В приемное входит полуголый мужчина, на нем кроме треников и тапочек-шлепанцев ничего. Во лбу мужчины торчит огромный нож, из тех какими капусту рубят пополам и вырезают кочерыжку на овощной базе. Нож располагается точно вертикально, так что ручка висит перед носом, отчего мужчина смотрит то одним глазом на всех, то другим, а лезвие устремлено точно вверх. Лицо его и грудь залиты уже засохшей и частично размазанной кровью.

Все, кто находился в приемном, замолчали и уставились на вошедшего. Следом за чудным дядькой вошел парень в черной шинели с нашивкой «СМП» и шапке с такой же кокардой.

– Я думал, этой формы уже не сохранилось. – Произнес врач скорой.

– А чего ж его не в нейрохирургию? – осведомился кто-то из скоропомощников. Это же черепная травма.

– Черепная не мозговая, – возразил парень в шинели, – ножик в лобной кости застрял. Я не стал вынимать.

– Почему?

Парень не ответил.

– А я бы тоже не стал, – заявил второй скоропомощник, – вот привез бы он его без ножика, и никто бы из нас не увидал такой уникальной картинки.

– Дело проще. – Нехотя пояснил вновь прибывший, – Во-вторых, когда я его из УВД забирал, кровь уже остановилась. Выдерни нож – опять пойдет. Ну, а во-первых – это красиво! Только ему пришлось на полу в машине сидеть, чтобы обивку салона не изрезать своим рогом.

Парень в шинели усадил мужика с ножиком на банкетку.

– Посиди тут.

– Может быть, достанете ножик из головы? – с надеждой в голосе спросил мужик.

– Сперва надо рентген сделать, а если там насквозь? Ножик пока дырку закрывает. Вот придет доктор и вынет из тебя ножик, а пока жди, сиди.

На несколько минут о спящем забыли, но тут он шумно всхрапнул и все вновь обратили на него внимание.

– Как сладко спит! – подошел к спящему парень в черной шинели.

– И я говорю, что он спит. Принимайте, и я поехал! – возбужденно обрадовался доктор скорой. – Вам уже двое подтвердили, что он просто спит.

– А если он спит, – возразил милиционер, – то почему не просыпается? Мы же его будили.

– Откуда я знаю, почему? Организм у него такой. Напился и спит. – Пожал плечами доктор.

– За ухом есть болевая точка, – сказал парень в шинели, – если нажать, он проснется.

– Жми! – скомандовал милиционер. – Я хочу знать его фамилию, имя отчество и местожительства. А без этого принять не могу. Вот скажет, и сразу отпущу!

– Мы то своих привезли, известных, – обрадовались скопомощники, – подписывай!

Парень в шинели жмет на точки за ушами у спящего, тот не реагирует.

– Чего-то не получается! А если сосок ему прищемить?

Милиционер расстегивает на спящем рубашку и, обнажив его грудь, приглашает инициатора продемонстрировать искусство пробуждения.

– Прищеми!

– Ребята! – подал голос мужик на банкетке, – Ну достаньте ножик, надоело уже!

– Подпишите нам карточки! – орут уже хором скоропомощники, сдавшие своих нетрезвых клиентов.

– Сейчас доктор скоро придет, – отнекивается милиционер. – Вы лучше помогите этого разбудить!

На спящего наваливаются все работники скорой вместе с милиционером и кто жмет, кто щипает, кто нос крутит и нашатырем машет перед лицом. Спящий не реагирует. Он вдруг глубоко вздыхает и выдыхает ртом, по приемнику разносится запах страшного выхлопа, от которого медиков отшвыривает к стенам.

Пока они решаются снова подойти, спящий поворачивается на каталке на бок, укладывает сложенные ладони под щеку и продолжает спать.

– Вот, – говорит доктор скорой, – это доказывает, что он просто спит!

– А если его шмякнуть на пол? Проснется?

– Не думаю.

Медики подступают к спящему в надежде, что его выдох это реакция на их старания и опять принимаются давить, крутить и вонять.

Мужчина с ножом в голове одним глазом наблюдает за проблемами медиков. Он уже подумал, что может и к лучшему, что ножик не достают? Ну их…

В приемном появляется Муханов. Он стоит на пороге и наблюдает:

– Вы похожи на зомби, которые жрут живого… – проговорил он. – Что тут происходит?

– Вот и доктор пришел, – радостно объявляет милиционер и, подбежав, виляет задом, как собака, – вот он привез этого, а он спит, и мы его так и сяк, а он не просыпается! Я говорю – кома? Они говорят – нет. А он все равно не просыпается.

Муханов жестом отгоняет волонтеров от спящего. Он смотрит в глаза, считает пульс, повторяет все те же приемы, что до него использовали сотрудники скорой и вдруг его взгляд падает на сидящего с ножом в голове мужчину.

– Это еще что?

Парень в черной шинели объясняет:

– Это его жена так. Он чего-то ей сказал, а она как раз капусту рубила, солить. Она ему как жахнет по лбу, а ножик и застрял.

– Ну, а к нам то зачем? – Муханов теряет интерес к мужчине.

– Так он же пьяный, его в обычном не берут, говорят, сначала к вам, а вы сами решите, куда его дальше.

– Он не только пьяный, но и голый, если не заметили, то на дворе ноябрь. – Ворчит Муханов.

– Доктор, достаньте ножик из головы, надоело уже, – подает голос мужчина с банкетки. Муханов собрался.

– Так кто раньше приехал?

Милиционер показывает на спящего.

– Этот.

– Сперва его разбудим. – говорит Муханов и уходит.

Возвращается через пару пинут и катит за собой на столике огромный железный ящик с электродами.

– Сними ему ботинки и носки, – говорит он милиционеру. Тот послушно выполняет приказание.

Медики, увидав ящик, отодвигаются к стенкам. Включив ящик в розетку, доктор нажимает кнопку «заряд» и следит за стрелкой.

– Думаю, трех ему хватит. – Он прикладывает электроды к пяткам спящего и приказывает милиционеру: – Нажми красную кнопку.

Кто-то из медиков судорожно перекрестился.

Удар, треск! Муханов бросает электроды.

Спящего подкидывает на каталке, он садится и совершенно безумными глазами осматривает помещение.

Муханов резко спрашивает:

– Фамилия, имя, отчество!? Где живешь? Сколько лет?

Проснувшийся рапортует:

– Ломов Сергей Иванович, сорок три, в Лоб… – он валится на кушетку, и засыпает снова.

– Кому в лоб? – возмущается милиционер, но врач скорой поясняет:

– в Лобне он живет.

Муханов возбуждён.

– Гады, все за вас делать нужно! – Он протягивает руку к сидящему на банкетке и ухватив ножик за рукоятку, резким движением выдергивает его из раны, – ножик сами вынуть не можете! Рукожопые вы!

Пьяный на банкетке охает от неожиданности.

– Марш в перевязочную! – орет Муханов, и поворачиваясь к скоропомощникам с ножом в руке, тем же тоном: – Ну! Кому тут карты надо подписать?!

Милиционер хватает бледного мужичка и тащит его в перевязочную, медики протягивают карты на подпись.

В приемное вбегает новая бригада скорой.

– Каталка есть?

– Что там, – спрашивает Муханов, – Кома?

– Нет, просто спит! – отвечает бригада.

Муханов жестом приказывает медикам сгрузить с каталки бывшего неизвестного спящего на пол. Он смотрит на старый дефибриллятор, стоящий посреди приемного.

– Не буду убирать пока. Завозите!

ВОЯЖ, ВОЯЖ…

Сашка Абаев вернулся на подстанцию после армии, быстро восстановил потерянный за два года вес, и добавил к своей комплекции еще примерно столько же.

Он терпеть не мог мотаться по вызовам, но обожал посидеть в диспетчерской, в тепле и сухости, попивать чаёк, покрикивать на выездных медиков через селектор: " Бригада номер… не задерживайте вызов!», или постукивать микрофоном по столу, дожидаясь, пока прогреется старенький ламповый усилитель УМ-50, отчего по всей подстанции разносился грохот, будто по крыше здания кто-то лупит железными листами, а потом нарочно противным гавкающим голосом выкрикивал медиков на вызов.

Однако, все хорошее когда-нибудь кончается, этим оно и хуже плохого, которое как началось – так и тянется. Колыхаясь жирным телом, Абаев занял место в кабине самого теплого РАФа, потому что ему пришлось на грипп сесть на выездную бригаду. Одному.

– Ничего, переживем… – уговаривал себя Сашка. – Жизнь полосата, эпидемия пройдет, и я снова вернусь в диспетчерскую.

Февральской морозной ночью, сдав очередного «пса» (пьяницу с ушибами) в спецтравме, Абаев выкатился на бульвар невдалеке от больницы. Его отпустили на подстанцию.

Мела позёмка, подмораживало, одинокие пешеходы и автомобили скользили на едва прикрытом снежком льду. Если бы Сашка помнил поэму Александра Блока «Двенадцать», ему бы вспомнилось «метет снежок, а под снежком – ледок…», однако Блок уже был также далек, как вся школа с ее тревогами и проблемами.

Пережили и забыли.

У автобусной остановки лежало слегка прикрытое снежком тело однозначно мужского пола. Водитель притормозил и оглянулся на Сашку.

– Подберем? Замерзнет ведь, бедолага…

– Придется, – вздохнул Сашка, – Тормози.

Остановились, осмотрели…

Еще теплый нетрезвый организм втянул ноздрями морозный воздух, сложил губы в трубочку, почмокал и всхрапнул.

– Уй, ты мой сладкий! Мало тебе? Это ж надо так ужраться… Давай, за конечности и на плацкарту, на нижнюю… – сказал Абаев водителю. Они взяли тело за руки-за ноги, и попытались с размаху забросить на пол в салон РАФа, но что-то не пустило. Пальто приклеилось к тротуару.

– Жопой примерз к асфальту, – сказал водитель, – видно, давно уже лежит. Штаны и пальто во льду..

– А монтировка есть? Попробуем отколоть. Или топор лучше.

– Откуда топор? А монтировкой отдерем сейчас.

Они повозились и закинули тело в салон, отдельно пальто со льдом, и там Абаев принялся рассматривать пьяного найденыша.

Ну, хоть бы синячок! Или ссадину свежую… или ребро сломанное.

Ничего. Девственный алкаш.

Упит до безобразия, но ни единой царапины.

Водитель с надеждой спросил:

– Может так его закинем в спецуху? А они ему сами (синяков) навешают.

– Ни хрена они ему не сделают, «луноход» вызовут. А нам вот навешают потом. За необоснованную госпитализацию!

Муханов – собака, сразу телегу настрочит, что привезли не по показаниям.

– Ну, ты представляешь, гнать черт те куда? Спецуха вот она, за углом, а вытрезвитель семь верст киселя хлебать! Час по морозцу трюхать не меньше. Придумай чего-нибудь.

– Да чего придумать? Он даже не обморожен! – Сашка в отчаянии еще раз осмотрел пьяного, ощупал. – Штаны только примерзли, а кожу на жопе даже не подморозило. Да ну его к черту!

Сашка погрозил пьяному кулаком.

– Сейчас я ему сделаю! – он снял полуботинок с ноги пьяницы и, держа за мысок, каблуком несколько раз саданул ему по роже. Ничего. Что по дереву, что по упитой морде. Они подождали, в тоске разглядывая мирно спящего пьяницу.

– Ну, я не знаю. Его ничего не берет. А дать сильнее рука не поднимается., – Сашка каблуком выбил еще раз барабанную дробь на лбу и щеках подобранного тела.

– Ну что ж, поехали. – Водитель захлопнул дверь салона.

Они с Сашкой задраили окошко в салон, чтобы перегарная вонь смешанная с запахами мочи и дерьма не лезла в кабину.

Включили громче радио и поехали в вытрезвитель, по пути развлекая друг друга анекдотами.

Через час рафик въехал во двор районного спецмедучреждения.

Водитель включил свет в салоне, а Сашка вытянул пьяного из-под кресел на свет. На лбу и щеках его ясно отпечатались багровые каблуки.

Абаев с водителем удрученно смотрели на приговор возвращаться туда, откуда приехали. Вытрезвитель теперь его точно не возьмет!

– Но, почему? Откуда они? – водитель не понимал.

– Оттаял, пес, – сказал Сашка, – вот они и проявились в тепле. Теперь его здесь не возьмут. Поехали обратно в спецтравму. У него будто чечетку отбивали на роже!

– Козел! – непонятно кому сказал водитель.

Еще один час прошел в мрачном молчании. По заявкам радиослушателей передавали французскую песню Дизаэрлис «Вояж, вояж».

ШАМАНЫ

(из детектива Смертельный вызов»)