел глубоко несчастным человеком. Вряд ли наследнику большого богатства по доброй воле приспичило вкусить серой реальности.

Парни вышли на нужной станции и молча направились к выходу. Артур неожиданно вспомнил о тех днях, когда ему не приходилось притворяться бедным студентом, и лукаво улыбнулся. Расправил плечи и на миг стал прежним самодовольным типом без стыда и мук совести. Жизнь кардинально изменилась, но кто помешает Артуру Селиверстову идти по подземке так, словно он приобрел ее: купил поезда и эскалаторы, людей и эту станцию. Он умел идти с таким видом, что прохожие оборачивались ему вслед и завистливо щурились.

Чего нельзя было сказать о Константине. Он шел, опустив глаза в пол, будто не интересовался тем, что происходило вокруг; правую руку он сунул в карман, а левой размахивал в такт шагам. Ромал всегда знал, на что стоит тратить время и силы и какое впечатление он производит на людей. Он прекрасно осознавал, что себе может позволить и что должен сделать, чтобы позволить себе абсолютно все. Нестандартная и непростая философия, которую не одобряли родные. Но именно она помогла ему достичь того, чего он имел.

– Я никогда здесь не был, – задумчиво сказал Артур, глядя на торговый центр, подсвеченный белыми лучами. Вид потрясающий, но Селиверстов почему-то грустно выдохнул. – До центра рукой подать, а я об этой улице никогда не слышал. Мы вообще редко выбирались на экскурсии.

– Экскурсии?

– Ну я имею в виду, что город мы особо не исследовали.

– Ясно.

Ромал молчал, не собираясь поддерживать разговор, но Арт продолжил:

– Знаешь, мы с друзьями хорошо отрывались. Хотя сейчас я не уверен… Думаю, мне тогда казалось, что весело. Понимаешь?

– Нет, – сухо ответил Костя.

– А ты – само очарование. Тебе не говорили, что с тобой крайне приятно общаться?

– Слышу это постоянно.

– Что конкретно тебя бесит? – поинтересовался Артур. – Что у меня богатый отец? Или что я хочу это скрыть?

– То, что ты никак не заткнешься. – Костя недовольно покосился на своего соседа. – Ты умеешь идти молча? Или движение твоих ног зависит от движения твоего языка?

– Слушай, я встал на путь истинный и не собираюсь опять драться с тобой. Пойми меня правильно, я раньше с таким, как ты, даже рядом не встал бы. Без обид.

– Ну что ты.

– А сейчас я изменился, иначе смотрю на вещи и…

– Клянусь богом, Селиверстов, – взорвался Ромал и повернулся к Артуру, – если ты не завершишь пламенную исповедь, я еще раз врежу тебе по физиономии.

– Да тише, парень, – присвистнул блондин, примирительно подняв ладони. – Я не имел в виду ничего такого, из-за чего нам опять придется асфальт собой вытирать. Я по-доброму.

Костя сильно сомневался, что Артур понимал, что он несет, но затем его взгляд упал на перебинтованную руку Селиверстова, ту самую, которой он прикрыл ему спину, и злость улетучилась, перевоплотившись в колючую досаду.

– Просто… – Он устало передернул плечами и двинулся дальше. «Я ему должен, я ему обязан», – думал Костя, а он не привык к таким ощущениям. Помощи он ни у кого не просил и ни от кого ее не ждал. Он готов помогать другим, но сам днем и ночью сражался с проблемами в одиночку. – Иди молча.

– Ясно, – подвел итог Арт, а потом вздернул подбородок, словно ему совсем не надоело наступать на глотку, нарушая собственные принципы.

– Что тебе ясно?

– Что у тебя проблемы.

– Вот, значит, как.

– Серьезные такие проблемы с оценкой действительности.

– С оценкой действительности? – равнодушно переспросил Ромал, обернувшись. – Выходит, ты у нас не только неженка и богатый наследник, но еще и психолог?

– Проблемы налицо.

– Скорее на лице.

– Как и мои, – усмехнулся Арт и поморщился от боли. – Если честно, не ожидал, что ты ударишь. Мы, конечно, шли разбираться, но я не думал, что дойдет до рукопашки.

– Привыкай.

– К чему?

– Что за слова придется отвечать.

– Закон улиц?

Костя покосился на блондина и нехотя ответил:

– Закон жизни.

– Слушай, в переулке я наговорил всякого дерьма, ты меня выбесил. Обычно я не так красноречив, – Артур скривил губы, – но меня переклинило. Проблемы в универе. Плюс у тебя талант поносить людей и выставлять их идиотами. Я не смог удержаться.

– Оправдываешься?

– Поясняю. – Ребята свернули и направились к многоэтажке, из которой доносился громкий гул. Наверное, вечеринка уже была в самом разгаре, хотя на часах едва минула половина одиннадцатого. – День был паршивый.

– Это многое объясняет.

– Я серьезно. Мне с тобой делить нечего. Ты вроде умный парень, книжки читаешь и к Дане хорошо относишься, вчера девчонку спас, сегодня еще одну хочешь выручить.

– Ты решил перечислить все мои положительные качества? – поинтересовался Костя и взглянул на Артура. – Давай без нытья, Селиверстов. Научись держать язык за зубами и хотя бы разок запри за собой дверь в общаге. Тогда твой нос останется в целости и…

– …сохранности?

– Читаешь мысли.

Артур улыбнулся и ответил:

– Ладно. Буду запирать дверь.

– В точку.

– А что насчет тебя?

– Что насчет меня? – не понял Ромал.

– Я научусь закрывать дверь. А ты чему научишься?

– Терпеть твое чувство юмора.

– Вот как, – удивился Арт, – как по мне, так неравнозначные вещи.

Костя потянул на себя металлическую скрипящую дверь двенадцатого общежития, переступил порог студенческой обители, и тут же на парней обрушились отвратный запах старой мебели и грохот мощной стереосистемы. За столом администратора никого не было, то есть пройти мог кто угодно, а около лифта столпились студенты, делящиеся сигаретами, как непослушные школьники.

– Привет! – завопили они, увидев Костю и Артура, будто знали их всю жизнь. Костя не обратил на них внимания, а Артур улыбнулся и протиснулся в лифт вслед за угрюмым соседом, не понимая, отчего тот выглядел так, словно кто-то коньки отбросил. Интересно, Ромал вообще умеет развлекаться? Улыбаться? Разжимать кулаки? Мутный парень.

Студенческие вечеринки – царство анархии и безответственности. Парни и девушки забывают на них о том, что «пора взрослеть» и «головой нужно думать». И в течение долгой ночи бравая компания напивается, напевает песни, перемещаясь из одной комнаты в другую. В общем зале, где обычно располагается кухня или комната отдыха, ставят колонки, а лестничные пролеты превращаются в импровизированные курилки. Там ссорятся, дерутся и выясняют отношения.

Костя и Артур вышли на третьем этаже, откуда громче всего доносилась музыка, и принялись разыскивать Кирилла-ублюдка-Семенова. Людей так много, что на поиски явно уйдет уйма времени. Селиверстов незаметно стащил со стола бутылку светлого пива и попытался вспомнить, когда он в последний раз пил пиво. У них на вечеринках принято распивать совершенно другие алкогольные напитки. Правда, в свое оправдание парень мог сказать, что он пробовал баварское пиво – настоящее, разливное – в одном ресторанчике Мюнхена. Понятное дело, ничего не объединяло баварское пиво и отвратительное пойло в бутылке, которую он сейчас держал.

– Это пиво, – как бы между прочим заметил Костя, увидев глубокую морщину на лбу Артура, нюхающего горло бутылки, – его пьют.

– Я знаю, что это такое, – огрызнулся Артур.

– Уверен?

– Я пытаюсь понять, стоит ли пить.

– Ясно, – бросил Ромал, – боишься отравиться?

– Прикидываю, из какой канализации добывали эту мочу.

– Еще не попробовал, но уже сделал вывод.

– Некоторые вещи просто знаешь, – отрезал Артур и поставил пиво на облупленный подоконник, – когда-нибудь я угощу тебя настоящей выпивкой, друг мой. И ты постигнешь счастье.

– Не припомню, когда это мы стали друзьями.

– Не хочешь попробовать настоящую выпивку?

– Хочу.

– Тогда нам придется подружиться.