Бойтесь своих желаний (страница 13)
– Уметь и морозиться – это разные вещи. Уля, – зовет он после некоторой паузы. Я из-за Миши уже половину нижней губы себе сгрызла, кошмар какой-то. – Иди сюда.
Миша подтягивает меня к себе за руку и тянет, пока я не нависаю над ним. Приходится свободной рукой упереться в кушетку.
– Ну привет, – с улыбкой произносит он.
– О, все? Дракон внутри тебя сдох? – Ёрничаю я.
– Дракон внутри меня жаждет крови и секса, – тише отвечает он, притягивая меня еще ближе и на несколько секунд жадно впивается в мои губы поцелуем. – Еще раз увижу рядом с тобой голого мужика – ты будешь нести ответственность за его смерть.
Перехватив меня за затылок, Миша целует шею, а мои глаза закатываются от умопомрачительных ощущений. Рука сама тянется к его обнаженной груди, ползет по животу, пересчитывая идеальные кубики, и ладонь наконец смыкается вокруг уже твердого члена.
– Не угрожай. Ты мне не парень.
– Я никому не парень, я – мужчина, – между поцелуями вставляет Миша. – Сбрасывай одежду, я соскучился.
– Не буду. Ты пришел на массаж, а не на сеанс секса.
– С тобой это одно и тоже. Ты даже можешь отдохнуть от своих профессиональных обязанностей, лечь на кушетку, расслабиться и просто позволить мне сделать свое дело.
– Чертовски привлекательная перспектива: посередине дня забить на работу.
– Тебя только это привлекает, бесстыжая девочка?
Парой стремительных движений Миша оказывается стоящим на полу, а я – сидящей на кушетке. Я даже охнуть не успеваю. Он снова впивается в мои губы, пока алчущие руки срывают с меня одежду.
– У нас осталось совсем мало времени.
– Тебе много не понадобится, – фыркаю я, просто чтобы подразнить, и тут же оказываюсь стоящей на полу спиной к Мише.
Он грубо наклоняет меня, укладывая грудью на кушетку, буквально сдирает с меня брюки с трусиками и врывается, даже не проверив, готова ли я.
– Это из-за Марка ты так возбудилась? – рычит мне на ухо, толкаясь с такой силой, что кушетка жалобно скрипит ножками по полу, на пару сантиметров проезжая вперед.
У меня подкашиваются ноги от такого бесцеремонного вторжения, и закатываются глаза от удовольствия. Миша – первый в моей жизни мужчина, который умеет каждый раз трахаться как в последний раз. Дед Мороз – или Санта, или кто там еще – явно услышал мое желание, загаданное на Новый год. Одно пугает: долго в таком режиме я вряд ли продержусь. Я сейчас не о том, что быстро приду к финишу, это как раз не плохо, а о том, что так и стереться можно. Миша как отбойный молоток, который не ведает пощады. Перехватывает меня за подбородок и поворачивает лицом к себе, снова целует жадно и дико, не переставая вонзаться в меня. Я так остро чувствую места нашего соединения. Вот его грудь трется о мою спину, а пальцы, несмотря на грубую хватку, ласкают подбородок. Губы нежничают с моими, зубы прикусывают. Наше дыхание смешивается, тихие стоны наполняют комнату, перебивая негромкую музыку и звонкие шлепки наших бедер. Это симфония для моих ушей. Кабинет заполняет мускусный запах секса, в котором я плаваю и тону. Миша снова укладывает меня грудью на кушетку, перехватывает за бедра и ускоряется. Каждое его движение заставляет меня дрожать, потому что член попадает в идеальную точку внутри меня. Я крепко зажмуриваюсь и громко выдыхаю:
– Миша, я близко.
– Давай, Белка, – рычит он в ответ, еще сильнее ударяя бедрами о мои, и мир наконец взрывается ярким фейерверком.
Кровь горячей волной проносится по организму, сосредотачиваясь в конечной точке, и я уплываю. Через несколько грубых толчков Миша выходит из меня, и я чувствую, как на попку брызгают теплые капли. Спустя пару секунд тяжелое тело Миши прижимает меня к кушетке.
– Если бы мог потом тебя собрать как было, я бы сейчас растерзал тебя за то, как ты выглядела, когда я вошел. Уля, точно ничего не было? Я должен знать, если был хотя бы поцелуй.
– Не было, – вяло отвечаю я.
– Моя Белочка, – шепчет Миша, обволакивая меня своими ручищами и крепче прижимая к себе.
– Твоя, – отвечаю на автомате, голова уже совсем не соображает.
Мне так хорошо, что, кажется, я на несколько секунд отключаюсь и прихожу к себя только тогда, когда Миша проводит губами по моему затылку. Волоски встают дыбом, и я вздрагиваю от этих ощущений.
– Наше время подходит к концу, – со вздохом говорит Миша.
– Мы скоро умрем?
– Практически. Знаешь, говорят, расставание – это маленькая смерть?
– Да вы романтик, Михаил.
– Это ты меня таким сделала. – Он выпрямляется, берет салфетки со столика неподалеку, помогает мне вытереться, а потом и одеться. – Футболку переодень, пока не пришел новый клиент.
– А что, вымазал?
– Нет, она наизнанку.
– Ах, это…
Под внимательным взглядом Миши я снимаю футболку, выворачиваю ее и снова надеваю.
– Почему ты опоздал на массаж?
– Вечером покажу.
– В смысле?
– Вечером покажу, сказал же. – Он целует меня в губы и натягивает куртку поверх свитера. Одевается Миша за несколько секунд, вот что значит армейская закалка.
– Я вечером занята.
Миша снова целует меня так, что начинает кружиться голова, а потом оставляет и идет к двери.
– Конечно занята. Мной. – Он подмигивает и выходит из кабинета. А я остаюсь стоять и задаваться вопросом: «Что это сейчас было?»
Глава 15
Рабочий день пролетает в мыслях о нем. Мне даже приходится иногда прикусывать губу, чтобы не улыбаться так широко. Вряд ли клиенты поймут, особенно мужчины. Обычно улыбка от молодой массажистки перенаправляет их мысли в очевидную сторону.
Попрощавшись с Машей, я вылетаю из салона, наконец позволив себе улыбку на все тридцать два. Ладно, тридцать, я уже лишилась двух зубов мудрости. Администратор салона весь день пыталась допросить меня, что произошло и кто эти мужики, которые учинили скандал, но покраснела, когда я упомянула Марка. И тогда допрашивать начала уже я. Оказывается, младший брат Миши включил на полную свое медвежье обаяние, и Маша была пленена. Вечером она идет с ним на свидание. Марк с Мишей отличаются внешне. У них похожи глаза и улыбка, но на этом сходство заканчивается. Миша более сухопарый и жилистый. Он выше брата и немного шире в плечах. Марк действительно похож на медведя. Крупный, подкаченный и немного неуклюжий. Но такого доброго медведя, и это видно по его взгляду. Он легкий в общении и любит шутить, как и Миша. Но от последнего веет некой загадкой с легкой ноткой опасности. Привлекательные черты, которые меня к нему так и манят. И ведь знаю, что, наоборот, таких мужчин стоит остерегаться, но лечу к нему через всю парковку, чтобы упасть в раскрытые объятия и дать себя потискать через пуховик.
– Почему шарф развязан? – укоризненно бормочет Миша между поцелуями. – Шапка где?
– Вот. – Поднимаю руку, демонстрируя ему головной убор.
Миша выхватывает шапку и надевает ее на меня, поправляя волосы, чтобы не лезли в лицо.
– Почему вся нараспашку, Уль?
– Жарко.
– Жарко ей, – бурчит он. – Холодно всем, кроме Белки.
– Так любовь греет, – брякаю я, а потом только спохватываюсь. Но уже поздно. Миша прищуривается и всматривается в меня.
– Какая еще любовь?
– Эм-м-м, так просто говорят.
– Белка, если это не любовь ко мне, то тебе лучше быстро разлюбить.
– Почему это? – Я веселюсь, глядя на его реакцию. Миша так сцепил зубы, что того и гляди скрежетать начнут.
– Потому что мать моих детей не может любить левого мужика.
Я давлюсь холодных воздухом и закашливаюсь. Смотрю на Мишу расширенными глазами.
– Это в каком смысле – «мать твоих детей».
– Не двоих, троих.
– Я сказала «твоих»! Не двоих!
– Или четверых, – задумчиво бормочет он, чем выбешивает меня еще сильнее. – Два пацана… нет, три пацана и одну принцессу. Должна же у папы быть отдушина.
– Да какого хрена сейчас происходит?! – выкрикиваю я и топаю ногой.
Миша наконец поворачивается ко мне и лукаво улыбается. Сгребает в охапку и целует в кончик носа.
– Ну так в кого ты там влюбилась, Белочка?
– Ни в кого, – обиженно бурчу я.
– Совсем ни в кого?
– Совсем.
– Ну давай же, признавайся.
– Не буду.
– Уля…
– Отстань. Сказала же, просто фраза.
– Значит, просто фраза, – задумчиво произносит он. – Ну-ну. А мне вот хватит смелости признаться, что я в тебя по уши.
Меня окатывает горячей волной, а вслед за ней бегут мурашки.
– Ты не мог.
– Еще как мог.
– Нет.
– Да. Уль, так тяжело поверить?
– Ну да. Мы знакомы всего ничего.
– Представляешь себе, какое мощное у тебя женское начало, что я уже влюбился?
– Это у тебя мощное кончало.
Миша запрокидывает голову назад и хохочет. Громко, заливисто и так заразительно, что я не сдерживаюсь и смеюсь вместе с ним. Наконец он снова опускает голову и смотрит на меня светящимися глазами.
– Кончало у меня мощное, да. Настолько мощное, что ты не устояла.
– Ой, ты слишком самоуверен.
– Так и есть. – Миша подмигивает. – Но ты все равно должна знать, что ты – моя любимая Белочка.
– Прямо таки любимая.
– Таки да.
Миша наклоняется и утягивает меня в головокружительный поцелуй, от которого все витавшие до этого мысли о сопротивлении рассыпаются в прах.
– Перестань меня возбуждать. – Наконец отрываюсь от его требовательных губ.
– С чего это?
– У меня скоро мозоли там будут.
– Там – это между ног?
– Ну да.
– Откуда им там взяться, Уля? – снова прищурившись, спрашивает Миша. – Или я там не один бываю?
Я резко отрываюсь от него и делаю шаг назад. Дергаю намеревающийся свалиться шарф и резко наматываю вокруг шеи.
– Да пошел ты!
Резко разворачиваюсь, но не успеваю сделать и пары шагов, как взлетаю в воздух, подхваченная за талию.
– Пусти меня, Варвар! – Луплю Мишу по руке, но ему все равно. Толстокожий бегемот. Все ему нипочем! – Пусти сказала! Никуда с тобой не поеду!
– Девушка, может, вызвать полицию? – спрашивает женщина, выходя из соседней машины.
– Эй, мужик, ну-ка отпусти девушку! – рявкает громила немного поодаль, и я выдыхаю. Если бы меня на самом деле хотели обидеть, то неравнодушные люди пришли на помощь. Это внушает уверенность.
– Да! Отпусти! – кричу я, и Миша наконец ослабляет хватку. Расхристанная, я вырываюсь из его объятий и отскакиваю на пару шагов.
– Уля, – зовет он, хмурясь.
– Я же сказал: оставь девочку! – раздается уже ближе ко мне.
– Пошел нахер! Тебя это не касается! – рявкает уже порядком заведенный Миша. – Уля, сядь в машину.
– Я с тобой никуда не поеду, – упрямлюсь уже просто из принципа. Да он же меня почти шлюхой обозвал! Складываю руки на груди и хмуро смотрю на него. – Не знаю, каких девушек ты встречал до этого, и что они позволяли говорить о них, но, задав мне этот вопрос, ты меня оскорбил!
– Ну прости. Я пошутил.
– Засунь себе свои шутки знаешь куда?
– Куда? – цедит он сквозь зубы.
– В карман! – отвечаю таким тоном, что осталось только показать язык, чтобы проявить всю силу своего ребячества.
– Ульяна, мать твою! Сядь в машину!
– Нет!
– Ты сама начала про мозоли!
– Потому что ты сильно грубо тра…