Госпожа Рория опустила ректора на небольшой столик с инструментами. Он немного покрутился, взял в передние лапки какой-то длинный пинцет и воспользовался им, словно тростью, облокотившись передними лапками.

– Граф Фрост, разрешите представить вам преподавателей нашей… – начал было ректор, но отец его перебил.

– Давайте не будем зря тратить время, господин Зубс. Моя дочь не может перенестись из вашей славной академии порталом, и мне не терпится это исправить!

Ректор недовольно пошевелил усиками и, повернувшись ко мне, произнес:

– Тогда приступим. Госпожа Фрост, покажите метку.

Все вопросительно уставились на меня, и я почувствовала, что краснею.

– Что значит покажите?! – возмутился отец. – Уж не думаете ли вы, что я позволю дочери при всех оголяться?!

– Здесь собрались одни профессионалы, в этом нет ничего постыдного, – возразил ректор.

Его голос звучал спокойно, но нервно подрагивающий хвост выдавал раздражение.

– Господин ректор, все же граф Фрост и его дочь из Астории. Давайте проявим понимание к традициям наших гостей, – вмешалась госпожа Рория. – Думаю, мы можем легко решить проблему. Я срисую символ Виты на листок бумаги, чтобы все смогли на него посмотреть. А пока вы вместе с коллегами и графом Фростом переместитесь в ближайший лекторий. В дальнейшем там всем будет удобнее.

– Мы-то с коллегами не против. – Ректор отложил в сторону инструмент и, приноровившись, спрыгнул со стола. – Граф Фрост, вас устроит такой вариант?

Отец окинул пытливым взглядом госпожу Рорию, словно пытался оценить уровень ее благочестия. Через несколько секунд он сухо кивнул, и я, не удержавшись, добавила:

– И я не против. Спасибо, что поинтересовались моим мнением!

Отец предпочел проигнорировать мой выпад, только недовольно скривил губы.

– Тогда мы будем ждать вас в аудитории профессора Уникуса. У него как раз сейчас окно, – произнес ректор и прошмыгнул к двери.

Ее услужливо открыл один из преподавателей, и делегация вместе с моим отцом удалилась.

Я повернулась к госпоже Рории. Уже второй раз она с поразительной ловкостью выручала меня из затруднительной ситуации, и уровень моей благодарность нельзя было описать словами.

– Спасибо, – с чувством произнесла я и стала расстегивать пуговки на платье.

– Вита, как ты? – мягко спросила госпожа Рория.

Видимо, от нее не укрылось мое состояние вселенской усталости.

– Я просто хочу учиться и увидеть мир за пределами горных цепей Астории. – На моих глазах снова выступили слезы. – Не понимаю, почему все против.

– Все – в смысле твой отец?

Я сняла платье и осталась в нижней сорочке.

– Нет, еще мой жених. Оказывается, он хочет, чтобы я вернулась домой, хотя раньше говорил совсем другое.

– Людям свойственно цепляться за привычный образ жизни. Особенно мужчинам, – ответила госпожа Рория. – Будем же великодушны, Вита, и простим им эту слабость.

Я кивнула. Ну да, а что мне еще оставалось? Понять, простить и подчиниться? Приподняв сорочку, я показала символ на солнечном сплетении. Госпожа Рория взяла со столика карандаш и с недоумением уставилась на обгрызенный кончик. Готова поспорить, ее волновал вопрос, когда господин ректор успел это сделать.

– Но это не значит, что мы должны во всем идти у них на поводу, – пробормотала госпожа Рория и стала перерисовывать символ на обратной стороне какого-то пустого бланка.

– Вам легко говорить. Вы умная, независимая женщина, – вздохнула я.

– О, дорогая, поверь, так было не всегда. Мои родители до сих пор не в восторге от того, что я трачу драгоценные годы на работу, а не бегаю с высунутым языком в поисках мужа. – Она на секунду оторвалась от зарисовки и, видимо, представив себе эту картину, вздрогнула.

– Но я несовершеннолетняя и не могу ничего сделать!

– Вита, – госпожа Рория снисходительно улыбнулась. – Еще как можешь. Твой отец производит впечатление строгого вампира с патриархальными привычками, но я уверена: он любит тебя. А ради любимых люди, да и другие существа, способны на многое. К примеру, пойти на уступки.

Я собиралась ей возразить, но вдруг замерла. Меня озарила догадка. Желание быть послушной и любимой дочерью очень часто заставляло меня подчиняться воле отца, но ведь и он испытывал похожие чувства!

В аудиторию профессора Уникуса я входила уже с непоколебимой решимостью остаться в Моримэре, чего бы мне это ни стоило.

Госпожа Рория передала листок с символом ректору, и тот, пошевелив усами, внимательно его осмотрел.

– Необычная руна, я такую прежде не видел. Коллеги, ознакомьтесь, – он произнес заклятие, и символ тут же отпечатался на огромной доске.

В гробовом молчании десяток пар глаз уставился на символ. Потянулись долгие секунды ожидания. Затем они переросли в минуты. Преподаватели напоминали мне тех же адептов, которым дали задачку повышенной сложности из программы старших курсов. Изредка кто-то украдкой перешептывался, но высказать свое мнение во всеуслышание не решался. Ректор тем временем переместился на стул, а затем и на преподавательский стол.

– У кого-нибудь есть предположения, что она значит? – спросил он, привстав на задние лапки.

– Похоже на лигатуру, – высказал свое мнение профессор Уникус. – связку из двух и более рун.

– Это и так ясно, – фыркнул ректор. Видимо, преподаватель только что произнес прописную истину. – Кто какие символы увидел?

– Порабощение…

– Подчинение…

– Смерть… – стало доноситься со всех сторон, и мне резко поплохело.

– Мамочки, – прошептала я и почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Наверное, я бы упала в обморок, если бы отец не успел подхватить меня под локоть. Он помог мне сесть на стул и слегка сжал ладонью плечо, выказывая свое присутствие и поддержку.

– ТАК! – громогласно произнес отец, и все тут же затихли. – Господа маги-теоретики, пока вы не свели меня с дочерью в могилу своими догадками, ответьте: среди вас есть настоящие специалисты по древним языкам?!

– Конечно есть! – поспешил заверить ректор, нервно подтягивая к себе хвостиком пока еще не обгрызенный карандаш. – Вот, к примеру, архимаг Ховар, преподаватель по рунописи, один из известнейших ученых среди дружественных королевств. – Ректор обвел взглядом зал. – Кстати, где он?!

Госпожа Рория закатила глаза и вышла за дверь. Меня же все это время бил легкий озноб. Как-то страшно столкнуться с перспективами скорой смерти, когда еще секунду назад в планах было жить как минимум вечность!

– Успокойся, милая. Они сами не знают, что говорят, – тихо произнес отец.

Я накрыла его руку своей и с благодарностью улыбнулась.

Дверь в аудиторию открылась, и появилась госпожа Рория с пропажей. Архимаг Ховар выглядел так, словно его только что вытащили из кровати. Мантия, накинутая наспех, помята. Из-под ее подола виднелись старые изношенные тапочки и кальсоны. Борода спутана, а на щеке красуется красный отпечаток от ладони.

– Что, где, кто… – бубнил себе под нос архимаг, все еще до конца не соображая, что происходит. Но как только его взгляд остановился на доске, он тут же обрел ясность мысли. – О, какая интересная лигатура…

Архимаг Ховар, не замечая никого вокруг, подошел к доске поближе и взял мелок. Дрожащей рукой он стал набрасывать символы, затем зачеркивать их и снова выводить неизвестные мне руны.

– Так-так-так, – бубнил старик, – возможны вариации смерти, привязки, судьбоносные решения…

– Эта лигатура появилась у госпожи Фрост на солнечном сплетении после ее путешествия через магический портал. Одно из побочных действий – она не может перенестись из академии магии, – на всякий случай пояснил ректор, подходя к краю стола, чтобы лучше видеть доску и каракули архимага Ховара.

– ДА?! – удивленно воскликнул старик непривычно высоким голосом, и все синхронно вздрогнули. – Пентаграмма была стандартная?

– Д-да, – неуверенно ответила я.

– Вита! – Отец строго на меня посмотрел, и я поежилась.

– Мне кажется, что да…

– Начерти-ка, что ты там наваяла, девочка, – произнес архимаг Ховар, протягивая мелок.

Я взяла его в руки и стала осторожно выводить сбоку на доске круг с заточенной внутри пятиконечной звездой. Дальше было самое сложное… Я старалась как можно аккуратнее вносить руны, но меня снедали сомнения. Кто знает, что я тогда начертила? И каковы шансы, что сейчас повторю ту же ошибку?

Когда пентаграмма была закончена, я отошла в сторону. Архимаг Ховар взял с полочки у доски деревянную указку и тут же навел ее на символ, что был заключен внутри пентагона – центра звезды.

– Вот где собака зарыта! – торжественно заявил старик с видом исследователя, только что открывшего новый континент. – Обратите внимание на руну переноса: она начерчена с грубейшей ошибкой. Барышне еще повезло добраться до пункта назначения целой и невредимой, а не застрять в неизведанной материи подпространства.

– Насколько я помню, госпожа Фрост угодила в пентаграмму адепта Лемана по призыву элементаля воды. Это может быть связано с появлением руны на теле девушки? – спросил ректор.

– Исключено! – вмешался профессору Уникус. – Я лично проверял правильность работы адепта Лемана и утверждаю, что с нашей стороны все было исполнено чисто. Юная магичка сама виновата в своем недуге!

Его слова хлестко прошлись по моей самооценке. Я всегда считала себя умной и способной ученицей. Отец и учителя с раннего детства поощряли мою любознательность, хвалили и пророчили блестящую карьеру, а теперь… Теперь я выглядела в своих глазах и глазах преподавателей неумехой и растяпой. Я поспешила отвернуться, чтобы взять чувства под контроль и смахнуть набежавшие слезы.

– Профессор, умерьте пыл, – осадил его ректор. – Никто вас ни в чем не обвиняет.

– Пресвятая кровь, да вы можете объяснить, чем грозит эта лигатура и как ее снять?! – потерял терпение отец и запустил пятерню в волосы, тем самым растрепав их еще больше.

– Мое экспертное мнение таково, – архимаг Ховар сделал многозначительную паузу, – весьма вероятно, что ваша юная протеже…

– ОНА МОЯ ДОЧЬ! – взвился отец, и на этот раз уже я встала и заставила его сесть на свой стул, дабы он немного успокоился.

Старик вздрогнул, но в следующую секунду подобрался и продолжил:

– Ваша дочь привязалась к месту переноса и не сможет его покинуть, пока руна на ее теле не сойдет.

– И когда же это произойдет? – взволнованно спросила я.

– Без понятия, – честно ответил архимаг Ховар. – Зависит от того, насколько сильный выброс магии был сделан во время активации портала.

По коже пробежали мурашки. Помнится, я тогда не скупилась.

– Вы сказали «весьма вероятно», – прицепился к его словам отец и зловеще прищурил глаза, – то есть вы до конца не уверены?

– Ну, – архимаг Ховар погладил седую бороду, – процентов на семьдесят. Или нет… На семьдесят пять.

– Все, Вита, с меня хватит. Мы поедем домой и в Астории все выясним у нормальных, – он окинул пренебрежительным взглядом всех собравшихся магов в комнате, – специалистов.

– Постойте, граф Фрост, я понимаю, вы на взводе, но на кону судьба вашей дочери. Поспешное решение может стать роковой ошибкой. Неизвестно, что произойдет, если вы попытаетесь покинуть территорию академии, – вмешался ректор, поворачиваясь к моему отцу.

– Вот именно что неизвестно, – ответил он и встал со стула. – Идем, Вита.

– Простите, можно поговорить с отцом наедине? – спросила я ректора, не двинувшись с места.

– Думаю, вопрос исчерпан. Так что да, аудитория в вашем распоряжении, – кивнул он и, уже обращаясь к магам, произнес: – коллеги, можете быть свободны.

Все начали расходиться, и только архимаг Ховар, не упуская шанса пообщаться с руководством, подскочил к ректору.

– Господин Зубс, я хотел уточнить, что насчет моего прошения…

– Оно будет рассмотрено в порядке очереди, – пресекла его госпожа Рория и, пока он снова не заговорил, буквально забрала ректора и унесла его прочь.