Письма к брату Тео (страница 4)
Я верю и надеюсь, что я не то, что многие видят во мне сегодняшнем, время покажет. Быть может, и о тебе через пару лет скажут также; по крайней мере, если ты останешься тем, кто ты есть для меня сейчас: моим кровным и духовным братом[10].
«Чтобы действовать в этом мире, надо умереть для самого себя. Для народа, становящегося миссионером религиозной идеи, нет другого отечества, кроме этой идеи. Человек здесь, в этом мире, не только для того, чтобы быть счастливым; он здесь для того, чтобы творить через посредство общества великие дела, чтобы достичь благородства и превзойти ту пошлость, в которой проходит существование почти всех индивидуумов. Ренан».
Кланяюсь тебе, передай мой поклон больной!Жму тебе руку. Винсент5
Париж, 31 марта 1875 г.
Дорогой Тео!
…Вчера я видел выставку Коро. Среди других была там и картина «Масличная гора»[11]; я рад, что он ее написал.
Направо – группа оливковых деревьев, темных, на фоне сумеречного синего неба; на заднем плане – холмы и несколько больших деревьев, над ними вечерняя звезда…
В Салоне представлены три невероятно красивые работы Коро. Самая замечательная из них, написанная им незадолго до смерти, «Женщины, заготавливающие древесину», вероятно, появится в виде гравюры в L’Illustration или в Le Monde Illustré.
Как ты мог уже представить, я также посетил Лувр и Люксембургский музей.
Рейсдали в Лувре превосходны, в особенности «Куст», «Плотина» и «Солнечный луч».
Я хотел бы, чтобы ты когда-нибудь посмотрел маленького Рембрандта, «Апостолов в Эммаусе»[12] и парных «Философов».
Недавно я видел Жюля Бретона с женой и двумя дочерьми. Его фигура напоминает Ю. Мариса, но у него темные волосы.
Когда выдастся возможность, вышлю тебе его книгу «Поля и море», в которой имеются все его стихи.
В Салоне есть его прекрасная картина «Праздник святого Иоанна». Крестьянки танцуют вокруг священного костра, на заднем плане виднеется деревушка с церковью, а над ней луна[13].
Сейчас у него уже три картины в Люксембургском музее: «Процессия во ржи», «Собирательницы колосьев» и «Одинокая»[14].
Адье. ВинсентВ мае 1875 года Ван Гога окончательно переводят в Парижский филиал, где он последний год в своей жизни работает торговцем картинами.
Имея шанс реабилитироваться в глазах возлагавшего на него надежды дядюшки, Винсент, тем не менее, вместо того чтобы продавать посетителям дорогие картины, критикует их вкус и вместо салонных пошлостей пытается продавать красивые пейзажи. Одной из понравившихся ему в то время картин была картина Джузеппе де Ниттиса, которая позже была продана в салоне. На картине изображен вид на Лондон в дождливую погоду. О ней Ван Гог упоминает в письме от 24 июля 1875 года. В шапке письма, которое написано на фирменном бланке «Гупель и Ко», Винсент копирует сюжет картины де Ниттиса и рисует набережную Виктории. Впоследствии художник часто отображает то, в чем живет, что видит на гравюрах, картинах и набросках. Эта зарисовка – его способ признаться в любви городу: «Когда я вижу эту картину, я думаю о том, как сильно я люблю Лондон».
6
Париж, 17 сентября 1875 г.
Дорогой Тео!
Чувство, даже тонкое чувство красоты природы, не то же самое, что чувство веры, хотя, я думаю, они стоят друг с другом в ближайшей связи. То же и с нашим чувством к искусству. Не предавайся ему чересчур…
Почти у каждого есть чувство природы, у одного больше, у другого меньше, но мало кто чувствует: Бог – это дух, и тот, кто поклоняется ему, должен поклоняться в духе и истине.
Отец – один из немногих, кто чувствует; то же и мать, и дядя Винсент, как мне видится. Ты знаешь, что в Писании сказано: «И мир проходит, и похоть его»[15], но сказано еще о «благой части, которая не отнимется»[16], об «источнике воды, текущей в жизнь вечную»[17]. Давай помолимся за то, чтобы мы богатели в Боге[18]. Но не думай о таких вещах слишком серьезно. Это придет к тебе со временем, просто делай то, что я всегда советовал тебе. Давай молиться о доле нашей в Царствии Небесном. Мы пока не заслужили этого, ибо часто не чувствуем бревна в глазе своем; давай же молиться, чтобы око наше было чисто, тогда и сами мы будем чисты[19].
7
Париж, 11 октября 1875 г.
Дорогой Тео!
Благодарю за твое письмо сегодня утром. На этот раз собираюсь тебе написать так, как я нечасто делаю: хочу тебе, наконец, подробно описать, как я живу.
Как ты знаешь, живу я на Монмартре[20]. Здесь живет также молодой англичанин, служащий фирмы, восемнадцати лет, сын торговца произведениями искусства в Лондоне. Впоследствии он, впрочем, перейдет в дело своего отца…
…Над ним много насмехались, вначале и я сам. Несмотря на это, я почувствовал к нему симпатию и, уверяю тебя, теперь ужасно рад, что провожу с ним время по вечерам. У него совершенно наивное и неиспорченное сердце, и он здорово работает в фирме. Каждый вечер мы отправляемся вместе домой, едим что-нибудь в моей комнате, а под конец вечера я читаю вслух, в большинстве случаев Библию. Собираемся ее прочесть всю. Утром он обычно приходит меня будить между 5 и 6 часами, затем мы завтракаем в моей комнате, а в 8 часов отправляемся в галерею. За последнее время он стал более умеренным в еде; он начал собирать гравюры, в чем я ему помогаю.
Вчера мы с ним вместе ходили в Люксембург, я показывал ему картины, которые меня больше всего привлекают, и воистину простые люди знают многое из того, чего не знают понимающие.
В галерее я делаю все, что мне ни попадется под руки, такова наша задача во всю нашу жизнь, мой дорогой. Я бы хотел ее выполнить изо всех сил.
Сделал ли ты то, что я тебе советовал, избавился ли ты от книг Ренана, Мишле и пр.? Думаю, этим ты бы обрел мир. Место из Мишле о женском портрете Филиппа де Шампаня ты, конечно, не забудешь, не забывай также и Ренана, но тем не менее убери их. «Когда ты обрел мед, смотри, не ешь от него чрезмерно, дабы он не опротивел тебе», – так или в этом роде стоит в «Притчах Соломоновых».
Знаешь ли ты Эркмана-Шатриана: «Новобранец», «Ватерлоо» и в особенности «Друг Фриц» и «Мадам Тереза»? Прочти его как-нибудь, если тебе удастся его достать.
Разнообразная пища располагает к еде. Вообще мы должны стараться прежде всего есть простую пищу. Недаром сказано: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Лук не может быть натянут все время. Думаю, ты поймешь меня правильно. Я знаю, что у тебя всегда голова на плечах. Не считай, что все вокруг есть добро, и учись сам различать благое дело ото зла; и пусть это чутье укажет тебе верный путь с божьей помощью, потому что важнее всего, мой мальчик, что Бог располагает. Жду твоего скорого ответа с подробностями, кланяйся от меня знакомым, в особенности господину Терстеху и его семье, и всего хорошего.